ДОКТОР ДЖАЗ

ДОКТОР ДЖАЗ

Если что и создано прекрасного в двадцатом веке — так это джаз. Невидимая крепость, воздушный замок.

Он возник из народных глубин, ободряющий и утешающий, звонкий смех чёрных рабов, которые, по выражению одного американского музыковеда, "поют не от счастья, а для того, чтобы сделать себя чуточку счастливее ".

И в самом деле — первые джазовые музыканты-негры воздвигли из звуков невидимый град, остров любви и добра, противостоящий океану зла окружающей жизни. Самые униженные и забитые на свете люди спасали себя от уныния и горя — и в их душах рождалась исцеляющая музыка надежды — самая радостная на свете.

Их деды хранили память о солнце далёкой Африки и о пиратских кораблях, в недрах которых их увозили с родной земли, о невольничьих рынках и бичах надсмотрщиков: "Как петь нам песнь в земле чужой?"

Они не знали нот, их музыка была импровизацией, обаятельной и экспрессивной, пронизанной стремительным ритмом и упоительно-острыми гармониями. Она была непосредственной и первозданной, поразившей измождённую мировой войной Европу искренностью и простодушным гуманизмом. В ней было все, кроме растерянности и трагизма, в ней была цельность и неизменность оптимистического взгляда на мир, состояние которого есть всегда проекция твоей собственной души. Она была праздником бедняков, дружеской пирушкой подгулявших работяг, яркой карнавальной мистерией, парадоксально-ироническим гимном миру. Её очаровательные, царственно-небрежные, дразняще-свежие созвучия опрокинули и лишили интереса самые изощрённые конструкции европейских модернистов; её натуральный, в меру подчёркнутый демократизм попирал снобистскую изысканность эстетов, утверждая с истинно американским напором, помноженным на темперамент внуков Африки, выпестованное двадцатым веком достоинство простолюдинов.

Максим Горький называл её "музыкой толстых". При звуках джаза в воображении Пешкова почему-то неукоснительно вставал пугающий пролетарского писателя образ здоровенного и наглого детины, грозно размахивающего огромным фаллосом.

Первая джазовая пластинка была записана в Америке 12 марта 1917 года — в тот самый день, когда русский царь Николай II отрёкся от престола.