Раздел I, в котором описаны в общих чертах пороки системы правосудия и рассмотрен, в частности, вопрос о том, способно ли упразднение продажности и наследования должностей стать действенным средством для излечения подобных недугов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Раздел I,

в котором описаны в общих чертах пороки системы правосудия и рассмотрен, в частности, вопрос о том, способно ли упразднение продажности и наследования должностей стать действенным средством для излечения подобных недугов

Гораздо легче признать наличие недостатков в системе правосудия, нежели предписать средства для их исправления. Все видят, что лица, призванные сохранять справедливое равновесие во всех делах, сами настолько перетянули одну чашу весов в свою пользу, что этому более невозможно найти никакого противовеса.

Безобразия, творящиеся в судебной системе, дошли до крайней черты. Я бы подробно рассказал об этих безобразиях и средствах борьбы с ними, если бы знания мои о той особе, которая теперь занимает высшую судебную должность[478], и о её намерении навести в правосудии такую чистоту, какую только возможно, учитывая падение человеческих нравов, не принуждали меня ограничиться представлением Вашему Величеству лишь некоторых общих способов для устранения главных недостатков.

По мнению большинства, наиболее верное средство состоит в упразднении продажности и отмене наследования должностей[479] и в бесплатной их раздаче таким людям, чьи способности и порядочность настолько известны, что их право занять должность в силу собственных достоинств не может быть оспорено даже завистниками.

Но поскольку в наши дни подобное осуществить невозможно, да и во всякое другое время претворить сие в жизнь оказалось бы затруднительным, стало быть, бесполезно предлагать сейчас средства для достижения этой цели.

Когда кто-то пожелает взяться за это дело, то наверняка найдутся способы, которые ныне предусмотреть невозможно; те же, которые можно было бы предложить теперь, окажутся уже неуместны, когда появится возможность приняться за работу.

И хотя иметь особое мнение почти всегда опасно, однако же я принуждён заявить со всей смелостью, что при нынешнем положении дел и при том, которое, как можно предвидеть, сложится в будущем, лучше, на мой взгляд, сохранить куплю-продажу и наследование должностей, нежели коренным образом поменять всю эту систему.

При осуществлении подобных перемен приходится опасаться возникновения множества проблем, ведь хотя практика выборов на места в бенефициях древнее и более соответствует канонам, чем королевское назначение на оные, однако происходившие при том крупные злоупотребления, пресечь которые было невозможно, делают назначение более приемлемым, как чреватое менее пагубными последствиями.

Точно так же, хотя упразднение продажности и наследования должностей – это шаг разумный и соответствующий всем правовым положениям, однако поскольку будут неизбежны злоупотребления при распределении должностей, когда оно станет зависеть от желания королей, а следовательно, от протекции и ловкости тех лиц из королевского окружения, кто приобретёт наибольшее влияние, то нынешний образ действий кажется терпимее, чем тот, что существовал раньше, по причине огромных проблем, которые его всегда сопровождали[480].

Только слепой не заметит разницы между этими двумя поворотами дела и не будет всем сердцем желать упразднения продажности и наследования должностей при условии введения их раздачи исключительно по заслугам.

Но также невозможно не признать, что в таком случае придворные интриги оказались бы сильнее доводов рассудка, а протекция – весомее, чем наличие достоинств.

Герцогу де Гизу[481] лишь потому удалось создать столь мощную Лигу, выступавшую против короля и государства, что благодаря своему влиянию он расставил на основные должности в королевстве немалое число своих людей. И я узнал от герцога де Сюлли, что именно это обстоятельство в основном и подтолкнуло покойного короля к введению годового сбора[482]. Великий монарх заботился не столько о доходах от продажи должностей, сколько о том, чтобы оградить себя в будущем от подобных неприятностей (преследовавших предыдущее царствование), и, хотя он любил пополнять королевскую казну, всё же в данном случае государственные интересы оказались сильнее[483].

При образовании нового государства было бы преступным не запретить в нём продажу государственных должностей, ибо в этом случае разум велит установить самые совершенные законы, какие только могут существовать в человеческом обществе. Но осторожность не позволяет поступать таким же образом в условиях древней монархии, несовершенства которой вошли в обычай, а беспорядок стал (не без пользы) частью государственного устройства.

В данном случае следует поддаться слабости и скорее удовольствоваться наличием умеренного принципа, нежели вводить более жёсткий, который, возможно, окажется менее приемлемым, так как его строгость способна до известной степени ослабить те устои, которые с его помощью предполагалось укрепить.

Мне прекрасно известно расхожее мнение о том, что купивший правосудие оптом может продавать его в розницу. Однако верно и то, что чиновник, вложивший большую часть состояния в покупку своей должности, наверняка не станет затевать недоброе из-за опасения потерять всё, что у него есть стоящего; и в таком случае цена должности[484] является неплохой гарантией преданности чиновника.

Жалобы на практику продажи должностей раздавались во все времена, покуда существует монархия. И хотя сами по себе они неизменно признавались обоснованными, всё-таки вызывавший нарекания порочный обычай продолжал сохраняться, так как возникло мнение, что мы не способны достичь строгого совершенства, которое является целью подобных жалоб.

Нужно быть совсем не сведущим в истории, чтобы не знать, что некоторые из описывавших её авторов не пощадили даже короля Людовика Святого, опорочив его царствование, ибо именно в его время должности перестали раздавать даром; осуждают они и других правителей, пришедших следом, поскольку торговля чинами приобрела настолько открытый характер, что доход от той продажи стали брать на откуп; и чернят память о великом короле Франциске, так как он первым под влиянием необходимости своего века превратил этот обычай в постоянный источник дохода[485], каковым тот является и по сей день.

И вправду, признаюсь, очень жаль, что названному великому государю пришлось стать основателем сего установления, однако ежели хорошенько разобраться в причинах, которые его на это подтолкнули, то, возможно, поступок его покажется не столь предосудительным.

Зная, что частные лица торгуют королевскими милостями без его ведома и к тому же будучи отягощён важностью великих дел, он решил, что заставить подданных добровольно расстаться с деньгами лучше и вернее всего можно, предложив им взамен почёт.

Покойный король, имевший отличных советников[486] и правивший в сугубо мирное время, не знакомое с лишениями, в дополнение к установленной великим Франциском I продаже должностей ввёл ещё и годовой сбор.

Король Франциск I

Портрет работы Ж. Клуэ (ок. 1485 – 1540/41)

Дерево, масло. Лувр, Париж (Франция)

Не следует полагать, будто он сделал это без серьёзных раздумий, не предвидя, насколько позволяет человеческая предусмотрительность, последствий и результатов этого нововведения. И, вне всякого сомнения, можно сказать, что неблагоразумно отменять решения правителей, политика которых была продуманной и целесообразной,– ежели только опытным путём не доказан вред оных или не становится очевидным, что можно сделать лучше.

Дурные обычаи, введённые в силу общественной необходимости и подкреплённые затем соображениями государственной пользы, могут быть реформированы лишь с течением времени. Людей следует отучать от них постепенно, а не впадать из одной крайности в другую.

Талантливый архитектор, который исправляет недостатки в конструкции ветхого здания и, не ломая его, лишь привносит необходимую гармонию в его пропорции, куда более достоин похвалы, нежели тот, кто разрушает прежнее сооружение до основания, дабы возвести на его месте новое, превосходное и идеальное.

Нелегко изменить установившийся порядок распределения должностей, не ущемляя тех, кто ими облечён, ведь тогда, вместо того чтобы держать народ в повиновении своему долгу, как они успешно делали это раньше на службе, чиновники могут скорее, чем кто бы то ни было, начать в будущем подстрекать его к бунтам[487].

Иногда чтобы сделать лекарство более действенным, рекомендуется его разбавить. Так что самые разумные порядки не всегда оказываются наилучшими, поскольку в некоторых случаях они несоразмерны силам тех, кто призван воплощать их в жизнь.

Вместо того чтобы способствовать становлению добродетели, упразднение продажности и наследования должностей приведёт к разжиганию интриг и распрей и к тому, что чиновничьи посты займут лица низкого происхождения, часто более обременённые латынью, нежели имуществом, от чего возникнет множество проблем. Если бы чины раздавались даром, то многие торговцы оставили бы своё ремесло, будучи ослеплены сиянием титулов и званий, и ринулись бы навстречу должностям и собственному краху, нежели стали бы усердствовать в коммерции, приносящей семьям достаток.

Впрочем, всем известны изъяны нашего века: мы действуем под влиянием назойливых просителей, а не собственного разума и, вместо того чтобы руководствоваться справедливыми соображениями, обыкновенно поддаёмся личным предпочтениям.

Прошлый опыт должен побудить нас опасаться за будущее, ибо он показал нам, что лица, пользующиеся наибольшим влиянием, часто одерживают верх, попирая добродетель, а государи и их приближённые, не имея возможности узнать о достоинствах людей из других источников, кроме свидетельств посторонних, зачастую неизбежно принимают тень за отбрасывающий её предмет.

Лица низкого происхождения редко обладают качествами, необходимыми на государственной службе, и, разумеется, добродетель человека, принадлежащего к хорошему роду, отмечена большим благородством, нежели человека незнатного. Такими людьми обычно трудно управлять; а многие из них отличаются нелюдимостью и неуживчивостью характера, что не только неприятно, но и вредит интересам дела. Если сравнить первых со вторыми, то можно сказать, что они подобны деревьям, которые, будучи посажены в хорошую почву, приносят плоды, причём краше и вкуснее, чем те, что растут на худшей земле, а посему продажность должностей не следует осуждать из-за того, что она не позволяет отдавать звания и должности лицам низкого происхождения; напротив, это одна из причин, которые делают её более приемлемой.

Достаток является превосходным украшением для чинов, которые немало выигрывают от внешнего блеска, и можно смело сказать, что из двух человек равных достоинств следует предпочесть того, у которого лучше сложились денежные обстоятельства, ибо неимущий государственный чиновник должен обладать поистине закалённым характером, который не позволит ему идти на поводу собственной корысти.

Да и опыт учит нас, что богатые менее склонны к мздоимству и что бедность принуждает чиновника весьма радеть о побочном доходе.

Мне могут возразить, что если практику продажи должностей надобно терпеть из-за возможного возникновения подобных проблем, то годовой сбор следует отменить, так как из-за него цена чинов поднялась до заоблачных высот, что не позволяет достойным людям занять их даже и за свои деньги.

Покойный король предвидел это затруднение и внёс в свой указ, изданный на сей счёт, положения, способные предупредить его возникновение, не только освободив от годового сбора должности первых президентов, прокуроров и генеральных адвокатов, но и оставив за собой право распоряжаться должностями, на которые годовой сбор распространяется, по мере их высвобождения, предварительно выплачивая наследникам тех, кто оные занимал, ту сумму, в которую должности оценили.

Эти предосторожности были одновременно и пагубны и необходимы, и, по правде говоря, проблемы, которые сейчас возникают в государстве из-за существования годового сбора, вызваны не столько недостатками его самого, сколько неосмотрительностью, с коей были изъяты формулировки, внесённые великим государем.

Если бы его указ сохранился в своём первоначальном виде, то цена на должности не достигла бы нынешних немыслимых величин. Внесённые в указ поправки[488] сделали его применение вредным в той же степени, в какой оно было бы безобидным, если бы сохранились выражения, в которых он был изначально составлен, а стало быть, следует скорее исправить злоупотребления указом, нежели поменять установившийся порядок.

Отмена годового сбора принудила бы пожилых чиновников выходить в отставку как раз в тот момент, когда благодаря своему опыту и зрелости они оказываются более всего способны служить обществу.

Между тем целесообразнее иметь чиновников как пожилых, так и молодых, ибо рассудительность первых может немало способствовать наставлению вторых, а энергичность молодых необходима для того, чтобы вселять бодрость в стариков и побуждать их к работе.

Если бы моей целью было снискать расположение народа через посредство данного труда, вместо того чтобы заслужить его благосклонность, сделавшись полезным государству, я написал бы, что надобно упразднить как продажность должностей, так и годовой сбор. Все настолько убеждены в том, что эти два обычая являются источниками безобразий в королевстве, что общество наверняка единогласно увенчало бы меня лаврами, не рассуждая о том, достоин ли я оных.

Однако, зная, что всякий, кто пытается обрести славу путём проведения преобразований, добиваясь строгого соблюдения закона, но не соразмеряя их с возможностями государства, преследует лишь свою выгоду, и что нет прощения его тщеславию, которое не только достойно порицания, но ещё и преступно, и что в этом случае его хлопоты, несмотря на благовидный повод, столь же вредны обществу, как и нерадивость или злой умысел других, я поостерегусь поступать подобным образом. Отмена этих двух указов повлечёт за собой слишком много неприятных последствий, чтобы осмеливаться заявлять о целесообразности этого шага.

Если бы указы на самом деле открывали дорогу невежеству и пороку, как это обыкновенно утверждается, я бы охотно согласился с тем, что пора перестать с ними мириться. Но, зная, что когда государственные должности занимают люди, не обладающие необходимыми качествами, то происходит это исключительно по вине генеральных прокуроров, обязанных справляться о жизни и нравах соискателей[489], и чиновничьих корпораций, которые выносят суждения о способностях и достоинствах кандидатов и должны отказывать им, ежели они не удовлетворяют выставляемым условиям, не могу не заявить, что, по моему мнению, справиться с этим бедствием можно скорее путём принуждения к соблюдению королевских указов, нежели отменой продажности должностей и годового сбора, каковые его причиной не являются.

Кто-то скажет, что если бы судейские должности не продавались, то правосудие можно было бы отправлять бесплатно, однако если издержки, которые при этом возникают, будут упорядочены, то не следует считать оные злом, по поводу которого стоило бы беспокоиться.

Прекрасно знаю, что ежели строго подойти к рассмотрению этого вопроса, то окажется, что цена за отправление правосудия оплачивается ограничением свободы тех, кто добровольно подчинился соблюдению законов; и принуждать истцов к уплате денег означает заставлять их вторично покупать то, за что они уже достаточно дорого заплатили своей покорностью. Однако обычай этот так укоренился, что оспаривать его – то же самое, что жаловаться на пряности за их остроту[490], и предложивший отменить его употребление выставил бы себя на всеобщее посмешище.

Существуют такие злоупотребления, которые надобно терпеть из опасения, что их устранение повлечёт ещё более пагубные последствия. Время и случай откроют глаза нашим потомкам в другом веке, и тогда они смогут с пользой предпринять то, чего в нынешнем мы осуществить не решились, дабы безрассудно не подвергнуть государство какому-либо потрясению.

Тщательно взвесив все вышеприведённые доводы и многие другие и приняв во внимание соображение о том, что продажность и наследование должностей не являются каноническими обычаями и было бы желательно, чтобы заслуги стали единственной платой за чины, а добродетель – единственным правом, по которому последние можно было бы передавать по наследству, всё же, вместо того чтобы сделать вывод о необходимости изменить оба заведённых порядка, я решительно выскажу три мысли, возникшие у меня при наблюдении за теперешним положением дел в государстве.

Во-первых, если бы продажность должностей была отменена, то проблемы, которые возникли бы из-за происков и интриг соискателей чинов, оказались бы куда сложнее, чем те, что рождает свободная купля-продажа оных.

Во-вторых, если бы одно наследование было упразднено, то умеренность, которую ежедневно стали бы проявлять в установлении цены на освободившиеся должности, свела бы на нет случайные доходы[491] и вдобавок тем самым было бы положено начало бесчестной торговле, когда множество недостойных людей принялись бы тайком делить между собой милости, которыми короли решат наградить чиновников. И мы вновь столкнёмся со злом, от которого покойный король хотел избавить государство, когда посредством введения полетты лишил крупных вельмож возможности приобретать себе за счёт короля сторонников, дабы те в нужное время и в нужном месте сослужили службу им лично в ущерб государственным интересам.

В-третьих, поскольку человеческая добродетель недостаточно сильна, чтобы всегда отдавать предпочтение заслугам перед личным расположением, то лучше оставить продажность и годовой сбор, нежели отменить эти два обычая, которые затруднительно переменить в одночасье, не вызвав потрясения в государстве.

Прибавлю, однако, что совершенно необходимо уменьшить цены на должности, цены, которые взлетели до таких чрезвычайных высот, что смириться с этим невозможно.

Если советы тем превосходнее, чем они полезнее и легче в воплощении, то следует обратить внимание на этот, поскольку он принесёт очевидные результаты и легко осуществим, ибо для этого не требуется ничего иного, кроме как вернуть указ о введении годового сбора к первоначальному виду.

В этом случае, когда цены на должности станут вполне приемлемыми, не превышая половины нынешнего уровня, до которого они поднялись вследствие разброда в умах, и когда король сможет легко и свободно выплачивать их наследникам, дабы распоряжаться вновь освободившимися должностями по своему усмотрению, то государство отнюдь не пострадает от нововведения, а напротив, осмелюсь повторить, получит ещё и немалую выгоду.

Впрочем, можно создать такую ситуацию, не давая заинтересованным лицам повода для жалоб, поскольку за то зло, которое они сами себе причинили, легко вознаградить их различными способами, о коих я ныне умалчиваю, ибо если оные обнародовать, то они утратят свою силу ещё до того, как их применят на практике.