III. ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ
III. ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ
Потребность в таком центре ощущалась уже давно. Как бы ревниво ни отстаивали свою самостоятельность козаки в городах и панских имениях, они все же находились там в руках властей. Староста всегда мог наложить запрещение на их имущество, рыболовные челны, охотничьи сети, оружие. Надо было найти такое убежище, где бы можно было оставлять на зиму в безопасности козацкую «маетность» (имущество), да и самим укрываться там от преследований старост.
Была и еще одна причина: во время битв с татарами, особенно во время осады Хортицы, козаки убедились, что стены замков — непрочная защита. Гораздо более надежной представлялась позиция, защищенная естественными преградами.
Всем этим требованиям удовлетворяло южное Поднепровье, лежащее ниже порогов, там, где река разделялась на множество рукавов, извилисто растекавшихся по лесистым и болотистым низинам. Здесь, при устье реки Чертомлык, и близ другой речки, Базавлук, сложными петлями изрезывающих окружающую местность, основали козаки свое пристанище[15]. …С того же времени козаки в храбрость и силу произойшли, воюя часто на Турков, и в тех войнах жажде и алчбе, морозу и зною приобыкли, а жилище свое прозвали Кошем или Сечею», говорит летописец, живший в XVII веке, известный под именем Самовидца, чья рукопись является одним из важнейших документов эпохи.
Слово «Сечь» обозначало лесную засеку, свидетельствуя, таким образом, о лесистом характере местности, избранной козаками для своей твердыни. Многочисленные степные речки в соединении с водной громадой самого Днепра прикрывали это место с суши. Корабли, приходившие с юга, со стороны моря, попадали в узкие, извилистые днепровские рукава, вдоль берегов которых, среди лозняка и камышей, могла укрыться любая засада. Если же суда плыли с верхнего течения Днепра, из Польши, то на их пути вставали грозные пороги.
Запорожская Сечь представляла собой прекрасную позицию для обороны против могущественного неприятеля, особенно когда ее защищали такие опытные и умевшие применяться к местности воины, как козаки. Неудивительно поэтому, что даже такие сильные армии того времени, как польская и турецкая, почти никогда не осмеливались атаковать ее.
Создание Сечи, или, как говорили козаки, «Сiча», происходило в семидесятых и восьмидесятых годах XVI века, а к концу этого века она приобрела уже общую известность, сделалась признанным центром Низового козачества и путеводной звездой для тех козаков, которые проживали в средней части Днепра и в других районах.
Сичевики, как и остальное козачество, состояли главным образом из неимущего люда, которому нечем стало дышать на родине, которого закабаляли экономически, превращали в бесправного холопа, с которого всякий дворянин мог сдирать шкуру розгами. К ним тянулось также множество людей из самых различных общественных прослоек и самых разнообразных национальностей: украинцы, поляки, русские, даже турки[16]. По характеристике Михаила Литвина, в Запорожье идут «многие от власти родительской, от работы, от неволи, кар, долгов и иных неприятностей или просто ищут более выгодного заработка и лучшего места. Познакомившись со всеми преимуществами жизни в низовых местах, они уже никогда не возвращаются к своим, скоро приобретают ловкость и мужество и осваиваются с опасностью, охотясь на медведей и зубров».
Необычайные нравы Сечи: бесстрашие и рыцарская преданность своему знамени в соединении с холодной жестокостью, суровый аскетизм и наряду с этим бесшабашный разгул, демократические основы и железная дисциплина, — вся эта замечательная организация, овеянная романтической дымкой прошлого, не раз приковывала внимание историков и поэтов.
Географическое расположение Запорожской Сечи.
В Сечь мог приходить всякий, его ни о чем не спрашивали, только требовали клятвы в том, что он будет биться с врагами Украины. Пришедшие в Сечь часто меняли имена, чтобы властям труднее было обнаружить их следы. Конечно, многих привлекала добыча, но главным стимулом предпринимавшихся запорожцами походов была бесспорно исконная вражда с татарами, желание ослабить их и таким образом предотвратить набег и, наконец, надежда освободить часть родных пленников. Характерно в этом смысле обычное воззвание, с которым обращались перед походом запорожцы к народу, к рассеянным по селам козакам, всегда ждавшим призывного клича: «Кто хочет за христианскую веру быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертован, колесован, кто готов принять всякие муки за святой крест, кто не боится смерти, приставай к нам!»
Как видим, это не сборы корсаров, это прежде всего поход на защиту «веры», причем в это понятие вкладывалось гораздо более широкое содержание: защита родной земли и родного народа.
Мало можно найти примеров, когда бы в крупной и долго просуществовавшей организации господствовали порядки, подобные тем, что были в Сечи.
Жили запорожцы в простых зданиях, которые быстро возводились и которые не жалко было бросать в случае проникновения врага или перемещения становища. Сечь делилась на курени[17], каждый курень имел свое помещение, в котором проживало около полутораста человек. «Вот тоби и домовина», говорил куренной вновь пришедшему, указывая на его нары.
Так же проста была и пища запорожцев. Обедали сообща; куренные атаманы и даже сам кошевой атаман не имели в этом отношении никаких преимуществ. Мяса ели мало; вообще хотя были мастерами по части уничтожения горилки, но еда оставалась очень незатейливой. Недаром в козацкой песне пелось:
Та по чiм козак славен?
Наiвся риби
И соломахи[18] з водою.
З мушкетом стане, а сердце вяне,
А лях од духу вмipae.
Одежда запорожцев также была большей частью неприхотлива. В народной думе о козаке Голоте говорится: «На козаке одежда дорогая — три ветхие сермяги: одна негодная, другая дрянная, третью и на хлев швырнуть не стоит. На козаке шапка баранья: сверху дыра, травою шита, ветром подбита, куда дует, туда и продувает, молодого козака прохлаждает». Иными словами, запорожцы, как и жившие по селам козаки, ходили обыкновенно в живописных лохмотьях; летом в Сечи часто ходили обнаженными до пояса. (Внешний вид запорожцев ярко изображен Репиным в его знаменитой картине.) Только на голове принято было всегда носить шапку — знак козацкого достоинства. В ненастье носили шерстяную косматую бурку (вильчуру).
Зато по возвращении из удачной экспедиции запорожцы наряжались: синие шаровары с широким золотым галуном, жупан из белого шелка, шелковый пояс с золотыми кистями и высокая шапка из серых бараньих смушек с красным шелковым мешочком и золотой кистью. Однако «хороший тон» требовал неизменно выказывать пренебрежение к пышности своего наряда, не беречь его.
Бытовое обслуживание запорожцев осуществлялось жившими в предместье Сечи и работавшими за плату ремесленниками: портными, сапожниками, плотниками, пивоварами, бочарами и пр.
При сечевой церкви была школа. Некоторые юноши добровольно приходили сюда с Украины, других присылали отцы.
Имелся также приют для больных и раненых (шпиталь, то есть госпиталь).
Источниками средств запорожского войска были: владение обширным краем, торговля с соседними странами, жалованье и добыча.
Ежегодно, первого января, в Сечи собиралась рада, на которой по жребию распределялись земельные участки — степи, реки, озера — для хлебопашества, рыболовства, пчеловодства, скотоводства, охоты и соляных промыслов. Производить жеребьевку и связанную с этим мену участков было необходимо, так как участки были неодинаковы по природным богатствам; опасность от татар также была неодинакова.
Преимущество имели холостые козаки, жившие в куренях. Среди них в первую очередь производилась жеребьевка. Когда курени были удовлетворены, остаток делился между женатыми обитателями края (жившими вне пределов собственно Сечи), между духовенством и старш?ной. Скотоводство, рыбные и звериные промыслы были в цветущем состоянии.
Внешняя торговля велась сухопутными путями с Украиной, Польшей и Крымом; морем — с Турцией. Привозили оттуда бакалею, вино, свинец, ткани; предметом вывоза служили соль, рыба, икра, меха, кожи.
Существовала в Сечи и местная торговля. Являвшимся сюда купцам разрешалось арендовать помещения и вести торговлю.
Во главе Сечи стояла старш?на. На ежегодной раде первого января старш?ны складывали свои клейноды (знаки достоинства). Разумеется, их могли переизбрать, но могли и сместить. Чины в запорожском войске были следующие:
кошевой от?ман[19]
войсковой судья
есаул
писарь.
Полковая старш?на:
полковник
писарь
есаул.
Войсковые служители:
подъесаулий
довбыш (литаврщик, сзывавший на рады и выполнявший различные поручения)
поддовбыший
канцеляристы
пушкарь (заведующий артиллерией, он же хранитель пороха; в пушкарне содержались и преступники)
подпушкарный
гармаши (артиллерийская прислуга)
толмач.
Были еще шафар (наблюдавший за состоянием перевозов через Днепр и за взиманием платы с пользующихся перевозами), контаржей (наблюдавший за мерами и весами, а также собиравший налог с торговцев) и некоторые другие. В куренях имелись свои куренные от?маны, заботившиеся о топливе, провианте, хранении денег и одежды и обладавшие значительными административными правами.
Вся старш?на получала вознаграждение; доход с одного из перевозов, часть добычи; с каждой проданной бочки вина ей отчислялся один рубль.
Кошевой от?ман имел безусловную власть, но по окончании года он отдавал отчет в своих действиях и, случалось, за преступления подвергался даже смертной казни. Самое избрание от?мана обставлялось церемонией, напоминавшей новому кошевому о верховной власти «товариства»: ему мазали лицо грязью и награждали увесистыми назидательными тумаками. Выбор от?мана, как и все общие вопросы, решала общая рада, построенная опять-таки на чисто демократических началах: каждый запорожец, принадлежал ли он к «старш?не» или к простой «сироматне»[20] имел одинаковый голос. Впрочем, хотя такая организация существовала формально в течение всей истории Запорожской Сечи, на самом деле здесь всегда можно было усмотреть отчетливые следы расслоения на более богатых и более бедных.
Зажиточная прослойка завладевала лучшими угодьями и промыслами, получала максимальную долю добычи, богатела на торговле. Она же обычно захватывала командные посты во внутреннем управлении Сечи.
Расслоение среди запорожцев, как и в среде всего козачества, сыграло определенную роль в последующих войнах с Польшей: неимущие запорожцы, беглые крестьяне, сиром? пуще всего стремились «воевать панов», в то время как более состоятельная часть не была в этом так заинтересована и предпочитала войны против турок и татар, открывавшие больше возможностей в смысле завладения добычей. Случалось, что конфликты между зажиточными и малоимущими запорожцами принимали открытую форму. Так, в 1598 году дело дошло до вооруженного столкновения, причем зажиточные обратились за содействием к Польше.
Нравы этого необыкновенного товарищества были весьма строги: под страхом смертной казни запрещалось приводить в Сечь женщин; от проживавших здесь требовалось полное целомудрие, дабы ничто не отвлекало их от безраздельной преданности Сечи. За воровство вешали или забивали ударами киев. В то время как грабежи, разбой и насилие на войне считались в порядке вещей, за мародерство в мирных христианских поселениях предавали смертной казни.
Зимою часть запорожцев расходилась по городам, часть — обычно сиром? — оставалась в куренях. Летом некоторые из считавших себя членами «славного войска запорожского» селились по соседству от Сечи. Там они занимались земледелием, обзаводились семьями, но по первому зову сечевого «товариства» бросали все и отправлялись в поход.
В самой Сечи имелись знатоки чуть ли не всех ремесел, но в большинстве случаев их уменье использовалось только в военных целях; запорожцы добывали сами селитру, изготовляли порох, строили и ремонтировали челны, ковали мечи и т. д. Получая хлеб от женатых козаков, селившихся вокруг Сечи, обслуживая себя охотой и рыболовством, запорожцы выменивали или покупали недостававшие им продукты. От запорожцев требовалось, чтобы они всегда, несмотря ни на какие обстоятельства, были веселы. В 1595 году посол императора Рудольфа II назвал их «веселым народом».
Особо следует остановиться на военной организации запорожцев и вообще козаков.
Обычно козакам приходилось иметь дело с многочисленным и лучше вооруженным противником. Поэтому как в дальних своих походах, так и в повседневных стычках они несли крупные потери. Недаром на Украине насыпной холм — редут — назывался могилой: очевидно, по ассоциации с героической смертью защитников сторожевых редутов. Существовало даже особое сословие чернорабочих, копавших эти пограничные редуты; таких рабочих звали могильниками.
На каждом шагу в степи козаков подкарауливала опасность, и они всегда были готовы ее встретить. Остановившись у реки, чтобы напиться свежей воды, козак никогда не ложился на землю, а черпал воду пригоршней, зорко оглядываясь на окружающий камыш. Заметив чуть примятую лошадьми траву, он тотчас старался прочесть по этой «сакме» — следу, — кто, когда и куда проезжал здесь.
Вооружение козаков состояло из мушкетов, пистолетов, сабель, сагайдаков (луков), пик, дротиков, топоров; защитной брони не было, почти все сражались в обыкновенной одежде, иногда голые по пояс.
В Сечи большинство имело огнестрельное оружие. Характерно, что в народной «думе» о смерти Федора Безродного повествуется про то, как при опускании тела в могилу
В семипядиi пiщалi грiмали.
Безродный погиб в 1576 году. В этом же году Стефан Баторий дал герб войску запорожскому. На гербе изображен козак с мушкетом на плече. Боплан говорит, что козаки метко стреляют из пищалей — «обыкновенного своего оружия».
В то время как в Западной Европе пикинеры были отделены от мушкетеров, козаки имели копье, саблю и мушкет. Отправляясь в морской поход, они брали с собой по пять-шесть мушкетов каждый. Конный козак, кроме того, имел четыре пистолета.
Козачья пушка XVII века.
Кстати сказать, уменье козацкой конницы драться в спешенном строю было в значительной мере обусловлено тем, что бедные козаки сперва служили в пехоте, а раздобыв достаточно денег, переходили в конницу. Хороший всадник должен был иметь одну-две заводных (запасных) лошади, чтобы во время похода не уступать татарам, всегда имевшим заводных коней.
В Сечи имелось около 50 пушек и много хороших артиллеристов.
Хотя большинство козаков были отличные наездники, они не любили битвы в конной строю. Наиболее сильны они были в пешей схватке, особенно если укреплялись за табором: двойной ряд соединенных цепями телег, из-за которых они отбивались, словно из-за валов. Их противникам очень редко удавалось разорвать это построение. Случалось, что за неимением телег козаки перевязывали за рога и хвосты скот.
Встретившись с неприятелем, козаки разведывали его силы и расположение. Этой цели во многом способствовали «герцы» — индивидуальные поединки перед фронтом обеих армий. Затем составлялся план атаки.
Обычно козаки высылали часть сил на фланги и в тыл неприятеля, а затем предпринимали одновременную атаку. В те времена армии были особенно чувствительны к появлению противника сразу с нескольких сторон, и такой метод ведения боя хорошо оправдывал себя.
Воюя с поляками, козаки стреляли из ружей по обозным лошадям, так как без лошадей поляки, опасаясь за возы с провиантом, лишались свободы маневра; сами же козаки были убеждены, что население снабдит их продовольствием.
Козацкое войско делилось на полки и сотни: в полку — три или четыре сотни. Но сотня это в действительности было гораздо больше, чем 100 человек.
Заслуживает внимания организация морских походов.
Козаки строили «чайки» — челны без киля длиною в 60, шириною в 10 футов. С каждой стороны садилось 10–15 гребцов. Для того чтобы не терять времени на повороты, «чайка» снабжалась двумя рулями: и на корме и на носу.
Запорожские галеры и «чайки» (по описанию Боплана и Ровинского).
В каждую «чайку» помещали пять-шесть фальконетов[21]. Низкая посадка (2,5 фута) делала «чайки» малозаметными. Ночью козаки подплывали к кораблям и шли на абордаж. Если турки замечали их своевременно, козаки стремились сблизиться с кораблями, чтобы огонь их фальконетов и самопалов причинял наибольший вред, турки же старались держаться в отдалении и безнаказанно обстреливать «чайки» из дальнобойных пушек.
Козаки брали с собой бочки с сухарями, копченым мясом, пшеном. Спиртные напитки на борту запрещались. Высадившись на берег, козаки оставляли по четыре часовых на «чайку» и шли на «добычь».
Таким, в кратких чертах, было это своеобразное «государство в государстве» — «христианская казацкая республика», как назвал его Маркс[22]. Здесь, в Сечи, козаки были уже сплоченной силой, в то время как в верховьях Днепра их собратья, хотя и были столь же свободолюбивы, не имели никаких прав и подвергались тяжкому гнету панов и шляхты.