Лео Головин ПОЛИТИЧЕСКОЕ, ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦИИ В КОНЦЕ XVI – НАЧАЛЕ XVII ВЕКА

Лео Головин

ПОЛИТИЧЕСКОЕ, ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦИИ В КОНЦЕ XVI – НАЧАЛЕ XVII ВЕКА

Трудно понять и оценить всё значение деятельности кардинала Ришельё, не зная точно ситуации, в которой находилась Франция до того, как он начал фактически управлять государством. Коротко представим различные аспекты состояния Франции и мира в конце XVI – начале XVII века.

Церковь и религия

Католическая Церковь во Франции того времени играла огромную роль, однако была далеко не всемогуща. Государство нередко пыталось ограничить её влияние. Именно во Франции в начале XIV века возникла доктрина галликанства, согласно которой власть короля происходит напрямую от Бога и никак не может быть подчинена папскому престолу, а значит, Папа не только должен, например, утверждать епископов, назначенных королём, но и не может отлучить от Церкви короля или его министров и чиновников, действующих в государственных интересах. В XVI веке галликанство прочно обосновалось во Франции, в чём немалую роль сыграли Парижский парламент и Сорбонна. Таким образом, Католическая Церковь оказалась под сильным влиянием королевской власти, а не зависела исключительно от Папы, в отличие от многих других стран.

В 1517 г. в германском городе Виттенберге Мартин Лютер вывесил на двери церкви свои знаменитые 95 тезисов против продажи индульгенций, что явилось сигналом к началу Реформации. Другими видными деятелями этого движения стали Кальвин и Цвингли. Затем последовало несколько десятилетий религиозных войн в Европе, в результате которых около трети католического населения Европы отпало от Католической Церкви, в том числе многие немецкие княжества, большинство швейцарских кантонов, скандинавские страны, Соединённые провинции, Англия.

Франция также не избежала раскола, хотя подавляющее большинство населения осталось католическим[660]. Но поскольку протестанты были сосредоточены в основном на юго-западе страны, их присутствие являлось серьёзной геополитической проблемой. Некоторые историки считают даже, что они организовали в некотором роде «государство в государстве».

В 1562 г. вспыхнул серьёзный религиозный конфликт: по приказу герцога Генриха де Гиза в марте были истреблены протестанты в Васси. Эта первая религиозная война закончилась год спустя, когда Екатерина Медичи заключила мир с протестантами 19 марта 1563 г. в Амбуазе, но в течение следующих 25 лет разразилось ещё семь религиозных войн. Восьмой стала так называемая «война трёх Генрихов» в 1585 – 1598 годах (см. раздел «Хронология…»). Кульминацией этих конфликтов явилась печально известная Варфоломеевская ночь (24 августа 1572 г.), когда с молчаливого согласия королевской власти и Екатерины Медичи была устроена резня парижских протестантов, не исключая и их вождей.

Историки нередко датируют конец религиозных войн 1598-м годом (Нантский эдикт), однако фактически конфликты продолжались до июня 1629 г. (Алесское помилование). Лишь взятие Ла-Рошели в 1628 г. позволило королевскому правительству добиться окончательного подавления протестантского меньшинства и установить некое подобие веротерпимости.

В конце XVI века Церковь управляла значительными территориями и получала огромные доходы. Во Франция существовали многочисленные мужские и женские монастыри, монашеские ордена, календарь был заполнен несчётным числом религиозных праздников, люди ежедневно присутствовали на службах, в храмах происходила бесконечная череда молебнов и процессий, и вся гражданская жизнь – заключение браков, крещения, погребения – зависела от Церкви.

Однако сами её служители были далеко не безупречны, многих критиковали за стяжательство и некомпетентность, а то и за лёгкость нравов и пьянство. Личные усилия Ришельё по искоренению таких беспорядков, а также безукоризненность его личного морального облика резко контрастировали со скандальностью поведения большинства его коллег.

Экономика, финансы и налоги

Экономика в то время играла в государственной деятельности ещё довольно незначительную роль. Однако именно в этот момент начинала осознаваться необходимость государственного влияния на экономическую жизнь (вспомним деятельность герцога де Сюлли, описанную им в «Мемуарах», а также последующие мероприятия Кольбера). Основной экономической доктриной являлся меркантилизм: приоритет отдавался денежным вопросам.

Драгоценные металлы (золото и серебро) играли главную роль, банковская система была почти не развита, а безналичные средства платежа находились в зачаточном состоянии. Любые государственные выплаты (другому государству или наёмным войскам) выглядели чаще всего как физическая перевозка денег на телегах.

Налоговая система также была архаична. В ней господствовали неравенство и многочисленные привилегии. Церковь и её служители, дворянство, королевские чиновники не платили основного налога – тальи (taille). От него также были освобождены многие города, местности или даже целые провинции. Бремя налогов почти целиком лежало на крестьянах и незнатных горожанах, и с усилением налогового гнёта вспыхивали многочисленные крестьянские восстания (см. раздел «Хронология…»).

Талья являлась распределительным налогом: сумма, необходимая государству, каждый год фиксировалась Королевским советом, после чего развёрстывалась между провинциями – теми, которые её платили, после чего провинциальные власти (в некоторых местах провинциальные ассамблеи или штаты) распределяли будущие выплаты между различными местностями и приходами, учитывая все исторические и обычные привилегии. В каждом приходе сумма вновь подвергалась развёрстке – иногда «на очаг» (т.е. на семью), а иногда по головам.

Необходимая королевской власти сумма довольно редко собиралась целиком, так как многим налогоплательщикам (которые тогда, разумеется, так не назывались) не удавалось выплатить назначенного им налога. Не все сборщики успешно справлялись с обязанностями, а некоторые местности вообще устраивали бунты и налогов не платили вовсе. Иногда приходилось объявлять о налоговой амнистии и «прощать» совершенно безнадёжные долги за несколько лет.

Существовали и другие налоги, часто несправедливые. Среди наиболее крупных назовём налог на соль – габель (gabelle) и косвенные налоги (на вино, мясо, рыбу и некоторые другие, в основном продовольственные, товары) – эд (aides). Напомним, что Церковь также взимала свою – довольно крупную – долю, вдобавок к которой многие почти вынужденно оставляли ей по наследству часть своего имущества.

Неупорядоченность сбора налогов, а также множество непредвиденных затрат и расточительство правителей часто приводили к серьёзному дефициту. Почти каждый год в казне появлялись «дыры» (за исключением, пожалуй, периода правления Сюлли, которому временно удалось навести порядок). Это явление объясняет многие события. Например, огромная задолженность Франции флорентийским банкирам вынудила Генриха IV на брак с Марией Медичи, приданое которой позволило уменьшить общий долг. Под давлением королевских кредиторов были приняты такие непопулярные решения, как введение новых налогов. А в декабре 1604 г. королевская власть оказалась вынуждена установить новую ежегодную плату – полетгу (paillette), или годовой сбор (droit annuel), – за чиновничьи должности, передаваемые по наследству, что фактически позволяло ей купить дворянство[661].

Территория и средства связи

Франция в ту эпоху была всё ещё довольно сильно раздроблена, как и многие другие европейские государства. Некоторые территории были присоединены к ней совсем недавно, многие ещё не являлись юридически французским королевским доменом, а находились в прямой личной вассальной зависимости или просто были завоёваны de facto, но не присоединены de jure. Другие были включены в королевский домен при Генрихе IV (например, огромные территории в Лимузене, Арманьяке, Оверни, Нормандии и т.д.). При его сыне Людовике XIII были официально присоединены Беарн и Наварра, наследственные земли Бурбонов, которые отошли к Франции с приходом Генриха IV к власти. Большой анклав вокруг Авиньона принадлежал папам, а на восточной границе огромные территории (ныне французские) – в Лотарингии, Эльзасе, Савойе, Фландрии, Франш-Конте – всё ещё находились под властью Испании, Священной Римской империи или Пьемонта. Таким образом, Амьен, Дижон или Лион располагались совсем недалеко от границы.

Впрочем, граница в то время не представляла собой чётко обозначенной непрерывной линии, а выглядела как цепь защищённых крепостей с нередко спорными территориями между ними. Государственная принадлежность земель основывалась скорее на зависимости от того или иного государства, чем на фактическом местонахождении. Поэтому, например, некоторые земли в Лотарингии (так называемые «Три епископства»: Метц, Туль и Верден), оккупированные Генрихом II в 1552 г., всё ещё считались германской империей своими, вплоть до урегулирования этого вопроса Вестфальскими договорами (1648 г.).

Основными соседями – и потенциальными врагами – тогдашней Франции являлись Англия, Испания и Священная Римская империя германской нации. Остальные страны либо находились слишком далеко (Швеция, Польша, Россия, Османская империя), либо были слишком слабы, чтобы представлять угрозу для Франции, самой населённой европейской страны (Дания, Савойя, Соединённые провинции, Венеция).

В Англии наблюдалось всё большее обострение внутренних проблем, она также усилила свою колониальную экспансию и поэтому чаще являлась для Франции не врагом, а союзником в борьбе против претензий Габсбургов на мировое господство. Эта династия находилась у власти в Испании и Австрии и пыталась реализовать идею единства Европы, а также единения христиан, по крайней мере, в Западной Европе. Политика Генриха IV, а затем и Ришельё была направлена на поддержку протестантских стран в целях противостояния Австрийскому дому, как тогда называли австрийских и испанских Габсбургов. Земли Габсбургов как бы брали Францию в тиски, этой династии принадлежали не только собственно испанские и германские земли, но и Франш-Конте, Нидерланды (фактически только испанская часть, примерно соответствовавшая нынешней Бельгии, на границе с Францией), а также (формально) Швейцария. Габсбурги господствовали в половине Италии (например, в Ломбардии), могли рассчитывать на безоговорочную поддержку Папы, которому принадлежали обширные территории. Именно поэтому вопрос о Вальтелине (см. раздел «Хронология…»), который сегодня может показаться незначительным, являлся на самом деле весьма важным: эта долина в Швейцарии соединяла испанских Габсбургов (которым принадлежали Милан и Ломбардия) и австрийских (которые владели Тиролем). Это означало, что испанские войска могли прийти на помощь имперским или быть переброшены, например, на подавление восстания в Соединённых провинциях. Вальтелина была ключом к тогдашнему геополитическому равновесию, и не зря она надолго стала камнем преткновения в отношениях между Францией и Австрийским домом.

Официально цель Габсбургов выглядела вполне благородно – создать союз христианских стран и всей Европы. В 1571 г. морское сражение при Лепанто между турками и христианскими союзниками (в основном Испанией, Венецией и Папой) позволило оказать сопротивление Османской империи и временно сдержать её экспансию в Европе. Точно так же предполагалось побороть внутреннюю протестантскую «ересь» и предпринять совместные усилия по обращению в христианство «дикарей» Америки, Африки и Азии. Именно поэтому политика Франции, противостоявшая проекту «универсальной монархии» Габсбургов, не только не была понятна многим европейским странам, но и при самом французском дворе подвергалась резкой критике поборниками «испанской партии».

Следует также помнить, насколько тогдашний мир оставался ещё огромным, многие территории были плохо или вообще не освоены европейцами. Первые контакты с Японией и Китаем, например, относятся лишь к 1540 – 1550-м годам. Транспорт был чрезвычайно тихоходен, поскольку целиком зависел от конской тяги на земле и от человеческих сил и ветра на воде.

Даже при частой смене лошадей средняя скорость не превышала 10 км/ч. Новость о передвижениях войск или об исходе важной битвы могла прийти в Париж лишь неделю спустя. Постоянной почты ещё не существовало, а гонцы подвергались нападениям, поэтому даже небольшое путешествие становилось целым приключением. При обмене посланиями правителям нередко приходилось создавать личную службу посыльных и гонцов, а также пользоваться шифрами и кодами. Посол являлся исключительным представителем своей державы при дворе иностранного монарха, поскольку не имел возможности своевременно получать полные инструкции, что нередко вынуждало его проявлять личную инициативу, а его стране позволяло иногда отказываться от ратификации соглашений, достигнутых с превышением полномочий (так нередко поступал и Ришельё) или переставших быть выгодными из-за изменений на мировой арене.

Армия и военные действия

Армии того времени целиком набирались из наёмников, поэтому финансы, а следовательно, и внутренняя политика, имели большое значение. Войска в основном состояли из плохо вооружённой пехоты и кавалерии. Помимо холодного оружия, уже использовались аркебузы, карабины, а с 1630-х годов – мушкеты[662] и патроны[663]. Артиллерия же оставалась ещё весьма примитивной.

Офицерами чаще всего становились выходцы из высшего дворянства, которые относились к своей должности как к собственности. Целью их действий нередко становилось скорее стремление к личной славе, чем выполнение приказов, которые к тому же из-за плохой связи иногда и вовсе не достигали адресатов. В армии царил серьёзный беспорядок. Солдаты были недисциплинированны, и даже офицеры нередко отсутствовали на посту и делали, что им вздумается. Снабжение войск было организовано плохо, мародёрство широко развито, а взятые города, как правило, подвергались разграблению и массовому насилию, что далеко не всегда шокировало современников.

Война в основном велась осадная, шла она медленно, с постоянными перемириями и перерывами, в частности на зиму, когда боевые действия чаще всего вообще прекращались. Войска передвигались от крепости к крепости, иногда им удавалось взять их почти без боя – переговорами или хитростью, либо используя эффект внезапности, – но обычно приходилось организовывать осаду по правилам военного искусства того времени, ведя её иногда по нескольку месяцев, а то и лет. Некоторые крепости вообще считались неприступными и могли быть взяты лишь измором.

Обычная армия начитывала несколько десятков тысяч человек, а большая достигала 100 тыс. человек. В результате крупного сражения погибало, как правило, 2-3 тыс. Состояние тогдашней медицины не позволяло спасти большинство раненых.

Флот

Самым мощным флотом в то время являлся испанский, а также португальский, голландский и венецианский. Даже английский был всё ещё не так многочислен и хуже оснащён, чем голландский. О французском флоте говорить вообще не приходится: его численность и сила практически были равны нулю, а титулы четырёх французских адмиралов давались принцам крови и другим знатным особам «для красоты» и получения связанных с ними доходов (например, от продажи грузов с потерпевших крушение кораблей и от доли собранных пошлин на суда и товары).

Основой флота являлись галеры, парусный флот (например, трёхмачтовые каравеллы, как у Колумба) был ещё молод и плохо развит. До Ришельё Франция не располагала ни одним кораблём на Атлантическом океане и лишь несколькими галерами на Средиземном море, в то время как – и об этом совершенно справедливо пишет кардинал в своём «Политическом завещании», – «глядя на выгодное расположение двух французских побережий – океанского и средиземноморского, равным образом обладающих великолепными портами, кажется, будто природа вознамерилась подарить Франции владычество над морями»[664].

На море ещё хозяйничали пираты. Даже недалеко от европейских берегов мавры нередко успешно нападали на торговые суда, грабя их имущество и уводя в рабство христианских пленников. Любое морское путешествие было крайне опасно и полно приключений, а ремесло моряка чревато серьёзным риском.

Колонии

Европейские страны только-только начали колониальную экспансию. Однако Франция сильно запоздала, и в то время, как Испания и Португалия уже поделили Южную Америку, первые французские колонисты лишь начинали предпринимать робкие попытки освоения новых земель.

Америка была открыта около ста лет назад, но уже началась её колонизация Испанией, Португалией, Голландией, Англией. Своему могуществу Испания во многом была обязана галионам, полным золота, серебра и драгоценностей из нового Эльдорадо. Сумевшие обойти мыс Доброй Надежды португальцы успешно торговали привезёнными из Индии специями (что сильно ослабляло коммерческие позиции Венеции, которой до этого долго удавалось поддерживать высокие цены благодаря отсутствию конкуренции и контактам с Оттоманской Портой). Англия осваивала Северную Америку. Франция же лишь только начинала подумывать о колониях, но в конце концов сумела вовремя включиться в общее движение.

Общество

Французское общество конца XVI века утратило многие феодальные черты, однако всё ещё было преисполнено консерватизма и стремления к жёсткой организации и иерархии. Как во времена Средневековья, большое значение имели ранг и старшинство, общество было основано на неравенстве и делилось на классы и сословия.

Ведущая роль в нём принадлежала дворянству и духовенству. Знать старалась добыть честь и славу на поле битвы или на государственном поприще. В отличие от протестантских стран, французскому дворянству было запрещено заниматься коммерцией под страхом утраты своего статуса и прерогатив[665]. Дворяне были обязаны служить государству, зато имели освобождения от налогов и прочих повинностей и пользовались всяческими привилегиями, нередко символическими, но считавшимися весьма престижными.

Король Генрих III

Принцы крови и родовитые дворянские семьи (Конде, Гизы, Эперноны, Монморанси, Роганы, Мортемары и др.) играли важную роль. Некоторые из них по-прежнему считали себя удельными князьями и прямыми личными вассалами короля, а не подданными королевства.

Политика и стабильность власти и страны сильно зависели от личности короля, его благосостояния, наличия у него наследника, династических связей, а также от королевских фаворитов и фавориток. При Генрихе III это проявилось особенно ярко, когда влияние его фаворитов и миньонов стало просто огромным.

Право в те времена было основано на обычае, а также на нормах, унаследованных от римского права. В провинциях встречались разнообразные модификации этих норм, и кроме того, каждая местность могла также иметь свои собственные традиции и обычаи.

Экономическое развитие страны шло в основном за счёт крестьянства, львиная доля налогов лежала на нём. Все несчастья, связанные с военными действиями, а также эпидемии и голод в первую очередь обрушивались на крестьян. Эпидемии чумы, например, могли длиться годами, средств от неё не существовало, за исключением строгого карантина. Детская смертность была огромна (чем и объясняется критикуемая сегодня «бездушность» того времени, равнодушие к воспитанию и малолетним детям). Медицина была развита чрезвычайно слабо, и Мольер находился не так уж далеко от истины в своих насмешках над тогдашними лекарями. Кстати, как Ришельё, так и Людовик XIII являлись настоящими страдальцами и неоднократно стояли буквально на волосок от смерти.

Возникавшая в городах буржуазия, особенно представители либеральных профессий, пыталась добиться большего влияния и веса, что проявлялось, в частности, в её наказах при созыве Генеральных штатов. Более того, все три сословия были согласны в одном: Генеральные штаты должны созываться часто (не реже, чем раз в пять лет). Если бы королевская власть удовлетворила это требование, то можно было бы ожидать во Франции развития парламентаризма на английский манер, а не королевского абсолютизма.

Париж насчитывал лишь 300-400 тыс. жителей, однако считался большим городом. Двор нередко переезжал с места на место со всей свитой и охраной (лишь при Людовике XIV знать прочно осядет в Версале). Провинция была чрезвычайно раздроблена, большинство населения даже не знало французского языка, не говоря уже о грамотности[666]. Даже дворянство нередко было слабо образованно, и лишь духовенство обладало некоторой культурой. Языком церковной службы являлась латынь, и большинство книг, даже светских и научных, были написаны на латыни[667].

Прессы ещё не существовало (она появилась в 1605 г., да и то лишь в виде… ежегодника!). Зато продавались многочисленные памфлеты, нередко изданные за границей, чтобы избежать цензуры. Благодаря изобретению Гутенберга в XV веке печать стала широко развиваться во всей Европе (что, в частности, усилило распространение протестантизма, одним из требований которого было введение церковной службы и издание Библии на национальных языках, а не на латыни).

Общее заключение

Время, предшествовавшее правлению Ришельё, являлось переломным в истории Франции. Несмотря на наличие средневековых черт, ни в коем случае не следует переоценивать тогдашнее влияние Церкви и феодальных порядков. Франция конца XVI века – уже вполне современная страна. С началом развития капитализма и возникновением буржуазии она стала разительно отличаться от настоящего средневекового государства и была в общем гораздо ближе к нашей эпохе, чем к ХII веку, несмотря на аналогичный промежуток времени, отделявший её от того столетия.

Мир становился сложнее и шире, средневековый идеал строго упорядоченного общества начинал трещать по швам, титулы и слава играли уже меньшую роль, чем прежде, а богатство – большую. Протестантская реформа порождала сомнения и снижала влияние католической Церкви, а развитие книгопечатания, прессы и общественного мнения позволяло подготовить почву для возникновения свободомыслия сто лет спустя.