4

4

Чтобы проиллюстрировать мои тогдашние усилия, я решил привести нижеследующие отношения, направленные мною начальнику Генмора. Целью их было добиться сражения. В некоторых местах я в известной степени приспособлялся к господствующим воззрениям, чтобы чего-нибудь добиться. Так, я согласился с мнением о том, что мы должны стремиться дать бой неподалеку от Гельголанда, которое было, вообще говоря, правильным, но чрезмерно выпячивалось начальниками Генмора и кабинета. Для меня было важно не столько место боя, сколько то, что мы решили драться. В то время в ставке носились с мыслью об удвоении флота в будущем. Я постоянно боролся против этой фальшивой музыки будущего; с этой борьбой связали 7-й пункт моего заявления от 16 сентября, который противники морского боя извратили самым невероятным образом, решив, что он дает им повод подозревать меня в стремлении обеспечить в первую очередь будущие успехи в парламенте. Люксембург, 16 сентября 1914 г

Ссылаясь на наш сегодняшний разговор, имею честь представить на усмотрение вашего превосходительства нижеследующие соображения:

1. Сообщение адмирала фон Ингеноля от 12-го с.м. #1738-А-1 подтверждает мое мнение о том, что так называемая малая война не может обеспечить нам уравнения сил.

2. Все наши военные и административные мероприятия последних 20 лет имели своей целью сражение. Поэтому мы имели бы в сражении относительно лучшие шансы. Однако, учитывая численное превосходство врага, мы должны стремиться дать это сражение неподалеку от Гельголанда – самое большее на расстоянии в 100 морских миль.

3. Лучшие шансы на успешный исход сражения имелись в первые 2-3 недели войны.

4. В будущем эти шансы 6удут не улучшаться, а ухудшаться, ибо английский флот растет за счет нового строительства гораздо быстрее нашего и непрерывно тренируется.

5. К этому присоединяется тот факт, что бесперспективность уничтожит столь блестящий в начале войны дух нашего флота.

6. Следует также учитывать веру народа в то, что в случае сражения английский флот понесет не меньшие, если не большие, потери, чем наш. Лично я разделяю эту веру. По моему мнению, окончательные решения может принять только человек, обладающий соответствующими полномочиями, т.е. командующий флотом Открытого моря. Он должен также обладать верой в себя и носить в своем сердце дух победы. В мировой истории меньшие флоты почти всегда били большие.

7. Я не вижу надобности сохранять наш флот в неприкосновенности до заключений мира.

Если после такой страшной войны, как война 1914 года, мы заключим мир без пролития крови наших моряков и без всяких достижений нашего флота, то мы больше ничего не получим для флота. Все ассигнования (вообще весьма скупые) получит армия, и великая попытка его величества кайзера превратить Германию в морскую державу потерпит неудачу.

8. Впрочем в ближайшее время от битвы надо воздержаться и выждать выступления Турции и главного решения на Западе.

9. Поэтому я считаю неправильным посылать для прорыва вражеской блокады у Линдеснеса три имеющихся у нас больших линейных крейсера без других кораблей и вообще без всякой поддержки, ибо для этого случая ставка кажется мне слишком большой по сравнению с возможным выигрышем. фон Тирпиц.

Начальнику Генмора. Здесь.

Следующее: Шарлевилль, 1 октября 1914 г

Имею честь представить на усмотрение вашего превосходительства нижеследующие замечания по поводу ставшего мне известным меморандума командования флота Открытого моря от 21/IХ 1914 г.

Я полагаю, что подводная опасность прежде недооценивалась, а после успеха U-9{206} ее стали переоценивать{}an».

Поражение судна с подлодки чрезвычайно затруднительно, когда оно идет полным ходом и часто меняет курс поблизости от подлодки. Перед нападением U-9 все три крейсера ползли со скоростью в десять узлов. «Хог» и «Кресси» в момент выпуска торпед лежали в дрейфе.

При всем том частое появление подлодок противника в гельголандском углу делает этот пункт менее надежной базой для наступательных операций, чем мы предполагали исходя из опыта мирного времени. Этому способствует, пожалуй, еще в большей степени, чем вражеские подлодки, огромная величина нашего флота, вынужденного выходить в море из узких устьев рек. Маневры мирного времени не продемонстрировали этот факт в достаточной мере.

В настоящее время флоту угрожает опасность либо бесполезно провести всю войну, укрывшись за соломенными баррикадами, в то время как Германия ведет борьбу за свое существование в качестве великой державы, либо быть вынужденным, чтобы сохранить свою честь, дать бой в момент, когда шансы на успех будут особенно малы.

Воздействие, которое оказывает сейчас наш флот (20 крупных линкоров, около 25 линкоров додредноутного типа, 100 миноносцев и т.д.), могло бы быть достигнуто с помощью куда меньшего количества кораблей, если бы мы ограничились обороной Балтийского моря.

Зато английский флот влияет всей своей мощью Fleet in being. Он оказывает из ряда вон выходящее и все усиливающееся давление на нейтралов, полностью уничтожил германскую морскую торговлю, довел эффективность блокады почти до максимума, обеспечил постоянную переброску войск во Францию. К этому присоединяется нарушение связи между Германией и другими странами и натравливание на нас всего света.

Английский флот, а следовательно, и Англия являются опаснейшими врагами Германии.

Использование нашего чрезвычайно сильного флота отнюдь не соответствует соотношению сил между обоими флотами. Я не намерен излагать здесь другие причины этого явления и ограничусь констатацией одного факта, который следует иметь в виду.

Я не понимаю, почему отсутствие потерь в нашем флоте может оказать какое-либо влияние на ход мирных переговоров.

Что касается второго пункта, гласящего, что мы можем оказаться вынужденными ради сохранения чести нашего оружия дать бой при самых неблагоприятных обстоятельствах, то англичанам достаточно начать бомбардировку Гельголанда с севера. Для этого им хватит одной эскадры, состоящей из быстроходных кораблей, идущих зигзагообразными курсами на большом расстоянии друг от друга. В подобном случае за этой эскадрой будет стоять весь английский флот, то есть все корабли, приспособленные к действию в открытом море, включая миноносцы. Поскольку такой случай будет заранее подготовлен, в Немецкой бухте окажутся не одна-две подлодки (большее количество их англичане вряд ли могут выделить для длительного пребывания в Гельголандской бухте), а все английские подлодки с большим радиусом действия.

Я считаю, что величайшая угроза нашему флоту заключается именно в этой необходимости принять бой в неблагоприятной обстановке и без достаточной подготовки ради спасения нашей чести.

Если наш флот и дальше останется на нынешних оборонительных позициях, его моральная сила и способность к достижениям сильно уменьшатся, что будет иметь не поддающиеся учету последствия.

По этим соображениям я считаю, что инициативу адмирала Ингеноля ни в коем случае не следует ограничивать и что нужно разрешить ему действовать по собственному усмотрению в зависимости от обстоятельств. Его не следует обязывать испрашивать разрешения, ибо это также тормозит проявление инициативы. Он один должен решать. По моему личному мнению, наш флот обладает гораздо большей силой, чем можно заключить по нынешнему способу ведения войны. Это особенно относится к нашим совершенно неиспользуемым миноносцам. Английские миноносцы доказали 28/VIII, что они плохо умеют атаковывать.

По этим причинам я полагаю, что дальнейшие вылазки всего нашего линейного флота становятся совершенно необходимыми. Если взять дело 22 сентября, когда три тяжелых крейсера, уже получившие приказ выйти в море, были задержаны, поскольку в районе Линдеснеса были замечены от 12 до 16 кораблей, то напрашивается вопрос: почему не мог выйти в море весь наш флот? Маловероятно, чтобы английский флот в целом совершал подобные вылазки, но даже если бы обнаружилось, что мы имеем дело не с эскадрой, а со всем английским флотом, мы всегда смогли бы значительно оттянуть бой путем таких мероприятий, как, например, установление расстояния в 50 миль между авангардом и тихоходными кораблями, идущими одним и тем же курсом.

Возражают, что при подобных вылазках, приводящих к сражениям, поврежденные корабли гибнут на обратном пути. Но откуда знают, что поврежденных кораблей будет много? Разве исход боя не выражается словами: «или – или»? Разве в больших боях не торпедируется большинство поврежденных кораблей, гибель которых еще кажется сомнительной? Разве англичане не находятся в таком же положении? Теперь начинаются длинные ночи и как можно думать, что несравненно лучше обученные команды наших миноносцев спасуют перед англичанами?

Далее приводится возражение, что возвращение в устье наших рек будет затруднено соединениями флота, обычно находящимися в Южной Англии. Но разве расстояние между Линдеснесом и Гельголандом настолько больше расстояния между тем же пунктом и Англией? Разве, если мы возьмем в свои руки инициативу, все корабли английского флота окажутся готовыми к немедленному выходу в море на соединение друг с другом? Это соединение для них столь же трудно, как и для нас. В будущем немного английских кораблей будет находиться у Голландского мыса и в других пунктах, расположенных на таком же расстоянии от нас. Счастье улыбается только тому, кто держит в руках инициативу («Эмден», U-9, «Кенигсберг», U-21). Если же возникнет такое положение, что нам придется возвращаться не на Гельголанд, а в Каттегат, то там мы окажемся у себя дома, а англичане – нет.

Адмирал фон Ингеноль требует теперь открытия Бельтов. На подобные требования датчане, судя по имеющимся прецедентам, согласиться не могут. К тому же в начале войны Дания дала нам понять, что она делит Малый Бельт на две части – датскую часть у Боге, которую она заперла, и немецкую часть – Эре-Сунд, о которой мы должны заботиться сами. Дания всегда может снять с себя ответственность, заявив, что мы использовали немецкую часть Малого Бельта; к тому же для немецкой стороны дело идет не об использовании Бельтов в наступательных целях, а формально лишь о спасении поврежденных кораблей. Это было бы актом самозащиты. Дания не стала бы объявлять нам из-за этого войну, и в худшем случае Англия тоже потребовала бы для себя права прохода через Бельты. Сейчас она не поступает так потому, что это пока не в ее интересах. Она не признала право Дании закрывать вход в Бельты (ср. сэр Э. Грей и ответ Рейхсканцлера). На основании действующих правил о нейтралитете датчане не могут сделать этого, не нарушив международного права. Итак, проход через Малый Бельт для нас свободен. Если до сих пор прекращение датчанами навигации в Бельтах было нам выгодно, то сейчас имеет место обратное.

Судя по имеющемуся опыту, мы не можем ожидать от малой войны уравнения сил; скорее может иметь место обратное, а это окажет неблагоприятное влияние на суждение о нашем флоте. Такое же впечатление произведет и предстоящее взятие Циндао, а также медленное, но неизбежное уничтожение наших крейсеров, находящихся за границей.

Ничто не говорит против предоставления полной свободы действий адмиралу фон Ингенолю. По моему мнению, этого требует весь ход войны. Этот принцип должен быть положен в основу операций, проводимых в Балтийском море. фон Тирпиц

Начальнику Генмора. Здесь.

И еще одно: Ставка Верховного главнокомандующего

11 октября 1914 г

Отношение, посланное вашим превосходительством командующему флотом Открытого моря 6/Х с.г. за #168 на основании вашего доклада его величеству, дает мне повод представить на усмотрение вашего превосходительства нижеследующие соображения:

1. По моему мнению, директива флоту не выходить в море и избегать операций, чреватых большими потерями, приведет к тому, что флот вообще лишится возможности дать решительный бой. Возможность вступить в бой при более или менее благоприятных обстоятельствах представится лишь в том случае, если флот будет, как это предполагает командующий флотом Открытого моря в своем отношении от 25/IХ 1914 г. #2030-О, совершать вылазки в море, чтобы привести врага в такое положение, когда окажется возможным нападать на отдельные соединения его флота или производить ночные атаки миноносцев. Появление нашего флота вне Гельголандской бухты внесет путаницу в диспозиции командования морских сил врага и вызовет контрмероприятия, в силу которых вражеский флот или значительная часть его приблизится к нашему побережью. Только таким путем, то есть взятием инициативы в свои руки, флот может привести дело к сражению или по крайней мере создать условия для успешного применения миноносцев. Если он предоставит инициативу противнику и станет дожидаться в устьях рек того момента, когда последний так сказать предложит ему бой, то он столкнется со значительно превосходящими его и хорошо подготовленными силами, справиться с которыми, не выходя из устьев рек, у него будет мало шансов.

2. По моему мнению, энергичное использование миноносцев возможно лишь в том случае, если последние будут взаимодействовать с крупными кораблями, а еще лучше – со всем флотом.

В противном случае они быстро столкнутся с превосходящими их смешанными силами и ничего не достигнут. С другой стороны, я полагаю, что если нам удастся использовать наши флотилии миноносцев в дневном бою или в ночной атаке против крупных соединений английского флота, то мы достигнем больших успехов. Порукой этому является для меня высокий уровень их подготовки, основанной на обучении, продолжавшемся целое десятилетие.

3. Продолжительное пребывание наших эскадр в устьях рек не может не оказать дурного влияния на боеспособность нашего флота. Речь идет не только о том, что уровень тактической подготовки соединений флота неминуемо снизится. Не делая никаких упреков личному составу, нужно признать, что на его блестящем моральном состоянии не может не отразиться тот факт, что у него остается все меньше шансов на участие в бою. фон Тирпиц

Начальницу Генмора. Здесь.