Год 1965
Год 1965
Борис Акимов, Олег Терентьев
В. Высоцкий и В. Смехов в спектакле «Антимиры», 1965 г.
«В репертуаре нашего театра есть много спектаклей, сделанных на поэзии. Интерес к поэзии вообще в России — традиционное явление /„./. Поэты наши были не только прекрасными стихотворцами и писали великие стихи, а они еще были достойными гражданами, очень прилично вели себя в жизни. Поэтому /.../ позиция гражданская у поэтов /.../ наиболее ярко выражена в русской литературе. И так случилось, что поэзия заняла вершину — самую главную вершину в нашей литературе, и вообще вся русская литература /.../ по сути своей, поэтична». /7/
«Вы знаете, что театр по стихам, по поэзии /.../ был забыт с 20-х годов. Тогда было и «Кривое зеркало», и «Синяя блуза» — такие театры были, очень интересные коллективы. А потом очень много лет не было поэтических театров. И впервые на нашей сцене возродились так называемые «поэтические представления». Первый спектакль такого плана — /.../ «Антимиры» по произведениям Вознесенского». /8/
«Спектакль был сделан очень просто, но красиво /.,./: стоит у нас помост в виде треугольной груши — рисунок на одной из его [Вознесенского) книг. И мы выходим командой, как футболисты, в одинаковых одеждах,— некоторые с гитарами, другие без,— на фоне светящегося задника читаем разные его стихи, поставленные по-разному». /9/
«Спектакль «Антимиры» появился так: мы готовились к работе над «10 днями...», но существовавший сценарий был очень дробный по всем сценам, и требовались какие-то связующие средства. А как раз в то время А. Вознесенский выступил в «Правде» с поэмой «Лонжюмо». И мы полагали, что он сумеет сделать нам необходимые стихотворные связки между сценами. Я пошла к нему с этим предложением, но Андрей сказал: а зачем, мол, я буду делать такую мелочь,— давайте лучше поставим целый спектакль по стихам. И в результате мы раньше «10 дней...» сделали спектакль «Антимиры», который поначалу назывался «Поэт и театр», где в первом действии Вознесенский читал свои стихи, а во втором актеры их разыгрывали на сцене». /1/
«Это было веселое, рисковое, творящее время. Ко мне в комнатку на Елоховской приехал атлетический моложавый Ю. Любимов в черной пузырящейся куртке на красной подкладке. Он приехал с завлитом Э. Левиной и позвал меня выступать в новом театре. Театр подготовил из моих стихов одно отделение. Я читал второе. Мы провели два вечера. Так родился спектакль «Антимиры». Его сыграли восемьсот раз, еще в два раза больше было неучтенных выступлений. Театр стал родным для меня /.../. Самым небрежно-беспечным и завороженным от гибели казался коренастый паренек в вечно подростковой куртке с поднятым воротником. Он сутулился как бегун перед длинной дистанцией /.../. Я никогда не видел на нем пиджаков. Галстуки теснили ему горло, он носил свитера и расстегнутые рубахи. В повседневной жизни он чаще отшучивался, как бы тая силы и голос для главного. Нас сблизили «Антимиры». /14/
«Антимиры» — это поэтический первенец в репертуаре Театра на Таганке. Андрей Вознесенский был нашей первой любовью. Пьесы он нам так и не написал — то ли не вышла, то ли слукавил, что вот-вот напишет, да все недосуг. Сложили сами композицию по его стихам. В 1965 году, в январе сыграли один раз «в Фонд мира». Публика признала за монтажом право на особый театральный жанр, и прожили «Антимиры» до конца 1979 года /.../. Форма спектакля позволяла вносить новые стихи. Володино участие было самым ярким с первых шагов премьеры. «Аонжюмо», «Ода сплетникам», «Оза», а из следующих книг Вознесенского актер прочел (и гитарой своей поддержал очень крепко) «Провала прошу, провала...» и «Не славы и не коровы...». Последнее звучало совсем особо и авторски лично». /13/
«Действительно, в этом спектакле — Хмельницкий, Васильев и я — мы написали музыку к некоторым стихам Вознесенского. И это вовсе не концерт, потому что там разработана одна [единая] тема Вознесенского — это /.../ настоящий спектакль /.../. И к тому же он, в общем, не стареет из-за того, что Вознесенский нам приносит все время новые стихи, и мы обновляем — вместо одних номеров входят другие /.,./. И вот недавно /.../ Вознесенский привез для меня написанные специально стихи, которые называются «Песня акына». Многие люди считают, что это моя песня. Нет, это неправда. Хотя я почти никогда чужого не пою, но ведь я играю в театре, я актер. И поэтому я написал музыку — скорее даже просто ритм — на эти стихи». /10/
«В «Антимирах» Володя впервые появился на сцене с гитарой. Вообще, этот спектакль строился Любимовым по принципу «кто чего умеет делать». Один — пантомиму, другой — пение, третий — музыку. Поэтому там Володина гитара и потребовалась. Он участвовал, кажется, в пяти номерах. А порой даже и больше, потому что в этом спектакле, как ни в каком другом, актеры подменяли друг друга /.../. Кстати, поначалу спектакль этот носил условное название «Героические выборы». /2/
«Кроме конкретных сцен, Володя выступал и во всех общих музыкальных номерах спектакля /.../. Это вообще был очень плодотворный для него период. Володя много работал в театре, много сочинял песен. Дух товарищества, атмосфера доброжелательности, создавшаяся в театре, во многом этому способствовали.
Первый показ спектакля состоялся 20 января 1965 года, а официальная премьера — 2 февраля». /1/
02.02.65, с 1000 до 1200. Сцена. Концерт Вознесенского (ведет Любимов): оформление, свет, выгородка, радио. Прогон всего концерта. Участвуют: вся труппа.
С 1200 до 1500. Сцена. Репетиция «10 дней...» (ведет Любимов): «Пьеро» и «Хаос»; 1230 — 15-я картина + зонги; 1245 — «Прыг-скок»; 1300 — 17-я картина (участвуют все занятые); 1400 — «Руки отцов города»... [Далее вечерний спектакль, и] ...с 2210 до 030. Вечер Вознесенского № 1 (основной состав, /ЦГАЛИ, ф. 2485.2.868, с. 34 об./.
«Общий на двоих эпизод — фрагменты из поэмы «Оза» — принес нам много радости. И то, что мы превратили его в свой маленький театр. И то, что за 5 минут удавалось стихами и в лаконичных мизансценах внятно объясниться в любви и в ненависти. И вместе с тем было немало удовольствий от гаерства, дурачества, сарказма — собственно, от актерства. Я в конце эпизода, читая «под Андрея», изображал какого-то романтического долдона,трепетал и звал партнера в заоблачные выси. Володя укладывался возле меня с гитарой и творил в миниатюре образ отпетого циника. Он то укоризненно, то гневно, а то философически нежно прерывал мои рулады своим кратким: «А на фига?» И зал падал со стульев». /13/
«Он до стона заводил публику в монологе Ворона. Потом для него ввели кусок, в котором он проявил себя актером трагической силы. Когда обрушивался шквал оваций, он останавливал его рукой. «Провала прошу...» — хрипло произносил он. Гас свет. Он вызывал на себя прожектор, вжимал его в себя, как бревно, в живот, в кишки, и на срыве голоса заканчивал другими стихами: «Пошли мне, Господь, второго». За ним зияла бездна. На стихи эти он написал музыку. Это стало потом его песней, которую он исполнял в своих концертах.
...Он никогда не жаловался. В поэзии он имел сильных учителей.
Он был тих в жизни, добр к друзьям, деликатен, подчеркнуто незаметен в толпе. В театре он был вроде меньшого любимого брата. Он по-детски собирал зажигалки. В его коллекции лежит «Ронсон», который я ему привез из Лондона». /14/
[Не впервые приходится слышать об этом своеобразном увлечении Высоцкого. В рукописи неоконченного стихотворения приблизительно этого периода встречаем:
Угадаешь ли сегодня, елки-палки,
Что засядет нам назавтра в черепа?
Я, к примеру, собираю зажигалки,
Ну а Севка начал мучить черепах.
(вариант: «собирает черепах») ...И далее:
Если я задурю, захандрю,— Зажигалки я вмиг раздарю, Или выбросить просто могу, Или одновременно зажгу. Позднее в одной из анкет в разделе «твое увлечение» он напишет: стихи, зажигалки. Так что это — страсть коллекционера или случайный интерес? И какова судьба коллекции, если она действительно существовала?
Чтобы ответить на этот вопрос, предлагаем вниманию читателей фрагмент беседы авторов с Семеном Владимировичем Высоцким (12 октября 1988 года)]
«В 1955 году мой друг, подполковник Леонид Плиско подарил мне японскую зажигалку, очень красивую — типа пудреницы, с женской фотографией на крышке. И так получилось, что я начал их собирать. Поэтому несколько лет подряд мне дарили зажигалки, и сам я покупал их в комиссионных магазинах.
Володе очень понравилось мое увлечение. Он любил их рассматривать, интересовался: из какой страны привезена та или иная, кто подарил и т. д.
Когда Володя снимался на Одесской киностудии, ему дарили зажигалки его друзья-моряки, приходившие из заграничных рейсов. И в дальнейшем он привозил мне из-за границы всевозможные зажигалки. Володя всегда прикуривал сигареты от красивых зажигалок, которые он периодически менял и отдавал мне.
До сегодняшнего дня я не расстаюсь со своим увлечением. В моей коллекции много зажигалок — бензиновых, газовых, электронных. Из них около ста мне подарил Володя».
«Спектакль «10 дней, которые потрясли мир» совершенствовался в процессе репетиции, по ходу работы обрастал песнями, пантомимой... Хотя мы начали репетировать его еще в 1964 году, но кульминация, то есть настоящая работа, началась весной 1965 года». /2/
«Театр наш очень интересный по своей направленности. Это гражданский театр, который ставит острые спектакли /.../ [И] кроме всего прочего, это театр яркого зрелища /.../ Идет у нас программный спектакль /.../ «10 дней, которые потрясли мир» /.../ по книге Джона Рида. А внизу [на афише] написано: «Представление с буффонадой, пантомимой, цирком и стрельбой». Сначала зритель думает: «Ну, это наверняка неправда. Наверняка это просто в целях рекламы написали» /.../ [Но] на самом деле, когда вы подходите [в] половин[е] седьмого к Таганской площади, вас вдруг поражает такая картина: висят флаги на театре красные, висят плакаты времен революции всевозможные, играет какая-то музыка дореволюционная, и много-много людей у входа. И в это время артисты нашего театра в форме солдат и матросов, с гармошками, с гитарами, с балалайками, прямо около входа в театр — на улице — поют революционные песни, частушки. /.../ Рядом ресторан находится, «Кама», оттуда выходят люди, навеселе, естественно. Они так счастливы, что кто-то на улице играет. Они примыкают, иногда танцуют, зрител[и] подпева[ю]т. В общем, организуется такая веселая картина у входа в театр»./4/
«У Володи поначалу главным был теневой проход за светящимся экраном в сцене «Тени прошлого». Очень яркой получилась сцена. И еще с самого начала Володя застолбил за собой роль матроса — ив спектакле, и перед ним. Они с ребятами всегда пели перед началом на улице революционные песни — Золотухин, Буткеев, Высоцкий,— билеты на штыки накалывали,— словом, развлекались. Пели они там какие-то очень смешные куплеты времен революции и гражданской войны. Не исключено, что Володя мог вставить туда и что-то свое. Он обожал импровизировать, а там была уж слишком благодатная почва для этого...» /2/
«Когда вы входите в театр, вас встречают [не] билетеры, а /.../ актеры нашего театра, переодетые в революционных солдат, с повязками на руках, с лентами на шапках, [с винтовками], отрывают [корешок] билета, накалывают на штык, пропускают вас. Вы входите в фойе, оформленное под то время — под время революционных лет. Висят плакаты, очень много плакатов революционных. Помост деревянный и пирамида из винтовок. На этом помосте актеры еще в фойе поют песни, частушки. Эти частушки заканчиваются так:
Хватит шляться по фойе,
Проходите в залу.
Хочешь пьесу посмотреть —
Так смотри с начала.
Девушки в красных косынках накалывают вам красные бантики на лацканы. Даже буфетчицы в красных косынках и красных повязках.
Почему мы так решили сделать? Ну вот есть такое высказывание: Владимир Ильич Ленин сказал,— что революция — это праздник угнетенных и эксплуатируемых. И вот как такой праздник решен весь спектакль...
...Вы входите в зал и думаете, что вот наконец мы отдохнем, наконец-то откинемся на спинку кресла и будет нормальное спокойное действо. Но не тут-то было. Выходят рабочий, солдат, матрос — с оружием выходят на сцену и стреляют вверх. Значит, у нас помещение маленькое. Они стреляют, конечно, холостыми патронами. Но звука много, пахнет порохом. Это так немножко зрителя взбодряет. Некоторых слабонервных даже иногда у нас вынесут в фойе, они там выпьют «Нарзану», но так как билет достать трудно, то приходят досматривать...
...Начинается оправдание вот этой самой афиши. Там есть, правда, и буффонада, и цирк, и пантомима». /6/
«У нас /.../ существуют /.../ всевозможн[ые] решения: это есть и клоунада, и цирк /.../, и есть какие-то маски, и /.../ сцены в виде кукольного театра. И двести ролей в этом спектакле — каждый артист играет по 5—8 ролей. И переодеваться только успевай. У нас такое творится в гримерных [в это время]: висят[и] валяются навал [ом] какие-то одежды; нужно только не перепутать: выбрать, выхватить вовремя, чтобы выскочить на сцену. Все заняты, глаз [а] безумны [е] — выскакивают». /5/
«И меняется калейдоскоп, громадный калейдоскоп картин, целью которого является показать атмосферу тех лет. И во время спектакля звучит/.../ голос Ленина, который записал нам замечательный артист Штраух. И создается полная иллюзия, что вы попадаете в те времена /.../. На сцене нет декораций никаких...» /4/
«...Значит все внимание на артиста /.../ на внутренний мир, что ли, того образа, который он показывает. И бывает так, что одного и того же артиста, хотя он без грима, не узнают в разных ролях — настолько он меняется, перевоплощается в другой образ. Вот это еще одна особенность нашего театра». /5/
«В спектакле «10 дней...» каждый артист играл по многу ролей, поскольку труппа тогда у нас была маленькая.
Высоцкий был занят во многих интермедиях в массовке, играл революционного матроса (часового) в сцене «В столицу за правдой», несколько позже (после ухода Губенко) к нему перешла роль Керенского, участвовал он также в интермедии «Тени прошлого», где все пели песню, которая считалась Володиной, причем в его авторстве никто не сомневался тогда — «На Перовском на базаре...»./1/
«[Однажды] Володя с гордостью сообщил, что в студенчестве выиграл конкурс знатоков песен... спел в грузовике однокурсникам... пятьсот песен! Откуда они только выкапывались... Две из них внедрили в наши спектакли. Одна (по его словам, найдена им и его сомхатовцем, Геной Яловичем) — «На Перовском на базаре шум и тарарам» пелась им в разудалой команде «анархистов» в первом акте «10 дней, которые потрясли мир». Впоследствии авторство ее ошибочно присваивалось Высоцкому, как и ряда других «неродных», но лихо и смачно исполненных». /12/
«10 дней, которые потрясли мир». В. Высоцкий в сцене «Тени прошлого». 1965 г.
«В театральных постановках мои песни возникают по-разному. Иногда они уже существовали сами по себе, и, услышав, их взяли для постановки. А иногда я пишу специально, заранее зная, где и когда песня будет звучать в спектакле, какому персонажу принадлежит. Бывает, что потребность в песне возникает прямо на репетиции. Тогда мы обычно начинаем подбирать из того, что у меня есть. Не подходит — пишу новую. Так же происходит и в кино. А случается, что специально написанные песни почему-то не входят в фильм или театральная постановка не осуществилась, и остаются песни жить самостоятельно, выходят за пределы театра. Да ведь они и начинались за его пределами...
Мне брехтовский театр — уличный, площадный — близок. Я ведь тоже начинал писать как уличный певец — песни дворов, воскрешать ушедший городской романс. Песни эти шли от того, что я, как и многие начинающие тогда свою жизнь, выступал против официоза, против серости и однообразия на эстраде. Я хотел петь для друзей что-то свое, доверительное, важное, искреннее». /15/
«Если бы не было моего театра, театра на Таганке, если бы я не работал в нем /.../, я думаю, что /.../ не были [бы] написаны те песни, которые я пишу теперь /.../ И это все из-за того, что я работаю в этом театре, в котором друзьями /.../ театра, членами его худсовета — такой формальной организацией — являются совсем не формальные люди: замечательные поэты, писатели, ученые. Очень много людей, очень много ученых, которые работают в Дубне, и они помогали при создании театра /.../. И они до сих пор частые гости у нас. И вообще, люди разных профессий, разных возрастов — и всегда высокого уровня. Люди интересные. Вероятно, из-за этого я и продолжал писать песни и продолжал сохранять /.../ вот этот вот уровень, которого требуют время и люди, [живущие] сейчас». /11/
«Многие считают, что некоторые из моих песен — старые, народные. Может быть, в них есть определенная стилизация — песни трагические, гротесковые, маршевые. Они разные по жанрам и темам, более того, написаны от имени разных людей. Это потому, что я актер, играл (часто для себя) разные роли, и мне казалось, что так можно сделать и в песне. Все оказалось взаимосвязано. Манера произносить свои стихи, подчеркивая смысл ритмом, звучанием гитары, петь их в определенных образах — это от театра. В свою очередь, песни влияют на мои роли». /15/
«Вообще, песен в спектакле много. Я уже не говорю о частушках — это народное творчество, их приносили все: кто какие знает или найдет. Были и песни на стихи очень хороших авторов: Самойлова, Блока, Брехта, Тютчева, Нади Мальцевой, романсы Вертинского.
Высоцкий тоже писал песни специально для спектакля. В частности, в сцене «Логово контрреволюции» он играл белогвардейского офицера и пел свою песню «В куски разлетелася корона...». Еще одну его песню — «Войны и голодухи натерпелися мы всласть...» — пели ребята». /3/
Войны и голодухи натерпелися мы всласть,
Наслушались, наелись уверений —
И шлепнули царя, а после Временную власть,
Потому что КОНЧИЛОСЬ их время,
А если кто-то где-нибудь надеется на что,
Так мы тому заметим, между прочим:
Обратно ваше время не вернется ни за что,
Мы как-нибудь об этом похлопочем.
Нам вовсе не ко времени вся Временная власть —
Отныне власть Советская над всеми.
Которые тут временные?!
Слазь! А ну-ка, слазь!
Кончилось ваше время!
07.04.65, с 1100 до 1430. Репетиционный зал. Читка пьесы Эрдмана «Самоубийца». Вызывается вся труппа. Не было Губенко. /ЦГАЛИ, ф. 2485.2.870, с. 13 об./
«Весной 1965 года Н. Р. Эрдман читал нам в театре свою пьесу «Самоубийца». Читал он просто замечательно, и я очень жалею, что тогда по глупости не записала это на магнитофон. Театр предполагал поставить эту пьесу, и мы даже уже распределили роли. Володя должен был играть Подсекальникова. Но пьеса была в свое время запрещена, и реабилитировать ее не собирались. Тогда мы обратились в Секретариат ЦК к товарищу Суслову, однако не получили поддержки. Оставалось ждать. Забегая вперед, скажу, что мы в дальнейшем трижды обращались по этому поводу, но все время получали отказ». /1/
Материалы, использованные в публикации:
1. Тучин В. Из интервью с Э. П. Левиной, бывшим завлитом Театра на Таганке. Москва, 1988, 24 июня.
2. Акимов Б. Из интервью с режиссером телевидения Л. А. Буслаевым. Москва, 1988, 4 апреля.
3. Терентьев О. Из интервью с Ю. Н. Смирновым, актером Театра на Таганке. Москва, 1988, 17 апреля.
4. Высоцкий В. Выступление в строительно-дорожном институте, г. Усть-Каменогорск, 1970, октябрь.
5. Высоцкий В. Выступление в Центральном Доме культуры, г. Усть-Каменогорск, 1970, 14 октября.
6. Высоцкий В. Запись на Таллинском телевидении, 1972.
7. Высоцкий В. Выступление в клубе «Вече». Зеленоград, 1978, 23 апреля.
8. Высоцкий В. Выступление в г. Электростали Московской области: 1971, осень.
9. Высоцкий В. Выступление в МВТУ имени Баумана. Москва, 1976, 6 марта (1-й концерт).
10. Высоцкий В. Выступление в Калининском государственном университете. 1976, 3 июня.
11. Высоцкий В. Выступление в ДК «Мир», г. Дубна Московской области, 1979, 11 февраля (1-й концерт).
12. Смехов В. Фрагмент памяти.— «Театральная жизнь», 1987, № 7.
13. Смехов В. В главной роли — Владимир Высоцкий. — «Дружба народов», 1988, № 7.
14. Вознесенский А. «О».— «Новый мир», 1982, № 11.
15. Бутковская Т. Для песен нет границ (интервью с В. Высоцким).— «Музыкальная жизнь», 1987, № 24.
От авторов.
Как показал подсчет голосов, новая система подачи материала испытания не выдержала (примерное соотношение 5:1). Вот наиболее характерные отклики: «...Я, когда писала, думала, что будет лучше. А оказалось — читать трудно. Нет цельности {...), все разорвано», или: «Кончайте мудрить — работайте как работали!» и т. п.
В № 10 за 1988 год в комментариях к песне «Так оно и есть...» указано, что нет записи со всеми тремя припевами. На самом деле такая запись существует, причем последняя из имеющихся по времени исполнения (1974 год). Следовательно, в устоявшемся авторском варианте между вторым и третьим куплетами должен стоять припев. Там же, на стр. 56 (последний абзац), следует читать: Мосфильм, 1965 год и далее... 12 марта 1965 года.
Примечания. «Хоть бы облачко...» — песня имеет различные названия (ни одно не повторялось дважды): «Про стукача», «Про попутчика», «Про 37-й год» и т. д.
В устоявшемся авторском варианте некоторые строки звучат иначе:
5-я — Он спросил: «Вам куда?» — «До Вологды».
11-я — Он сказал: «Вылезать нам в Вологде».
28-я и 34-я — А я на Севере, а Север — вона где.
В одном из исполнений появляется отсутствующий в остальных случаях припев (между 22-й и 23-й строками):
И остался я в городе Вологде,
Ну а Вологда — это вона где.
Кроме того, в процессе «шлифовки» песни появились различные промежуточные варианты некоторых строк:
2-я — В этот день на моем горизонте,
13-я — Я не помню, на чем сломался,
23-я — А потом плохую дают статью,
30-я — Но живу я с тех пор, как в наручниках:
33-я — Но живет он там в городе Вологде.
Публикуемый текст песни определен по известным на 1 октября 1988 года фонограммам авторских исполнений 1965—1979 годов.
Публикация О. Терентьева и Б. Акимова
Владимир Высоцкий
* * *
Хоть бы облачко, хоть бы тучка
В этот год на моем горизонте,
Но однажды я встретил попутчика...
Расскажу про него — знакомьтесь.
Он сказал: «Вам куда?» —
«До Вологды». —
Ну до Вологды — это полбеды.
Чемодан мой от водки ломится.
Предложил я, как полагается: —
Может, выпить нам, познакомиться —
Поглядим, кто быстрей сломается.
Я сказал: «Вылезать нам в Вологде,
Ну а Вологда — эта вона где».
Я не помню, кто первый сломался,
Помню — он подливал, поддакивал...
Мой язык, как шнурок, развязался,
Я кого-то ругал, оплакивал.
...И проснулся я в городе Вологде,
Но, убей меня, не припомню где!
А потом мне пришили дельце
По статье Уголовного кодекса,
Успокоили: «Все перемелется!»
Дали срок — не дали опомниться!
«Пятьдесят восьмую» дают статью,
Говорят: «Ничего, вы так молоды...»
Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью,—
Он бы хрен доехал до Вологды!
Он живет себе в городе Вологде,
А я на Севере. Север — вона где!
Все обиды мои годы стерли,
Но живу я теперь, как в наручниках:
Мне до боли, до кома в горле
Надо встретить того попутчика!
Но живет он в городе Вологде,
А я на Севере. Север — вона где...