Запорожская операция
Запорожская операция
1
Выход войск Юго-Западного и Южного фронтов на рубеж Барвенково, Красноармейское, Волноваха предопределил судьбу гитлеровских войск в Донбассе. Наступательные операции Степного, Воронежского и Центрального фронтов лишали гитлеровское командование возможности оборонять Левобережную Украину.
15 сентября после длительных и бесплодных поисков выхода из надвигающейся катастрофы, Манштейн отдал приказ об отводе основных сил армий «Юг» за Днепр, а на южном участке — за реку Молочную.
Днепр подготовлялся как непреодолимый водный рубеж, как рубеж для создания оперативной паузы, во время которой немецкое командование рассчитывало перемолоть наступающие советские войска, а затем, в случае благоприятной для них обстановки на западе, вновь захватить стратегическую инициативу.
Линия по Днепру получила у немцев название «Восточный вал».
В какой-то мере фактическое положение вещей в этом названии отражалось. Днепр был удобен для создания прочной линии обороны.
«Фронтовик мечтал, — пишет бывший командир 47-го танкового корпуса генерал Форманн, — о защите и безопасности за Днепром. Единственный смысл во всех тяжелых боях, которые велись за последние месяцы, он видел в том, чтобы переправиться через реку и там, наконец, найти покой». Другой немецкий генерал Кнобельсдорф рассказывает: «При отступлении среди солдат распространились нелепейшие слухи о новых позициях, оборудованных специальными командами по строительству укреплений, созданных фюрером. Солдаты говорили о неприступных дотах и в глубине души возлагали величайшие надежды на эту новую линию».
Так оно и было. Все это нам подтверждали в те дни пленные немецкие солдаты и офицеры. Наша разведка пыталась проникнуть и в психологию противника. Нам, например, было важно знать, на что же надеются рядовые немецкой армии и ее средний офицерский состав после поражений под Сталинградом, Курском и Харьковом, на Миусе, на Северном Донце, в Донбассе?
Разное приходилось слышать. Находились такие, что сразу же объявляли, что Гитлеру больше не верят, что «Гитлеру капут». Нельзя сказать, чтобы они радовались, попадая в плен. Плен — это всегда и прежде всего неизвестность. Немецкая пропаганда немало поработала над тем, чтобы запугать немецкого солдата советским пленом. И все же уже после битвы за Донбасс шли в плен как бы с облегчением.
Но встречались среди немецких солдат еще и такие, что верили в Гитлера, верили в чудо, в какую-то спланированную заранее возможность фюрера изменить состоявшийся после Сталинграда перелом в войне. «Восточный вал» — вот первое, что называли немецкие офицеры и солдаты, как реальную свою надежду остановить наступление Красной Армии. Рассказывалось даже о каких-то сверхсекретных сооружениях, непреодолимых ни для человека, ни для танка, ни для артиллерии.
Между тем, ведя арьергардные бои, немецкие войска отходили за Днепр и реку Молочная.
Войска Центрального, Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов вышли к Днепру почти на всем протяжении его среднего течения от Лоева и до Запорожья. С ходу, без оперативной паузы, началось форсирование «Восточного вала» для создания плацдармов на правом берегу Днепра.
К Днепропетровску и Запорожью подошли войска Юго-Западного фронта, к Мелитополю подходили войска Южного фронта.
25 сентября перед командующими Центральным, Воронежским, Степным и Юго-Западным фронтами была поставлена задача: с выходом армий к реке Днепр немедленно форсировать его на широком фронте с целью рассредоточить внимание и силы противника.
От Лоева и до Запорожья четыре фронта могли, безусловно, так нацелить удары, чтобы противник не смог определить направление главного удара, не смог сосредоточить, пользуясь даже маневренностью своих войск, оборонительный кулак для отражения удара.
Силы четырех фронтов действовали в полосе огромной протяженности. Противник не оборонялся, а отходил, вернее, отступал на широком фронте, его оборона была прорвана, и он еще не успел перегруппироваться и занять новый рубеж обороны. Автором серийности ударов на широкой протяженности фронта при прорыве укрепленной полосы, как известно, был русский генерал А. А. Брусилов. Будучи командующим Юго-Западным фронтом на русско-австро-германском фронте, он атаковал противника одновременно во многих местах вместо предусматриваемого тогдашней тактикой удара всеми силами на одном участке.
Форсирование Днепра с ходу началось, как и рекомендовало наше советское военное искусство.
Перед Юго-Западным фронтом стояла несколько иная задача.
Отступая на правый берег Днепра, отводя свои войска за «Восточный вал», немецкое командование оставило на некоторых участках сильно укрепленные плацдармы на левом берегу Днепра как опорные пункты для возможного контрнаступления, а также как оборонительные рубежи, укрепрайоны, в которых, по их планам, могли быть перемолоты силы наших армий. Плацдарм, оставленный на левом берегу, прижатый к берегу реки, был для немецкого командования и некоторой гарантией стойкости войск.
Одним из таких плацдармов на левом берегу, причем наиболее мощным, был город Запорожье. Он прикрывал и удерживал важный промышленный центр, был началом «Восточного вала» на левом берегу Днепра.
Поэтому наша Ставка, определяя задачу войскам Центрального, Воронежского, Степного фронтов, перед Юго-Западным фронтом ставила особую задачу: не позднее 3 октября полностью очистить от противника занимаемый им Запорожский плацдарм и выйти на этом участке к реке Днепр.
В развитие этого последовало тут же и указание командующим Центральным, Воронежским, Степным и Юго-Западным фронтами, а также представителям Ставки Жукову и Василевскому, предписывающее в ближайшее же время ликвидировать все плацдармы, находящиеся в руках противника на левом берегу реки Днепр.
В боях за Донбасс войска 8-й гвардейской армии к 15 сентября вышли на рубеж Надеждино, Близнецы, Коростовня, Оданецкий — все западнее Барвенкова. Справа развивала наступление на ст. Лозовая 6-я армия генерала И. Т. Шлемина; левее — 12-я и 3-я гвардейская армии в общем направлении на Запорожье.
16 сентября штаб армии получил приказ командующего Юго-Западным фронтом, выводивший 8-ю гвардейскую армию в резерв Верховного Главнокомандования. Все средства усиления, приданные армии, передавались 12-й армии. Армия вышла в резерв.
Родион Яковлевич Малиновский объяснил мне, что 8-ю гвардейскую по приказу Ставки собираются перебросить на центральное направление. Г. К. Жуков настаивал на передаче 8-й армии в состав Степного фронта для поддержки крупных операций И. С. Конева. Однако Р. Я. Малиновский не хотел лишаться 8-й гвардейской армии и настоятельно просил Ставку оставить ее в составе войск Юго-Западного фронта. Он доказывал Ставке, что без 8-й гвардейской армии он лишится возможности овладеть Запорожским плацдармом.
Войска Юго-Западного и Южного фронтов вошли в соприкосновение с противником, занявшим оборону по «Восточному валу», и остановились на рубеже: Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь и далее на юг по реке Молочная, упираясь своим левым флангом в Азовское море. Треугольник Запорожье — Херсон — устье реки Молочная, заранее укрепленный противником, обеспечивал командованию единый фронт и связь с Крымским полуостровом, прикрывал железнорудный и марганцевый бассейны, которые играли важную роль в промышленности Германии. Лишившись донецкого угля, Гитлер всеми силами пытался удержать в своих руках металлургическую базу на юге Украины. Крымский полуостров считался также надежным и широким плацдармом как для действий флота, так и для сосредоточения на его плато военных аэродромов. Падение Крымской крепости, освобождение Крыма советскими войсками имело, кроме того, и политическое значение: это в сильнейшей степени ослабляло гитлеровскую коалицию на юге.
Итак, отведя свои войска на Днепр и реку Молочная, гитлеровское командование сильно сократило фронт, получив возможность на меньшем участке фронта гуще сосредоточить силы для обороны. Перед советскими войсками стояла очень важная и очень серьезная задача — не дать противнику спокойно отойти на Днепр, не дать возможности закрепиться на новой линии фронта.
8-я гвардейская армия была из резерва возвращена в состав Юго-Западного фронта, при этом, как мне говорил Р. Я. Малиновский, ему была поставлена задача в наикратчайший срок овладеть Запорожским плацдармом.
23 сентября штаб армии уже получил директиву командующего фронтом Р. Я. Малиновского сосредоточить армию в стыке 12-й и 3-й гвардейской армий, подготовленных к наступлению на Запорожский плацдарм. 8-я гвардейская армия сосредоточивалась в районе Максимовка, Червоноармейское, Миролюбовка, Новониколаевка — в двадцати-сорока километрах от Запорожья.
Сосредоточение 8-й гвардейской армии заканчивалось к 28 сентября. Мы должны были сменить часть войск 3-й гвардейской армии и 12-й армии на участке фронта по линии: Вишневка, Вольнянка, Беккеровка, Ново-Степнянский.
Недолго находилась армия в резерве, только 7 суток, но все же за это время пополнилась людьми и несколько отдохнула. Военный совет армии с генералами и офицерами управления армии, с командирами корпусов и дивизий выехали вперед на рекогносцировку участка наступления.
28 сентября мы весь день провели на передовой, пытаясь с высоток разглядеть позиции противника, изучить подходы к ним, районы развертывания артиллерии и других боевых средств, выбирали места для наблюдательных пунктов, намечали систему связи и управления войсками. Рекогносцировка, опрос командиров и штабов передовых частей 3-й гвардейской и 12-й армий, и особенно артиллеристов, дали возможность более или менее полно выявить силы и средства противника, обороняющего Запорожье. В штабе 17-й воздушной армии мы получили данные о резервах противника и фотосхемы укреплений на плацдарме.
Перед нами располагалась серьезная оборонительная линия. Создавалась она заранее и тщательно. Обратимся хотя бы к свидетельству Манштейна. Вот что он пишет: «Группа армий при приближении к Днепру в начале 1943 года по собственной инициативе приступила к укреплению плацдармов у Запорожья, Днепропетровска, Кременчуга и Киева, чтобы, по крайней мере, лишить противника возможности перерезать наши тыловые коммуникации у имевшихся там важных переправ через Днепр».
Мне здесь, как человеку военному, пришлось снова встретить нарушения не только обычных норм международного права, но и норм человечности гитлеровским высшим командованием. Манштейн в своем труде «Утерянные победы» называет это тактикой «выжженной земли». Он пишет: «В зоне 20–30 километров перед Днепром было разрушено, уничтожено или вывезено в тыл все, что могло помочь противнику немедленно продолжать свое наступление на широком фронте по ту сторону реки, то есть все, что могло явиться для него при сосредоточении сил перед нашими днепровскими позициями укрытием или местом расквартирования, и все, что могло облегчить ему снабжение, в особенности продовольственное снабжение войск».
Чувствуя, что надо как-то смягчить эти строчки, Манштейн далее пишет: «О разграблении этих областей, естественно, не могло быть и речи, так как это мероприятие, однако, проводилось группой армий только в отношении военных машин, цветных металлов, зерна, технических культур, а также лошадей и скота».
Ну и последнее свидетельство гитлеровского генерала: «…главное командование германской армии приказало переправить через Днепр и местное население…»
Итак, Манштейн даже не оправдывается. Он «ничтоже сумняшеся» вводит в арсенал тактических средств «выжженную землю», уничтожение человеческого жилья и угон мирного населения.
Стоял конец сентября. Перепадали дожди. Степь перед нами, когда мы с высоток рассматривали позиции противника, лежала черной обуглившейся равниной. Даже листва на садовых деревьях вся сгорела. Ни одного дома не осталось, ни одного деревянного строения. Оберегались от огня только подвалы. Но и те были добавочно укреплены настилом в несколько рядов бревен или бетонными плитами. Тысячи голов скота, расстрелянных немцами, лежали на полях и вдоль дорог, издавая зловоние.
Население было вывезено, а тех, кто не в силах был расстаться с родными местами, расстреливали во рвах…
Однако визуальных наблюдений и сообщений авиаразведки для того, чтобы оценить, что такое Запорожский плацдарм, было недостаточно. Штаб фронта и штаб армии получили в свое распоряжение и более широкие разведданные, которые собирались при помощи украинских подпольщиков и партизан.
Перед началом наступления мы имели довольно точную картину укреплений на плацдарме.
Итак, что же противостояло нам, если посмотреть на Запорожский плацдарм с точки зрения его инженерной подготовки?
Почти за год немецкое командование создало внешний обвод, состоящий из ряда опорных пунктов, прикрытых непрерывной линией противотанковых и противопехотных препятствий, промежуточные опорные пункты между внешними и внутренними обводами.
Для характеристики этого плацдарма я более подробно остановлюсь на внешнем обводе.
Передний край внешнего обвода проходил по южным скатам балки Вольная, Криничный, ст. Янцево, вост. окр. Дружелюбовский, Ивано-Ганновка, зап. Ново-Степнянский, Ново-Еленовка.
На всем протяжении передний край внешнего обвода был прикрыт противотанковым рвом трапецеидального сечения.
Глубина и ширина противотанковых рвов треугольного сечения от 3,5 до 5–6 м. При глубине 5–6 м некоторые участки рва были примерно на метр заполнены водой.
Рвы трапецеидального сечения имели ширину по верху 5–7 метров, по низу — до 4 метров, в глубину — 3–4 метра.
Таким образом, рвы являлись не только противотанковыми, но и серьезными противопехотными препятствиями.
На большом протяжении они располагались в складках местности. На открытых участках брустверы рва в целях маскировки засевались просом, ячменем.
На танкоопасных направлениях противотанковые рвы были усилены минными полями. Мины располагались в шахматном порядке в четыре ряда.
Система фортификационного оборудования внешнего обвода строилась с расчетом на длительное сопротивление. Укрытия для личного состава были возведены из прочных материалов, прикрыты настилами, защищающими от огня орудий средних калибров и от прямого попадания мелких авиабомб. Огневые средства размещались таким образом, что можно было вести косоприцельный огонь вдоль фасов рва, почти вплотную к его крутости. Усиленные огневые точки, дзоты, бронеколпаки требовали применения сильнейших средств разрушения.
На Запорожский плацдарм противник срочно стягивал соединения с различных участков фронта. Наша разведка установила, что 27 сентября лишь в первой линии обороны Круглик — колхоз Дмитриевка немецкое командование сосредоточило три пехотные дивизии.
125-я дивизия была переброшена с Таманского полуострова. Ее численный состав достигал 7 тысяч человек.
304-я дивизия вела арьергардные бои, отходя под нашим давлением от Лисичанска. Она имела около половины положенного по штату состава.
123-ю дивизию немецкое командование перебросило из 17-й армии. Общий состав всех трех дивизий составлял 25 тысяч человек.
Сопротивление в глубине обороны немецкое командование основывало на наличии крупных подвижных резервов, а именно: на 40-й танковый корпус в составе двух танковых, одной моторизованной и одной кавалерийской дивизии СС.
Этот корпус был сосредоточен для вывода его в резерв группы армий «Юг», но в связи с нашим наступлением был задержан на этом плацдарме.
Нам предстояло сменить на исходных рубежах для наступления на Запорожский плацдарм части 3-й гвардейской и 12-й армий. 29-му гвардейскому стрелковому корпусу предписывалось занять исходные позиции на участке Скелеватый, Любимовка, Вольнянка. 28-й гвардейский стрелковый корпус сосредоточивался на участке Труженик, Шпаковский, Захаровский, Ново-Степнянскин. Смену частей было намечено закончить к 6 часам утра 29 сентября.
Во время смены войск противник на участке Янцево — силою до 300 человек, Ивановский — свыше роты пехоты, при поддержке артиллерийского и минометного огня атаковал сменяющиеся части. Атаки были отбиты.
Авиация противника вела разведку над расположением частей и тылами армии.
Штаб армии разработал план операции, он обсуждался на Военном совете армии, 28 сентября я утвердил его.
29 сентября этот план утвердил Военный совет фронта.
Решение было объявлено командирам корпусов во время рекогносцировки 28 сентября 1943 года.
В соответствии с решением командарма, штабы корпусов и дивизий приступили к разработке плановых таблиц боя, отрабатывали вопросы взаимодействия и управления боем, особенно тщательно во взводах, батальонах, полках.
На подготовку всей наступательной операции отводилось всего лишь двое суток. За это время надо было многое успеть. Ускоренно подвозились к передовой боеприпасы, штабные офицеры изучали местность, артиллеристы выявляли цели, на переднем крае и в глубине обороны организовали сеть наблюдательных пунктов, непосредственно в боевых порядках пехоты.
Должен отметить четкую работу штаба армии под руководством генерал-майора В. Я. Владимирова, который показал себя в подготовке Запорожской операции не только блестящим оператором, но и незаурядным организатором. Надежным ему помощником был и начальник оперативного отдела полковник Камынин.
Наступило 29 сентября.
Соединения армии весь день занимались подготовкой к наступательным боям. Подготовка охватывала все звенья армейской цепи. Были созданы подробные макеты укреплений противника. Обсуждалось, как организовать прорыв, как организовать взаимодействие всех родов войск, когда должна подниматься пехота в атаку, как ее будет поддерживать артиллерия.
Противник с утра начал контратаки позиций 33-го стрелкового корпуса. Контратаки велись силами до четырех батальонов пехоты при поддержке танковых групп, наполовину укомплектованных «тиграми». Перед каждой атакой противник совершал артиллерийско-минометный налет. Трудно было объяснить, какую цель преследовал противник своими контратаками. Можно только предположить, что он проводил разведку боем наших сил, изготовившихся к наступлению.
Как-либо повлиять на наше наступление эти контратаки не могли.
30 сентября противник активности не проявлял. Контратак по всей полосе расположения 8-й гвардейской армии не предпринимал.
1 октября на рассвете заговорила наша артиллерия.
Участок прорыва был определен в 25 километров. Первый артиллерийский удар был спланирован мощно и концентрированно.
Ударили реактивные минометы. Затем прокатилась по всей линии прорыва, как эхо, канонада всех видов орудий.
Сначала огонь был обрушен на первую линию траншей и на зафиксированные огневые точки. Подавлялась артиллерия, поставленная противником для стрельбы прямой наводкой по нашим танкам. Затем последовал внезапный перенос огня на вторую линию траншей.
Пехота наша должна была произвести обманный маневр. Короткий бросок вперед от исходных позиций до противотанкового рва, тут же залечь и окопаться. Противник, полагая, что пехота поднялась под защитой огневого вала в атаку, вышел из глубоких блиндажей в траншеи и открыл огонь. Артиллерия немедленно перенесла удар опять на первые линии траншей.
С нашего наблюдательного пункта было видно, как вздымаются вместе с землей брустверы и перекрытия от укреплений противника, как взрывы выбрасывают вместе с землей бронированные колпаки при удачном попадании гаубичных снарядов. В клочки разрывало немецких солдат.
Огонь опять переносится в глубину обороны. Наша пехота совершает еще короткий бросок через противотанковый ров. Противник открывает огонь, наша артиллерия возвращается к первому ряду траншей. И так несколько раз на протяжении почти часовой артподготовки. Боеприпасы надо экономить. Ничего не поделаешь…
Наш удар не был неожиданным для гитлеровцев. Они готовились его принять. И все же в первую половину дня наши части имели некоторый успех.
Прежде всего удалось переправиться через противотанковый ров. А это был своего рода водный рубеж, настолько он был глубоким и широким; в нем на метр стояла вода. Перебравшись через ров, наша пехота штурмовала первые траншеи, возникали рукопашные бои. Противник был выбит из первого ряда траншей. Под прикрытием танков наши части ворвались в опорные пункты гитлеровцев — населенные пункты Васильевский, Ново-Украинка, с ходу овладели станцией Янцево, Дружелюбовским, Ново-Степнянским, Ново-Мокрянским.
К полудню стал сказываться недостаток в боеприпасах. Противник ввел в действие из глубины плацдарма резервы; к двум часам дня начал переходить в контратаки, поддержанные танками «тигр». 88-миллиметровые пушки немецких танков превосходили вооружение наших средних танков.
Несколько раз нашим войскам пришлось отходить чуть ли не до исходных позиций, цепляясь за противотанковый ров. К концу дня мы опять отбили у противника Васильевский и Дружелюбовский и там закрепились.
Бой затих к вечеру. Итоги дня были малоутешительны. Оборону мы не прорвали, задача сбросить противника с плацдарма оставалась столь же далекой, как и перед началом наступления.
Воины нашей армии показали и мастерство, и мужество в бою, но недостаток боеприпасов не позволил артиллеристам поддержать в нужной степени пехоту и танки. С нашего наблюдательного пункта были хорошо видны дуэли артиллеристов с тяжелыми танками контратакующего противника.
Наши артиллеристы после того, как пехотой был преодолен противотанковый ров, установили в нем орудия для стрельбы прямой наводкой и отлично их замаскировали. Как только танки противника продвигались ко рву, они открывали огонь и поджигали немецкие тяжелые танки.
2 октября наступление началось в 8 часов утра после короткого огневого налета на позиции противника. Противник опять встретил нас огнем с места. Удалось его потеснить, отбить некоторые опорные пункты, но к 12 часам дня наступление захлебнулось.
Около двух часов дня мы с наблюдательного пункта заметили в глубине обороны противника на горизонте движущиеся точки, они надвигались на наши боевые порядки. Это оказались танки 40-го танкового корпуса. Немецкое командование бросило их против нас, чтобы отбить наступление на плацдарм. Они двигались на фронте протяженностью в 6 километров в две линии. За танками шла немецкая пехота. Командующий артиллерией Николай Митрофанович Пожарский вовремя принял меры. Я слышал по рации его команды артиллерийским частям. Он сосредоточивал против контратакующих танков противника артиллерийские средства всей армии. Удар всей артиллерии армии оказался чувствительным для немецких танков, они отошли. Но приходили с каждой минутой все более и более тревожные донесения. Повсеместно во всех артиллерийских частях не хватало боеприпасов, замолкали одна за другой батареи.
Дальнейшее наступление для нас становилось бессмыслицей. На фронте соседних армий успеха также не было. В 19 часов 20 минут командующий фронтом отдал приказ о прекращении наступления, и я получил приказ войскам 8-й гвардейской армии о переходе к жесткой обороне.
Командирам корпусов было приказано, не изменяя группировки артиллерии, прочно закрепиться на занимаемых рубежах. Оборону создавать обязательно эшелонированную в глубину, иметь в каждом корпусе в резерве дивизию, а в каждой дивизии обязательно один резервный полк.
В ночь на 3 октября Малиновский приказал: «8-й гвардейской армии продолжать вести разведку, пополнять дивизии и накапливать боеприпасы для продолжения наступательных операций по особому приказу, ориентировочно через 5–6 дней».
2
Запорожская операция имела свои сложности. Должен отметить, что историки, рассказывая о ней, излишне упрощают события. В частности, я считал бы нужным указать на некоторые неточности в 3-м томе «Истории Великой Отечественной войны». Там говорится: «Штурм запорожского плацдарма все три армии начали утром 10 октября».
Далее в книге говорится: «В 7 часов 50 минут после сорокаминутной артиллерийской подготовки войска перешли в атаку. Но еще в ходе артиллерийской подготовки саперы перебросили через противотанковые рвы в разных мёстах штурмовые мостики и лестницы. Одновременно были сделаны проходы для артиллерии, сопровождающей пехоту. Стрелковые подразделения, используя мостики и лестницы, а также „живые лестницы“ (солдаты становились на плечи один другому и со дна рва добирались до его бруствера), быстро преодолели противотанковый ров по всему фронту атаки. Чтобы облегчить движение танков через ров, саперы, следуя непосредственно в боевых порядках пехоты, взрывами обрушивали его стенки. Пропустив таким образом танки, они быстро разравнивали землю в образовавшихся проходах для движения артиллерии и автомашин с боеприпасами»[16].
Рассказывая о штурме плацдарма, начатом 1 октября, я опустил эти подробности, чтобы представить их в изложении историков. А как участник событий и очевидец, обязан внести поправку. Противотанковый ров противника был преодолен пехотой, саперами, танками и артиллерией 1 октября. С 3 октября по 10 октября эти позиции удерживались войсками 8-й гвардейской армии, новый штурм плацдарма начался в 7 часов 50 минут 10 октября, но с исходных позиций уже за противотанковым рвом, что значительно облегчало действия наших войск. Но опять при недостаточности обеспечения боеприпасами для артиллерии. Штурм города Запорожья начался в ночь с 13 на 14 октября.
Не следует при этом забывать и еще об одной стороне наступления 1 октября. Оно косвенно помогло нашим войскам на других фронтах. Обратимся к свидетельству Манштейна. Он пишет: «Хотя группе армий „Юг“ и удалось к 30 сентября отвести свои силы в описанной тяжелой обстановке за Днепр, она не смогла предотвратить того, чтобы противник захватил два плацдарма на южном берегу реки Днепр. Ему удалось вклиниться в стык между 8-й армией и 1-й танковой армией на середине участка между Днепропетровском и Кременчугом. Войска, расположенные (отошедшие за Днепр) на южном берегу, были слишком слабы и не сумели помешать переправе. Для того же, чтобы контрударом отбросить противника на противоположный берег, не хватало 40-го танкового корпуса, о выделении которого в качестве подвижного резерва южнее Днепра в свое время был отдан приказ командующего группой армий. 40-й танковый корпус находился на Запорожском плацдарме».
В танковой атаке, которую нам пришлось наблюдать 2 октября, и шли тяжелые танки 40-го танкового корпуса.
Далее Манштейн поясняет: «…После того, как в начале октября удалось отразить сильные атаки противника на Запорожский плацдарм (правда, той ценой, что 40-й танковый корпус не смог быть своевременно высвобожден для ликвидации плацдарма противника между Днепропетровском и Кременчугом), противник возобновил свое наступление, подтянув новые силы… Предпринятая под давлением Гитлера попытка удержать Запорожский плацдарм обошлась нам, во всяком случае, очень дорого…»
Итак, ясно, что для активной обороны Днепра в распоряжении немецкого командования должен был находиться в качестве подвижного резерва 40-й танковый корпус, состоящий из 3–4 танковых и моторизованных дивизий. Этот корпус, по замыслу Манштейна, должен был выступать главной контратакующей силой, с которой должны были взаимодействовать остальные силы армий при контрударе по плацдармам, занятым нашими войсками. Его в первую очередь предполагалось направить против плацдарма между Кременчугом и Днепропетровском, который был захвачен войсками Степного фронта под командованием И. С. Конева.
Наше наступление 1 октября на Запорожский плацдарм заставило Манштейна ввести этот корпус в бой против войск Юго-Западного фронта, нести потери и, главное, потерять время, которое было выгодно использовано войсками Воронежского и Степного фронтов.
Конечно, было бы лучше, если бы Юго-Западный фронт и, в частности, 8-я гвардейская армия 1 и 2 октября сумела бы не только сорвать план командующего группой армий «Юг», но и выйти на реку Днепр. Но для выполнения этой задачи у нас не хватало боеприпасов. Будь они у нас в достатке, нас не остановили бы ни долговременные укрепления противника, которые он готовил с начала 1943 года, ни контрудары 40-го танкового корпуса, который, действуя на плацдарме по внутренним операционным линиям, мог наносить нам только лобовые контратаки.
3 октября наступательные бои 8-й гвардейской армии на Запорожском плацдарме были приостановлены. Войска армии перешли к подготовке нового наступления.
С 4 октября и вплоть до наступления 10 октября велась усиленная разведка огневых позиций противника, отрабатывались приемы штурмового боя. Задачи на наступление доводились не только до командиров корпусов и дивизий, но и до полка, батальона, до роты и отделения. Формировались по примеру сталинградских штурмовые группы для боев на улицах города.
Исходя из новой обстановки, штаб армии уточнял ход всей операции на глубину.
В результате этой подготовительной работы я получил возможность принять развернутое решение на проведение операции, исходя из задач, поставленных командованием фронта перед 8-й гвардейской армией, — нанести главный удар в стыке 3-й гвардейской и 12-ой армий.
Армия со средствами усиления нацеливалась на прорыв обороны противника на рубеже Скелеватый — Ново-Степнянский, на уничтожение группировки противника в районе Шелковый, Матвеевский, Могила Чумацкая, Степная, Три Могилы. Развивая удар в западном направлении, армия должна овладеть Вознесенкой, затем ворваться в Запорожье и специальными отрядами вторых эшелонов стрелковых дивизий подготовиться к форсированию Днепра.
Перед утверждением плана наступательной операции на Запорожье командующий фронтом генерал армии Малиновский провел совещание в штабе 8-й гвардейской армии, на которое были приглашены: командующий 12-й армией генерал А. И. Данилов, командующий 3-й гвардейской армией генерал Д. Д. Лелюшенко, командующий 17-й воздушной армией генерал В. А. Судец.
На этом совещании было отработано взаимодействие между армиями, между родами войск, участвующими в наступлении. Было решено еще раз, что главный удар наносит 8-я гвардейская армия, которой придавались большие средства усиления. За правым флангом армии был поставлен 1-й гвардейский механизированный корпус Руссиянова, а за левым флангом—23-й танковый корпус Пушкина. Оба в готовности развить наступление 8-й гвардейской армии.
В ночь с 5 на 6 октября была проведена перегруппировка артиллерии и танков на направлении главного удара. Части армии проводили ночные учения.
6 октября производилась рекогносцировка. Штабы корпусов отрабатывали оперативную, разведывательную и тыловую документацию.
7–8 октября отрабатывались вопросы взаимодействия в звене: дивизия — полк — батальон.
Артиллерия производила пристрелку и разрушение обнаруженных целей. Продолжался подвоз и пополнение боеприпасов.
Наступила ночь с 9 на 10 октября…
К наступлению, к утренней атаке на рассвете все было готово. Все было уточнено по всем звеньям армии. И солдаты, и офицеры, и генералы — все имели возможность перед боем отдохнуть, привести себя в порядок. Пищевое довольствие на вечерний ужин было выделено по усиленной норме. Оставалось время и поспать, набраться сил не только для завтрашнего боя, но, может быть, и для боя на несколько суток. Поспать ли? Перед атакой, в предчувствии ожесточенного боя не спится ни солдату, ни генералу. Это как перед прыжком в неизвестность, хотя, казалось бы, все привычно, не один бой уже за плечами солдата и генерала. Есть что вспомнить.
Ночь. Ни одного костра, ни одного огонька, даже вспышки спички и огнива не заметишь. Тишина передовой! Это особенная тишина. То там, то здесь ударит орудие, свое или противника. Взлетают над позициями немцев осветительные ракеты.
О подготовке нашего наступления они знают, готовятся к нему. Единственно, что им неизвестно — это когда? Сегодня, завтра, на рассвете или под вечер, или среди дня? Знают и нервничают. Самолеты сбрасывают на парашютах осветительные бомбы. Ждут…
И все же это тишина. Прекратилось всякое движение. Войска уже на исходных, умолкли разговоры, а если где и собрались солдаты пошутить или поговорить по душам перед боем, то разговор идет вполголоса, шепотом, словно все затаилось.
Я иду по траншеям, где солдаты изготовились к утреннему броску в атаку.
Вот, прикрывшись плащ-палаткой, низко надвинув каску, полулежит автоматчик. Рядовой стрелок. Немолодой человек, видимо из последних внеочередных призывов. Сразу и не угадаешь: спит он или застыл в полудреме? Я остановился, солдат встал. В темноте он не видит моих знаков различия, но угадывает, что перед ним генерал.
Мы поздоровались, я представился. Солдат вытянулся, но я взял его за руку, снимая официальность встречи. Присели рядом. Прикрывая огонек спички ладонями, закурили, пряча папиросы в рукава.
— Завтра, товарищ командующий? — спрашивает солдат.
Я догадываюсь, о чем он спрашивает: завтра ли наступление, не отложено ли оно по каким-либо соображениям?
— Завтра, солдат? А может быть, отложить? Все ли готово, на твой солдатский взгляд?
Солдат минуту думает. Не из торопливых. Отвечает так же, не торопясь, раздумчиво роняя слова:
— По-солдатски, по-нашему, товарищ командующий, мы давно готовы! Как там фронты да армии — это нам не видно… Наша готовность, товарищ командующий — это бить и как можно скорее. Самое страшное не бой, страшно ожидание, и нет ничего хуже для солдата, когда откладывают назначенное наступление…
— Как же так? — задаю я вопрос, словно бы удивившись. — День прошел, атаки нет, вот тебе еще один день жизни…
— Но она будет! Обязательно будет, зачем же ждать? Тут собрался с силами, тут весь как струна натянут, а глянь, и отложено… Опять собирайся сначала. А убить? Убить и в атаке и в обороне могут… В обороне еще даже способнее и глупее… Летит снаряд, он не выбирает. А в атаке, в атаке, товарищ командующий, нужно и самому кое о чем подумать. Вовремя подняться, вовремя лечь, чувствовать бой надо!
— Стало быть, завтра это не первая твоя атака, солдат?
Солдат тяжело вздохнул.
— Не первая, товарищ командующий, но всегда идешь как в первый раз! Началось-то все у меня с Купоросной балки. Отдельная бригада морских пехотинцев… Может быть, припомните, товарищ командующий?
Купоросную балку в Сталинграде нельзя было забыть. И морские пехотинцы там себя показали. Знал я, что немногие из них уцелели.
— Так с той поры и в строю? — спросил я осторожно.
— В Сталинграде после Купоросной в госпитале отлеживался…
— На том берегу?
— На тот берег переправить не успели. В подвале наш госпиталь размещался… В Голой Долине царапнуло. Но я и из строя не выходил. Ни к чему было.
— Ну, а завтра, что думаешь о завтрашнем дне?
— Будет бой, товарищ командующий, расторопны будем, останемся живы. Кто напугается — тому из боя не выйти. Пугаться нам — долгая ночь впереди, а как пойдешь — там уже пугаться некогда…
В траншеях мало кто спал…
Осенние ночи на Украине темны и глухи, звезды блестят, как омытые дождем.
Иду по траншеям. То там, то здесь слышится слабое позвякивание оружия…
3
Командно-наблюдательный пункт 8-й гвардейской армии фактически был превращен в командный пункт фронта. Ночью к нам приехал Родион Яковлевич Малиновский. Он беспокоился, прекрасно понимая, какие трудности ожидают нас в боях за плацдарм, хотел сам, своими глазами видеть, как пойдет атака.
К нашему КП протянулись провода не только армейской, но и фронтовой связи. У нас работал и командующий 17-й воздушной армией В. А. Судец. Прямая связь поддерживалась и с командиром 23-го танкового корпуса генералом Е. Г. Пушкиным и командиром 1-го гвардейского корпуса генералом И. Н. Руссияновым.
С трудом занимался поздний осенний рассвет. В лощинах еще плавал редкий туман, когда заалело на востоке небо. В 7 часов 10 минут ударили гвардейские минометы.
Цели были отлично разведаны.
Мы могли видеть с наблюдательного пункта, как заполыхало поле, накрытое этими залпами. Огонь, дым, клубы пыли, далекий раскат разрывов. Тут же заговорила и тяжелая артиллерия. Голосов не слышно, в наушниках рации сплошной треск. Генерал Судец знаками призывал нас посмотреть на небо.
Одновременно с артиллерийским огнем вышли на обработку обороны противника штурмовики и бомбардировщики.
Пожарский вдохновенно дирижировал своим жутким оркестром. Вот он перекинул огонь в глубину вражеских позиций. Огонь рассредоточился по заранее спланированным целям. Тяжелая артиллерия подавляла артиллерийские позиции противника. Вновь зарокотали гвардейские минометы. Это удар после короткой паузы опять по первой линии траншей противника, по огневым точкам, по позициям, где укрывалась сейчас немецкая пехота. Вслед за залпом «катюш» огонь всей армейской артиллерии переносится на первые траншеи. Короткий налет, и артиллерия вновь бьет по артиллерийским позициям. А в этом перерыве штурмовая авиация утюжит линии окопов и артиллерийские позиции.
Сорок минут огня! Тонны стали на позиции противника. Все глохнет. И еще гремят залпы, еще не спал черный дым, а наша пехота поднимается в атаку.
Не везде одинаково благоприятны исходные позиции. Кое-где пришлось разместить солдат сзади противотанкового рва. Во рву хранились машины, мешки с балластом. В иных местах по сравненным откосам рва пехота сразу вырвалась на нейтральную полосу. За ней в боевых порядках шла и артиллерия.
Последний залп гвардейских минометов. Первый рывок пехоты наши артиллеристы сумели надежно прикрыть.
Медленными, очень медленными на таком дальнем расстоянии кажутся перебежки пехоты, хотя люди бегут как только позволяют силы. Бегут, уменьшаются на глазах фигурки. Вот они исчезают.
— Залегли? — встревоженно спрашивает Родион Яковлевич.
Начальник оперативного отдела штаба армии полковник Камынин неотрывно смотрит в бинокль. Докладывает:
— Нет! Не залегли! Они в первых траншеях…
Что там в первых траншеях? Рукопашная схватка? Если уже дошли до первых траншей, то зацепятся. Иного быть не может. В рукопашной схватке гвардейцы не знают себе равных. Мастерство, помноженное на вдохновение атаки.
Видно, как разворачиваются наши орудия. Прямой наводкой артиллеристы разрушают ожившие огневые точки противника. Из первых траншей гвардейцы делают рывок в глубину обороны.
Главное сейчас опорные пункты и высотки. Местность трудная для атаки и штурма. Равнину испятнали старинные могильные курганы. Каждый такой курган — позиция для обороны. Каждый курган оборудован для обороны, как НП или дзот. Косоприцельный огонь заставляет залечь нашу пехоту. В дело вступают наши танки. Они почти в упор расстреливают зарывшегося в землю врага. Бьют из пушек, из пулеметов. Еще перебежка, еще…
Поступают первые донесения с поля боя. Везде, по всей линии наступления гвардейцы потеснили противника, захватили первые траншеи, завязали бои за опорные пункты в глубине обороны.
Время летит неощутимо. Кажется, что прошли минуты, а уже минул час ожесточенной атаки и стремительной, и вместе с тем протекающей в непрерывных схватках с противником.
Прикрывшись опорными пунктами, противник переходит в контратаки. Но нам известна эта тактика. Кое-что мы подготовили и со своей стороны. Командиры соединений и частей были строго проинструктированы: не залегать, а принимать контратаку атакой. В создавшейся обстановке это в общем-то единственный выход. Противник выходит на встречный бой, инициатива и превосходство в силах, у нас. Думается мне, что было бы хуже, если бы противник залег и огрызался бы из тщательно защищенных укрытий. У нас недостало бы боеприпасов выковыривать каждого пулеметчика и автоматчика из укрытий, не хватило бы боеприпасов подавить закопанные в землю танки. Противник сам себя раскрывает, сам и идет под огонь. Эта тактика эффективна. В открытом поле перемалывается живая сила противника, горит его техника.
Противник бросает в бой крупные танковые группы в сопровождении самоходных орудий. Наши танки огнем с места из-за укрытий почти в упор расстреливают немецкие.
Однако трудно приходилось нашим танкистам в единоборстве с «тиграми» и «фердинандами».
Лобовая броня «тигра» и «фердинанда» недоступна для 76-миллиметрового орудия. А его 88-миллиметровая пушка имеет большую начальную скорость полета снаряда, стало быть высокую его пробойность. «Тигра» надо бить в борт и по ходовой части. Это артиллеристы хорошо усвоили, но усвоил это и немецкий танкист, не подставляет борт.
Гвардейцы привыкли к танкам. Что это значит — «привыкнуть к танкам»?
Прежде всего они не боятся танка, знают, что вблизи он теряет свою огневую мощь. Пропускают его сквозь свои боевые порядки. Огонь обрушивают на пехоту, следующую под прикрытием танков, а по танкам бьют огнеметами, из противотанковых ружей, забрасывают их гранатами и бутылками с горючей смесью.
К середине дня начала проясняться картина.
29-й гвардейский стрелковый корпус наступал силами 82-й и 27-й гвардейских стрелковых дивизий с 5-м танковым полком на правом фланге армии. Он имел задачу прорвать оборону противника на рубеже: Вишневка, северо-восточная окраина Ново-Украинка. После первого рывка продвижение остановилось. Части корпуса были встречены интенсивным ружейно-пулеметным огнем со стороны Криничного, с окружающих высоток, из опорных пунктов в Ново-Украинке и в балках. Пехота залегла.
28-й гвардейский стрелковый корпус, действовавший на направлении главного удара, имел задачу прорвать оборону противника в общем направлении на город Запорожье. Он действовал вдоль железной дороги через станцию Янцево.
88-я гвардейская стрелковая дивизия во взаимодействии с 31-й танковой бригадой атаковала противника на рубеже Никифоровский, Дружелюбовский. Сломив сопротивление немецких гарнизонов, к 8.30 овладела полностью этими населенными пунктами и, продолжая продвижение, полностью очистила от противника станцию Янцево и прилегающий к ней поселок.
39-я гвардейская стрелковая дивизия, действуя параллельно 88-й дивизии, тоже продвинулась вперед, имея поддержку 141-го танкового полка.
79-я гвардейская стрелковая дивизия совместно с 212-м танковым полком стремительным броском овладела передовыми траншеями противника и его опорным пунктом на высоте с отметкой 110,5.
Общее продвижение корпуса составляло по всей линии местами до трех километров. Но важно, что противник все же был сбит со своих позиций. Образовалась тактическая вмятина.
33-й стрелковый корпус восточнее колхоза Дмитровка окружил и уничтожил небольшую группировку противника. Сначала корпус действовал силами одной дивизии, затем из второго эшелона командир корпуса ввел части 50-й стрелковой дивизии и несколько расширил прорыв.
К концу дня выяснилось, что за день боев было убито до двух с половиной тысяч немецких солдат и офицеров, взято в плен 69 солдат, уничтожено 19 орудий, 12 минометов, 47 пулеметов, 7 автомашин и бронемашин, взорвано 3 склада с боеприпасами. Эти потери немецкие войска понесли в основном во время контратак.
Из этих данных слагалась для нас тактика наступления на следующий день. Кое-что подсказали нам и действия немецких танковых группировок.
Каждое наше вклинение в немецкие боевые порядки или захват населенного пункта или высотки немедленно вызывали контратаки танков.
Мне и Малиновскому отлично были видны эти контратаки, особенно удары «тигров», которые, прошивая наши боевые порядки, прорывались вплоть до противотанкового рва внешнего обвода.
Во второй половине дня наша пехота применила несколько раз дымовые завесы во время танковых контратак. Это ослепляло танковые экипажи, наши истребители танков подползали к танкам на бросок гранаты, и неуязвимые «тигры» или получали тяжелое повреждение, или сгорали на месте.
Стало быть, появилась возможность обескровить 40-й танковый корпус противника, пользуясь дымовыми завесами и наступающей темнотой, возникла необходимость ночного боя, тем более что ночью могли эффективно действовать штурмовые группы истребителей танков. Немцы от передовых позиций танки не отводили, держали в боевых порядках своей пехоты, пряча их в заранее вырытых укрытиях. Ночью же на танкоопасных направлениях наши саперы имели возможность выставить и минные заграждения.
Бой 10 октября закончился поздно вечером. Я поставил задачи командирам корпусов наутро. Они во многом повторяли задачи на первый день наступления, а ночью приказал действовать штурмовым группам истребителей танков.
За день боев немецкие солдаты подтянулись к своим опорным пунктам, оставив траншеи, а местами были выбиты из траншей и укрылись в глубоких блиндажах и дзотах опорных пунктов.
Группы солдат по 3–5 человек во главе с офицером или сержантом, вооруженные связками противотанковых гранат и бутылками с горючей смесью, получили возможность проникать в боевые порядки противника.
Штурмовые группы рассеялись.
Солдаты подползали к укрытиям танков, брали на прицел танковые люки и забрасывали танк гранатами и бутылками.
Позиции противника тонут в ночной тьме. По полю стелется дым. Этот мрак не пробивают даже осветительные ракеты, которыми немцы себя успокаивали. И вдруг где-то там, за ничейной линией, в глубине вражеской обороны яркая вспышка, как взорвавшаяся звездочка. Одна вспышка, другая, третья… И опять все тонет во мраке. Иной раз вслед за этими звездными вспышками раздается взрыв, и к небу взмывают огненные языки. Это загорелся танк, взорвались его баки с горючим. Сразу же оживает десяток огневых точек противника. Тьму прорезают трассирующие струи. Наши артиллеристы, конечно, засекают огневую точку. Если она пристреляна, раздается два или три орудийных залпа. Точка гаснет… Опять тьма. Тревожная фронтовая тишина, тишина передовой.
Вот вдруг в расположении противника открывается ураганный ружейно-пулеметный огонь. Что это? Враг засек продвижение нашей штурмовой группы или у него не выдержали нервы? А там наши солдаты, наши гвардейцы, бесстрашные сталинградцы, люди, которые, не колеблясь, вступают в поединок с бронированным чудовищем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.