2.4. Монашка или женщина-вамп?
2.4. Монашка или женщина-вамп?
… эта разумная, эта кроткая, эта прилежная, эта внимательная, эта добрая девочка…
Жорж Санд. Консуэло
А эта черномазая, смуглая, с грубыми волосами, с усиками на губе. Она, наверно, недобрая, взбалмошная.
И. С. Тургенев. Клара Милич
В литературе о Полине Виардо преобладают два противоположных мнения. Первое состоит в том, что певица весь свой пылкий темперамент и все свои силы отдала искусству, оставаясь холодно спокойной по отношению к тем мужчинам, которые добивались ее взаимности. Следуя этой версии, можно сказать, что единственным мужчиной в жизни Полины был ее муж и отец ее детей, Луи Виардо. Такое толкование характера и натуры певицы опирается на ее «литературный» образ, воплощенный в романе Жорж Санд «Консуэло», где показана целомудренная и чистая девушка, преданная своему искусству, уклоняющаяся от излишних эмоций, органически чуждая «порочным страстям».
В своей книге о Полине Виардо Майкл Стин проводит именно этот взгляд: последовательно рассматривая каждого из «претендентов» на любовь певицы, он приходит к выводу, что она была верна Луи.
С другой стороны, из Полины делают «Цирцею», приписывая многочисленные и порой странные связи. Камиль Сен-Санс, частый гость в доме Виардо, писал в мемуарах об ее «бесчисленных изменах». В распространении слухов о певице преуспели и русские мемуаристы, назову двух — беллетриста Боборыкина и художника Боголюбова. Боборыкин, рассказывая о своем посещении Дюма-старшего в Париже, приводит диалог с ним относительно Полины Виардо и Тургенева:
— Знаете что, — сказал мне Дюма тоном бывалого и в точности осведомленного человека, — отзыв господина Берга меня нисколько не удивил бы (Н. В. Берг говорил, что вряд ли было между Тургеневым и Виардо что-нибудь серьезное, — И. Ч.)
— Почему? — остановил я.
— А потому, — Дюма даже не понизил тона, — что Полина всегда имела репутацию любительницы… женского, а не мужского пола, dune…
И он употребил при этом циническое слово парижского арго[34].
Слухи о «лесбийских» пристрастиях Полины, скореее всего, возникли в связи с ее дружбой с Жорж Санд. Но, надо сказать, что кроме Боборыкина, ссылающегося на Дюма, на эту тему, ввиду ее неправдоподобия, серьезно никто не пишет. В единственном экземпляре встретился мне и слух, приводимый А. П. Боголюбовым: (В Бадене) «…горькое испытание для Тургенева. М-me Виардо уступила своему цыганскому темпераменту и временно жила с принцем Баденским, от которого, как говорят, родился в свет известный скрипач Поль Виардо»[35].
Эта смешная сплетня, подхваченная русским художником, курьезна еще и тем, что Поль Виардо родился летом 1857 года, то есть за пять лет до начала «баденского периода».
Но следует сказать о муже Полины — Луи Виардо. Был он на 21 год старше своей жены, всю жизнь верно и преданно ее любил. В изменах не замечен. Невысокого роста, с большим крючковатым носом, не красавец. Происходил из провинциальной семьи, его отец был либеральным адвокатом из Дижона, рано умерший, он оставил жену с пятью детьми в бедности. Луи должен был сам пробивать себе дорогу — сначала на адвокатской тропе, потом — на журналистской. В 23 года служил в армии в Испании — французская армия реставрировала в Испании власть короля. Узнал язык, познакомился с испанской историей и культурой — впоследствии перевел на французский «Дон-Кихота» Сервантеса. По своим политическим взглядам был республиканцем, в бога не верил, обожал охоту и охотничьих собак. Говорил, что слова «да здравствует король!» произнес только однажды — при получении приглашения на королевскую охоту.
Тургенев написал о Луи в старости миниатюру в прозе под красноречивым названием «Эгоист». С добродушной иронией отзывался о Луи Виардо и его непререкаемых (но замшелых) художественных вкусах Репин, в молодости обретавшийся в Париже и сталкивавшийся с семьей Виардо во время работы над портретом Тургенева.
Нас однако интересует, как относилась к мужу сама Полина. О Луи она рассказывала своему немецкому другу Юлиусу Рицу.
В одном из писем читаем: «Луи и Шеффер (Ари Шеффер был лучшим другом Луи Виардо, — И. Ч.) всегда были моими самыми дорогими друзьями, и печально, что я никогда не была способна ответить на горячую и глубокую любовь Луи, несмотря на всю мою волю»[36]. Удивительное признание. В сущности Полина признается здесь в том, что никогда не любила мужа, ибо воля — плохой помощник в любви.
Вспомним обстоятельства замужества Полины. Сосватала ее и Луи Жорж Санд, которой Виардо помогал в денежных делах после разъезда с мужем, до этого Луи успешно хлопотал о разводе для Марии Малибран, следовательно, семья Полины его знала. 18-летняя певица только начинала свою карьеру, Луи был директором Итальянской оперы. И хотя, по-видимому, сердце девушки молчало, разум говорил, что Луи будет хорошей опорой как в жизни, так и в певческой карьере.
Луи Виардо, по мнению Жорж Санд, был идеальным супругом для Полины, чье сердце ко времени замужества еще не пробудилось. Сама она в письме тому же Рицу писала, что у ее мужа только один недостаток — отсутствие ребячливости, излишняя серьезность.
В этой связи прямой противоположностью «серьезному» Луи Виардо был «несерьезный» Тургенев. Он принимал самое непосредственное участие в шарадах, разыгрываемых в доме по вечерам, в домашних театральных представлениях: надевал на себя смешные лоскутья, ползал на четвереньках, в общем входил в раж наравне с детьми.
Луи Виардо во время представлений сидел среди публики, один лишь раз он сыграл Альцеста, главного героя комедии Мольера «Мизантроп». В воспоминаниях старшей дочери Виардо Луизы рассказывается, как они с мамой подшучивали над «Тургелем», могли, например, с раннего утра подбросить в его комнату в Куртавнеле кур с ближайшей фермы. Такую шутку можно себе позволить, если рассчитываешь на понимание, на дружеский смех в ответ на про-деяку. Луи Виардо был лишен этой детской веселости и непосредственности, столь свойственной русскому писателю.
Случались ли в жизни певицы, которая, по собственному признанию, «неустанно жаждала перемен» и не хотела признавать над собой железного закона арифметики, душевные бури? Действительно ли брак Полины и Луи Виардо на всем своем протяжении не был ничем омрачен?
И опять обратимся к самопризнанию Полины. Она как-то написала Юлиусу Рицу (после смерти Ари Шеффера он сменил его в качестве конфидента), что, если он хочет лучше ее узнать, пусть прочтет первую часть романа «Консуэло». Риц это сделал и спросил, кто скрывается за фигурой Андзолето.
И вот что ответила Полина: «Что до Андзолето… без Ари Шеффера я бы совершила великий грех, так как лишилась воли. Я вовремя опомнилась, чтобы с разбитым сердцем, выполнить свой долг. И была вознаграждена позже — о! Мне надо было победить свои цыганские инстинкты — убить страсть — я чуть не умерла от этого. Я хотела убить себя, что было малодушием. Шеффер, который наблюдал за мной как отец, остановил меня. Он привел меня домой — в полусознательном состоянии. И мало-помалу мой разум вернулся — а с ним и воля. Как только ко мне вернулась воля, я опомнилась. Я не совершила греха, и благодарю Бога за это, но мой бедный дорогой любимый Шеффер очень страдал, поверьте мне, видя мои страдания»[37].
О ком здесь речь? Страсть к кому на время лишила певицу воли? На этот вопрос отвечают по-разному. Майкл Стин считает, что «виновником» выступил сын Жорж Санд, Морис, влюбленный в Полину еще до ее замужества. Лично мне представляется более оправданной точка зрения Барбары Кендэлл-Дэвис, подставляющей на это место Шарля Гуно.
Гуно был никому не известным начинающим композитором, выбирающим между карьерой священника и музыканта, когда Полина, тогда уже известная певица, услышала его первые сочинения.
По этим еще несовершенным композициям — поняла, что перед ней гений. Вдохновила на написание оперы «Сафо», в которой ей предназначалась заглавная роль. Они с Луи пригласили Гуно и его мать к себе в Куртавнель, чтобы композитор, у которого в это время умер старший брат, мог сочинять в спокойной обстановке.
В перерывах между гастролями Полина активно помогала работе своего протеже, радовалась удачам, браковала неудавшиеся куски. Премьера «Сафо» состоялась на сцене Парижской Гран Опера весной 1851 года. Успеха не было — французам не понравилось, что в опере отсутствовали привычные танцы. Полина посоветовала Гуно дописать балетную часть, и они отправились на оперный сезон в Англию. Певицу как обычно сопровождал муж. В Лондоне после представления Гуно пишет Полине записку: «Лондон, вторник, четверть первого, я люблю вас нежно, я обнимаю вас со всей силой моей любви к вам»[38].
Мы знаем из переписки, что Полина была увлечена Гуно, с восторгом отзывалась об его таланте. Но ответила ли она на его чувства? Возможно, с нею произошло то, о чем говорилось в письме к Рицу: она «лишилась воли», ею овладели «цыганские инстинкты». Как бы то ни было, рождение дочери Клаудии у четы Виардо злые языки связывали с именем Гуно. Клаудия (Клоди) родилась 21 мая 1852 года. Старшей — Луизе — было к тому времени 10 лет. Был ли Гуно отцом Клоди — остается загадкой. Вел он себя странно, что впрочем, соответствовало его натуре полумонаха-полусовратителя. Тургенев называл его по-французски «эротический святой отец». Однажды Гуно неожиданно явился в дом к Полине и объявил о своей помолвке. Невестой оказалась Анна Циммерман, одна из четырех бесцветных дочерей Пьера Циммермана, известного французского пианиста и педагога, учителя Бизе.
Полина знала семью Циммерманов с детства, тем удивительнее было то, что новобрачные не пригласили супругов Виардо на свадьбу, а затем Анна отказалась от присланного ей Полиной подарка — золотого браслета. Луи был взбешен, он не знал, что Циммерманы получили анонимное письмо о связи Полины и Гуно и о том, что «молодожен» является отцом Клоди.
Дело улаживал Ари Шеффер, это он рассказал Луи об анонимном послании, он же разговаривал с Гуно и отцом невесты. Гуно было отказано от дома, знакомые семьи Виардо — Жорж Санд, Ари Шеффер — прервали с ним отношения.
В своем письме к Рицу Полина несколько раз повторила, что ей удалось избежать греха. Но подумаем: могла ли она написать иначе? В переписке с Жорж Санд Полина в сердцах сравнивала Гуно с Тартюфом, в ее письме есть такие строки: «Он великий музыкант, возможно, один из величайших в наше время. Но мыслимо ли, чтобы такой гений имел неверное сердце?»[39]
Рассказывают, что в 1874 году, услышав, что Клоди Виардо вышла замуж, Гуно сказал другу, что считает себя «членом этой семьи».