Заключение

Заключение

1

Германский народ не понял значения моря. В роковой для него час он не использовал свой флот. Ныне я могу только поставить этому флоту надгробный памятник. В своем быстром восхождении к мировому могуществу и еще более быстром падении, вызванном временным ничтожеством его политики и недостатком национального чувства, германский народ пережил трагедию, равной которой не знает история.

Обозревая трагическую судьбу нашего флота, неотделимую от судьбы народа, можно прийти к выводу, что всякая попытка какого-либо европейского государства добиться равноправия с Англией на море заранее обречена на неудачу. Однако я полагаю, что обстоятельное и беспристрастное историческое исследование не может прийти к такому окончательному выводу.

Испания была владычицей мира, в то время как Англия превращалась в борьбе против ее серебряного флота – Westward Ho! {231} – из земледельческой страны в пиратское государство и в конце концов уничтожила великую Армаду. Испания могла завоевать и некоторое время удерживать за собой заморские владения, но ей не хватало торговой предприимчивости – второго важнейшего условия для достижения длительного могущества на море.

Голландия обладала богатейшей торговлей и этим разожгла алчность Англии. У нее был также хороший военный флот, который однажды под командой Рюйтера навел пушки на Лондон и дал ей справедливый мир. Но Голландия была мала и не имела собственного хинтерланда. Германия лежала, растерзанная Тридцатилетней войной, а Людовик XIV совершил великую историческую ошибку, ударив в тыл своему естественному союзнику. Возможно, впрочем, что Нидерланды смогли бы продержаться дольше и дотянуть до того времени, когда в лице Германии для них вырос бы новый союзник, если бы амстердамские mynheers{232} не придавали чрезмерного значения своим ежегодным барышам и не сидели, сложа руки, на мешках с перцем.

Несмотря на настойчивые увещания своего великого адмирала, они допустили упадок своего морского могущества в мирное время и тем самым привели к упадку самое Голландию.

Рост морского могущества Франции был подвержен колебаниям, обусловленным ее внутренним положением; она неоднократно сходила с пути Ришелье и Кольбера. Тем не менее перед революцией морское могущество Франции стояло наравне с английским. В значительной степени благодаря ему Вашингтону удалось завоевать свободу Америки. Сюффрен уравновешивал англичан в Индии, а Средиземное море было по преимуществу французским. Революция уничтожила морское офицерство и сделала негодными корабли и личный состав. Тогда Наполеон убедился на собственном опыте, что даже его энергия и гений не могли мгновенно создать морское могущество, и численно превосходящий франко-испанский флот был уничтожен превосходившим его по своим качествам флотом Нельсона с его band of brothers{233}.

После этого морской престиж Англии пережил весь XIX век.

На пороге XX века Германия обладала всеми основными предпосылками для приобретения значения на море: торговлей мирового масштаба и энергичной промышленностью, гигантское развитие которой происходило даже слишком быстро, военным искусством, организаторским талантом и трудолюбием, государственной мощью и патриотизмом. Ей был предоставлен лишь короткий срок, чтобы наверстать давно упущенное. Однако мы были уже близки к нашей мирной цели, когда роковая политика бросила нас в войну против четырех сильнейших морских держав Европы, из коих одна Англия была вдвое сильнее нас. С самого начала мы не могли рассчитывать на полную победу, на подавление Англии, однако я считаю возможным высказать убеждение, что при всем том наши морские силы были достаточно хороши и сильны, чтобы заставить Англию заключить с нами такой мир, который позволил бы нам залечить полученные тяжелые раны. Чтобы достичь этого, необходимо было полностью уяснить себе сущность направленной против Германии войны на истребление, сообразоваться с этим в войне и политике и прежде всего пустить в ход наши морские силы – без всяких ограничений и под единым руководством. Общее положение не позволяло нам упускать благоприятных возможностей.

Конец имперского флота был ужаснее, чем продажа старого германского флота Аннибалом Фишером{234}. Тогдашнее начинание наших отцов было преждевременным и предприняли его с недостаточными средствами, наше же было осуществлено хоть и поздно, но не слишком поздно; опираясь на Пруссию-Германию, оно могло удасться. Возобновят ли его когда-нибудь наши внуки, скрыто во мраке будущего. Если же им суждено сделать это, то пусть наш опыт придаст им веры и послужит уроком.