Раздел III, в котором описано, насколько важно не допустить, чтобы судейские чиновники посягали на королевскую власть

Раздел III,

в котором описано, насколько важно не допустить, чтобы судейские чиновники посягали на королевскую власть

Рассказав о том, что должно быть сделано, причём без особого труда, чтобы добиться от судейских чиновников надлежащего отношения к обычным людям, с моей стороны было бы преступным упущением не предложить средств, призванных помешать столь мощной корпорации, которую эти чиновники составляют, причинять вред самому государству.

По-видимому, можно немало порассуждать на этот счёт, но для меня будет достаточно нескольких слов, если я выдвину мысль о том, что главное здесь – не позволять судейским чиновникам вмешиваться ни в какие дела, за исключением отправления правосудия в отношении подданных Короля, ибо в том состоит их единственная задача.

Наиболее мудрые из Ваших предшественников обращали на это особое внимание и оттого пребывали в благополучии; Ваше Величество следовали их примеру, насколько я мог наблюдать, пока имел честь служить под Вашим началом. И действительно, сие так важно, что если этим могущественным учреждениям дать волю, то потом уже нельзя будет удержать их в рамках долга.

Было бы невозможно предотвратить крах королевской власти[496], если бы мы шли на поводу у тех, чьё невежество по части практического руководства государством сравнимо с их высоким мнением о себе как о знатоках теории государственного управления, тогда как они не способны ни на глубокие мысли по поводу политики государств, ни на суждения о происходящих в обществе процессах, каковые недоступны их пониманию.

Впрочем, хотя ничего нельзя прощать этим крупным сообществам, когда они ущемляют верховную власть, тем не менее благоразумие требует снисходительно относиться к некоторым их недостаткам другого рода.

Следует с сочувствием воспринимать несовершенства такого организма, который, имея множество голов, не может обладать единым умом и, подвергаясь различным влияниям – поскольку состоит из разных людей, – часто не в состоянии прийти ни к познанию, ни к одобрению собственной пользы.

Нет человека, который мог бы приветствовать их поведение, когда они дают волю каким-либо безобразиям, но, справедливо его осуждая, трудно найти способ устранения оных, потому что в крупных сообществах число дурных людей всегда превосходит число хороших; и даже если бы все они были мудрецами, сие не позволяло бы надеяться, что лучшие чувства у большинства возобладают, настолько велики расхождения во мнениях у тех даже, кто, руководствуясь единственным желанием творить благо, имеют схожие намерения и цели.

Таким корпорациям свойственно вести наблюдение за правительством государства и находить повод к его критике – это не должно казаться странным.

Всякая властная инстанция, занимающая подчинённое положение, всегда с завистью взирает на вышестоящую, и хотя спорить с ней в силе она не осмеливается, однако дерзает подвергать её решения порицанию.

Не существует людей настолько дисциплинированных, для которых не была бы в какой-то степени противна мысль о подчинении пусть даже самому мягкому господству. По этой причине кто-то из древних весьма справедливо заметил, что среди людей, которые от природы все равны, немного найдётся таких, кто способен безропотно сносить разницу в положении, созданную судьбою, и, будучи вынужден уступать, не порицает вышестоящих, дабы показать, что если по могуществу он сравняться с ними не может, то по достоинству их превосходит.