Всю дорогу граница

Всю дорогу граница

Прощайте, Карпаты! Прощай, дорогая и милая Западная Украина, красная Львовщина! Лучшие годы своей жизни Смолин отдал западной границе. С юных лет до первых седин охранял государственные рубежи на Сане, на Буге, в горах, лесах и долинах. Познал здесь все радости и горести человеческого бытия. Воевал. Побеждал. Прославился на всю страну. Был ранен. Влюбился. Женился. Стал отцом семейства. И вот пришла пора расставаться со второй родиной. Нет, нет, не демобилизация. Не отставка. Отзывают. В штабе округа решили, что Смолину пора поменять и место службы и ее характер. Ну что ж, подумал Смолин, начальству виднее, где он нужнее и может принести больше пользы.

По правде говоря, он и сам уже не раз мысленно прикидывал, куда бы ему перебраться с этой тяжелой работы инструктора службы собак. Не может он бегать по следу, как в былые времена. Отяжелел. И сердце не выдерживает большой нагрузки.

Вовремя, в самый раз подоспел приказ штаба о переводе.

Александр Николаевич пришел домой, сообщил новость жене и дочери, сказал, чтобы собирались. Ждал, что домашние поднимут переполох, будут огорчены переездом. Ничего подобного, обрадовались. Люба захлопала в ладоши.

— Вот и хорошо! В столице Украины будем жить. Днепр каждый день видеть. Владимирскую горку. Крещатик.

Смолин с укоризной посмотрел на дочь.

— Киев — хороший город, но ведь ты столько прожила во Львове.

Люба засмеялась.

— Ничего, папа, мы его быстро освоим. Я — киевлянка, киевлянка! В университете буду учиться. Ох, как здорово. Побегу к девочкам, похвастаюсь.

Больше всего удивила Смолина жена. Не сдержался, сказал ей:

— А ты, старуха, чему радуешься? Родные места ведь покидаешь.

— Ничего! Моя родина там, где ты. Вот такие пироги, коханый мой.

Ну вот, дорогой Витя, я уже на новом месте, в Киеве. Пиши мне, брат, сюда. Думаю, что это моя последняя квартира в жизни. Хватит, покочевал! Оседлым стал жителем.

Служба у меня теперь новая: старший контролер КПП. Мое рабочее место — это сотни километров с большим гаком. Беспрестанно путешествую. Осваиваю новый вид службы и незнакомую обстановку. Учусь. И сам кое-кого учу. В общем, работы много. Интересно!

Постой, я, кажется, не раскрыл тебе тайны трех букв.

КПП — это такое место на границе, через которое пропускаются потоки иностранных и наших поездов, пассажирских и товарных, автобусы и легковые автомобили, самолеты, улетающие за границу и прилетающие к нам, корабли, уходящие в чужие воды и приходящие из-за рубежа. Специальная служба пограничников проверяет иностранные паспорта. А мы, контролеры КПП, следим за тем, чтобы никто не пробрался к нам через границу незаконным путем, чтобы не было контрабанды. Представляешь?

Трудная, я скажу тебе, друг Витя, и очень ответственная моя новая работа. Здесь не только крепкие ноги и здоровое сердце требуется. Нужен еще и строгий и верный глаз, опыт и смекалка, чистые руки и ясная голова, быстрота и натиск, а главное — пограничное следопытство. Без собаки и тут никак не обойдешься. Миллионы тонн всяких грузов, сыпучих и твердых, в ящиках и контейнерах, в трюмах и пульманах приходит к нам и уходит от нас. В них легко можно спрятать нарушителя. И мы находим его с помощью собаки, где бы он ни затаился, какие бы ухищрения ни применил. И с контрабандистами боремся тоже успешно. Находим все потайные места и достаем оттуда золото, валюту, ценности, наркотики, запрещенные к вывозу и ввозу вещи, всякую антисоветскую писанину. Представляешь?

По совести, брат, тебе скажу: я доволен тем, что делаю. Интересная, живая работа.

Карпаты и Львовщину, как ты понимаешь, забыть не могу. Но теперь тоскую по ним не так, как в первые дни. Да и некогда сейчас, по правде сказать, тосковать, С утра до вечера на работе.

С нетерпением жду отпуска. Поеду в родные пограничные места. Поброжу по заставам и по всем местам, где прошумела моя молодость. Положу цветы на могилу Алеши Бурдина. Повидаюсь с живыми друзьями. Побываю у отставников. Подстрелю пару диких кабанов в каком-нибудь знакомом охотничьем урочище. Приеду домой и с новыми силами примусь за работу. Вот такие, брат, пироги. Хорошо живем!

Пришла еще одна весна Смолина. Сорок седьмая в его жизни. Весна семьдесят первого. Встретил он ее на границе, между двумя КПП. В одном месте поработал, в другом — предстоит работа.

Дорога полностью очистилась от снега и льда. По канавам гудели, клокотали, пенились, звенели снеговые воды. Кое-где, по бровкам кюветов, пробивалась первая травка. Пышно зеленели озимые. Над вспаханным полем перекипал сизый зной. Два грача перелетели польско-советскую границу, покружили немного над пахотой, приземлились и пропали — черные на черном.

В прозрачном небе резвился жаворонок. На горизонте поднимались леса, окутанные синей весенней дымкой, а за ними — предкарпатские холмы, а еще дальше Карпаты — пограничные, исхоженные вдоль и поперек, милые до боли в сердце горы. Там сейчас шумят потоки. Сквозь перегной листвы пробиваются подснежники. Птицы вьют гнезда. Ящерицы блаженствуют на камнях, нагретых солнцем.

Всюду, куда бы ни глянул Смолин, он видел работу весны. И в самом себе он чувствовал весну. Был молодым, легким. Ему хотелось снять сапоги и босыми ногами пощупать теплую землю. Хотелось пробежать по дороге, выбрыкивая, как жеребенок. Хотелось ловить бабочек. Хотелось сесть на придорожный камень, подставить лицо солнцу и не двигаться час, другой, третий. Хотелось сделать что-то необыкновенное, на диво себе и людям. Хотелось говорить какие-то веселые, дурашливые слова. Хотелось нюхать горные фиалки, целовать Юзефу, купать в ванночке хлопчика или девчушку — своих внуков, третье поколение Смолиных. Хотелось вознестись к жаворонку и вместе с ним славить жизнь.

Жизнь! Сорок семь лет осталось позади, а Смолин и не заметил, как они пронеслись, пролетели. Сорок семь! И большая половина, лучшая половина отдана границе. Более четверти века назад, весной он тоже ехал вдоль этой самой границы. Хорошо, отчетливо помнит тот далекий и близкий день, будто это было вчера. Вот так же, как теперь, он смотрел на границу, думал о ней, все свои надежды и мечты связывал с ней. И с тех пор ни на один день, ни на один час не переставал быть пограничником. Двадцать семь лет жил границей. И будет жить ею до тех пор, пока дышит.

Всю дорогу, всю жизнь она — граница.