ТРУД ЕГО ЖИЗНИ
ТРУД ЕГО ЖИЗНИ
Век, к которому относится деятельность Пржевальского, — это век Лобачевского, Пирогова, Менделеева, Сеченова, Ковалевского, Мечникова, Тимирязева. Эти имена стоят в почетном ряду имен великих ученых мира. Пржевальский среди замечательных путешественников всех народов занимает такое же почетное место.
Географические открытия Н. М. Пржевальского в северо-восточном Тибете.
Он, первым из путешественников, достиг истоков Желтой реки, дважды дошел до озера Лоб-нор, куда до него не добрался ни один европеец, трижды прошел путь срединою великой Гоби, никем до него не пройденный. Неведомые пустыни Восточного Туркестана между Тянь-шанем и Тибетом он пересек трижды, четырежды — пустыни Ала-шаня и Цайдама. Четыре раза достиг он берегов озера Куку-нор, о котором до него географическая наука не располагала достоверными сведениями, четыре раза перевалил через тяньшанскую горную цепь — в центральной, восточной и западной ее частях, и шесть раз — через неведомые до него горы Северного Тибета.
В истории исследования Азии он положил начало новой эре. «Пржевальский своим орлиным полетом, — говорит Семенов-Тян-Шанский, — рассекал самые неведомые части внутренней Азии». И, знакомясь с описаниями и картами его путешествий, ученые того времени, по выражению одного из них, «испытывали чувство, производимое на человека переходом из темной комнаты на яркий солнечный свет».
До путешествий Пржевальского не было в Центральной Азии ни одного астрономически определенного пункта. Он определил астрономически 63 пункта. На карте — там, где до его путешествий всегда изображалась равнина, — появились неведомые прежде горные цепи: Алтын-таг, Хурху. Он открыл громадные вечно-снеговые хребты: Северо- и Юж-но-тэтунгский, Южно-кукунорский, Пржевальского, Гумбольдта и Риттера, Марко Поло и Колумба, Бурхан-будда и Шуга, Баян-хара, Куку-шили, Дум-буре и Тан-ла, Московский и Цайдамский, Русский и Кэрийский. Впервые обозначились точно на карте открытые и исследованные им озера — Лоб-нор, Куку-нор, Незамерзающее, Русское, Экспедиции, реки — Тарим, Черчен-дарья, Хотан-дарья, истоки Желтой реки.
Маршруты четырех его путешествий охватили громадную площадь — от Памира на западе до Большого Хингана на востоке (около 40° по долготе) и от Алтая на севере до Тан-ла на юге (около 16° по широте). Особенно много потрудился Пржевальский над исследованием Северного Тибета и пустынь Восточного Туркестана. «Карта этой части Азии, — говорит академик Н. Ф. Дубровин, — получила новый вид, и без изменений остались лишь некоторые контуры и названия».
Он познакомил европейскую науку с бытом и общественными отношениями народов, до того времени ей неизвестных: лобнорцев, мачинцев, дунган, тангутов, северных тибетцев. Он нарисовал обширную картину национального и феодального угнетения народов Центральной Азии.
«Если бы Пржевальский не оставил никаких других научных результатов путешествий, кроме заметок о различных народностях, — сказал известный антрополог Э. Ю. Петри, — то и тогда он имел бы право на название великого путешественника».
Пржевальский нашел 217 новых видов растений, ранее неизвестных науке, и среди них 7 новых родов. А открытие нового рода уже было редким событием в ботанике.
«Гербарий, — пишет академик К. И. Максимович, — добывался при необыкновенных лишениях и трудностях, в постоянной борьбе с ужаснейшим климатом и отбиваясь от нападений многочисленных вооруженных разбойничьих шаек. Зато получилась единственная в своем роде коллекция».
Пржевальский открыл десятки новых видов животных, среди них — дикую лошадь, дикого верблюда, тибетского медведя.
Географические открытия Н.М. Пржевальского на северной окраине Тибета
Зоологическая коллекция Пржевальского, — говорит академик А. А. Штраух, — «составляет гордость академического музея. Материал этот не имеет себе равного, да наверно и долго еще не будет иметь». Так же важны и наблюдения Пржевальского над жизнью животных. «Как превосходный наблюдатель, — говорит Штраух, — он с педантичной обстоятельностью заносил в свои образцовые дневники все наблюдавшиеся им биологические явления. Так, по раз заведенному плану, из года в год, дополнялись вместе с коллекциями данные, часто неоценимой важности, касающиеся жизни центральноазиатских животных».
Так же важны наблюдения Пржевальского относительно климата Центральной Азии. Вот как отзывается о них классик климатологии А. И. Воейков: «Пока продолжались его путешествия, просвещеннейшие и богатейшие страны Западной Европы соперничали в изучении Африки. Конечно, и изучению климата этой части света было уделено место, но наши знания о климате Африки подвинулись менее трудами этих многочисленных путешественников, чем наши знания о климате Центральной Азии сведениями, собранными одними четырьмя экспедициями H. M. Пржевальского».
Строение земной поверхности изучаемой страны, ее климат, растительный и животный мир Пржевальский постоянно рассматривал в их взаимной тесной связи. Ландшафты, погода, вид и повадки зверей, промыслы жителей, нравы их, — все это в описаниях путешествий Пржевальского складывалось в одну широкую и целостную картину жизни далеких неведомых стран. И с каждым новым его путешествием знания людей об окружающем мир значительно расширялись.
Английский путешественник Гукер, сравнивая своих соотечественников Ливингстона и Стэнли с Пржевальским, вынужден отдать предпочтение великому русскому путешественнику. «Стэнли и Ливингстон, — говорит Гукер, — были отважнейшими пионерами, но они только сумели проложить на карте пройденный путь; для изучения же природы ими ничего не сделано. Один Пржевальский соединил в своем лице отважного путешественника с географом и натуралистом».
«Пржевальский один исполнил то, на что обыкновенно требуются усилия десятков ученых», — говорит П. К. Козлов.
Президент Географического общества СССР академик Л. С. Берг называет Пржевальского «одним из самых замечательных путешественников всех времен и народов» и «величайшим русским путешественником». «Среди других путешественников по Центральной Азии, — говорит Берг, — он отличается своей широкой естественно-исторической подготовкой. Когда читаешь блестящие описания пройденных путей, написанные прекрасным стилем и увлекательно изложенные, сразу видишь, что это вышло из-под пера великого человека».
Пржевальский — великий классик географической науки. За выдающиеся географические открытия правительство СССР награждает советских ученых золотой медалью Пржевальского.
Подходя к Пржевальскому «уже не с научной точки зрения, а как к начальнику экспедиции», П. П. Семенов-Тян-Шанский подробно останавливается на «приемах его путешествия и его отношениях к туземным властям и туземцам».
«Нельзя не признать, — пишет Семенов-Тян-Шанский, — что приемы Пржевальского, в тех обстоятельствах и местных условиях, в которых он находился, были единственным залогом успеха его экспедиций и безопасности вверенных ему людей.
Счастливое соединение строгой дисциплины с истинно братской заботливостью о людях, входящих в состав его экспедиций, имело последствием то, что, при всех трудностях и опасностях его путешествий, ни один из его спутников не погиб и все сохранили к нему такое чувство любви, уважения и преданности, какие достаются в удел только немногим.
Гуманным был Пржевальский и по отношению к туземцам. Пржевальский со свойственным его личности обаянием входил обыкновенно в дружеские отношения с ними, везде где только коварные интриги властей, с одной стороны дававших ему как бы предупредительно открытые листы и паспорты, а с другой — возбуждавших против него туземцев тайными предписаниями и неблагонамеренными слухами, не ставили преграды его прямым, всегда добрым и человеколюбивым сношениям с туземцами».
Семенов-Тян-Шанский с полным основанием утверждает, что и по отношению к воинственным тангутам, враждебно встретившим экспедицию, «H. M. Пржевальский действовал можно сказать с рыцарской безукоризненностью. Он не заходил в их гнезда, не вступал с ними ни в какие сношения, не предъявлял к ним никаких требований, но когда они первые нападали на него, действовал против них с тем мужеством и энергией, которые присущи всякому честному бою, и когда они, действуя вооруженной силой, ставили перед ним враждебные засады и преграды, то сокрушал эти преграды отважным приступом.
Совершенно иначе отнесся H. M. Пржевальский к тибетцам, когда они, встретив его мирной толпой, преградили ему путь и от имени правительства страны не пропускали в нее русских путешественников».
Через четверть века после того, как Пржевальский дошел до горы Бумза, в 1904 году, английский «ученый путешественник» полковник Йонхесбенд, говоря словами П. К. Козлова, «улучил удобную минуту, когда единственная держава, которая могла поддержать Тибет, — Россия — оказалась занятой войною» (с Японией). Йонхесбенд вторгся в Тибет с горными войсками и с пушками и устроил кровавую бойню при реке Гуру, где, как сообщает Козлов, «из пятисот тибетцев, предварительно погасивших фитили у своих примитивных ружей, в живых осталось двести человек, спасшихся бегством».
Поведение Пржевальского, относившегося с уважением к тибетскому народу, — полная противоположность действиям английского «ученого путешественника».
«С своею беспредельною отвагою Пржевальский мог бы пробиться через массы, оказывавшие ему не агрессивное, а пассивное сопротивление», — пишет Семенов-Тян-Шанский. «Но здесь человеколюбие — и только одно человеколюбие — не позволило ему прибегнуть к насилию и заставило его отказаться от заветной, любимой, взлелеянной им мечты добраться до Лхассы.
С таким же тактом применялся H. M. Пржевальский к обстоятельствам и в отношении властей в городах Китайской империи и подчинялся их законным, хотя и неблагосклонным для него требованиям».
Пржевальский был врагом отсталого и жестокого феодально-абсолютистского строя Небесной империи, врагом произвола богдоханских властей. Но никогда не был он врагом китайского народа и его культуры. «Пренебрежение Пржевальский высказывал только к существующим ныне, — писал Семенов-Тян-Шанский в 1896 году, — китайским административным порядкам… Администраторы, с одной стороны, коварно создавали русским путешественникам всякие препятствия и затруднения, а с другой — опасались их главным образом потому, что нравственная сила русских заключалась в их обходительности и гуманности по отношению к туземцам».
Пржевальский громко выступал в защиту угнетенных народов Центральной Азии, сочувствовал их освободительной борьбе.
Конфликт между Пржевальским и богдоханскими властями обострялся все больше с каждой новой его экспедицией. Один из современников Пржевальского говорит недвусмысленно о том, какая судьба ждала в Небесной империи беспокойного путешественника: «Я слышал от хорошо осведомленных людей, что если бы он не умер в начале тибетской экспедиции, он, вероятно, все равно не вернулся бы из нее в живых».
Медаль Пржевальского — награда Всесоюзного Географического общества.
С каждой новой экспедицией Пржевальского все враждебней относились к нему также и британские правящие круги, опасавшиеся распространения русского влияния на граничащий с Индией Тибет. Когда в Петербург пришло печальное для всей России известие о смерти Пржевальского, нашелся человек, которому оно доставило радость: это был английский, посол — сэр Роберт Мориер. «У английского правительства, а, следовательно, и у английского посла, словно гора с плеч свалилась со смертью генерал-майора Пржевальского, — писало в те дни, „Новое время“». — Нужно было видеть, в каком нервном состоянии находились английские газеты месяца два назад, когда прошел слух о тибетской экспедиции генерала Пржевальского.
Но какое бы недоброжелательство ни встречал Пржевальский, он неуклонно шел своим путем. Поистине фанатическая жажда все новых научных исследований и открытий выделяет Пржевальского среди всех его собратьев по призванию. И нельзя не признать, что из многих замечательных путешественников, значительно обогативших со времени Пржевальского наши знания о Центральной Азии, ни один в отдельности не достиг таких результатов, каких достиг он.
Пржевальский прорубил окно в неведомую до него науке Внутреннюю Азию, совершил важнейшие в истории ее изучения открытия и проложил сюда пути для последующих русских экспедиций. Сам Пржевальский предвидел, что маршруты его путешествий «в будущем послужат руководящими нитями, которые поведут вглубь Азии более подготовленных, более специальных наблюдателей».
Своими трудами, подвигами и открытиями Пржевальский умножил русскую славу. Но и он обязан России собственной славой.
Мировоззрение Пржевальского сложилось под влиянием передовой русской науки пятидесятых-шестидесятых годов. От русских географов, зоологов, ботаников он в дружеских беседах получал ценные указания для своей практической работы в экспедициях. Для успеха путешествий Пржевальского потрудилось немало его соотечественников: и Ягунов, и Пыльцов, и Эклон, и воспитанные им талантливые путешественники Роборовский и Козлов, и самоотверженные герои-казаки Иринчинов, Телешов, Нефедов и другие. В обработке материалов его экспедиций принимали участие видные деятели русской науки.
После смерти великого путешественника другие русские исследователи и, прежде всего, любимые его ученики продолжали дело, завещанное им Пржевальским.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Труд
Труд Когда поступила команда снять с эксплуатации сотни лайнеров Ил-18, у людей, которые должны были исполнить и доложить, рука не поднималась резать сразу всю армаду. Не верилось, что несколько сотен ещё исправных самолётов вот так сразу можно вычеркнуть из жизни. Дело
III. ТРУД
III. ТРУД 1. ТЕРЦИНЫ ТРУДОВОГО УТРА Несвязный гул ворвавшихся речей. Зеленый свет, угрюмый и неясный. Да, это утро, утро без лучей! Подходит день, тяжелый и ненастный, Тревожен мрак, глядящий из окна, А лампы свет—пугающий и красный. Итак прошло очарованье сна, И этот день в
Труд разведчика и труд журналиста
Труд разведчика и труд журналиста Думаю, что у хорошего разведчика и хорошего журналиста есть немало общего. Нужно уметь отыскивать источники информации. Нужно эту информацию правильно оценить. Нужно умело изложить свои выводы. Наконец, вовремя передать то, что сумел
Данте Алигьери («Труд жизни завершен… Один я как в пустыне…»)
Данте Алигьери («Труд жизни завершен… Один я как в пустыне…») Труд жизни завершен… Один я как в пустыне… Ведь Портинари дочь средь ангелов в раю, И Кавальканти нет, и к Джемме путь в семью, В мою Флоренцию заказан мне доныне. Святейший наш отец, забыв о Божьем
Труд на зоне
Труд на зоне С постройкой избушки на нашей строительной площадке бригада уже не обреталась в вагончике, из которого то и дело гоняли менты, а была там, на лавках, у самодельной железной печки, дополненной тоже самодельной спиральной плитой. Потом и меня туда выгнали.
Труд
Труд Я впервые поняла, как возникают стихи, в тридцатом году. До этого я только знала, что совершилось чудо: чего-то не было и что-то появилось. Вначале — с 19-го по 26 год — я даже не догадывалась, что О. М. работает, и все удивлялась, почему он стал таким напряженным,
ТРУД
ТРУД Жизнь у нас была все же совсем не райской. Относительное благополучие достигалось тяжким трудом. Работали с рассвета до заката солнца. А иногда и по ночам. Работали не покладая рук. Работали все - взрослые, дети, старики. Работали, несмотря на болезни. Болезнью
КОЛЛЕКТИВНЫЙ ТРУД
КОЛЛЕКТИВНЫЙ ТРУД Жизнь входила в колею: новые впечатления, новые события постепенно вытеснили тягостные воспоминания.А событий у нас в школе было немало. Школа взяла шефство над колхозным садом. Работы предстояло много: окопать, обмазать известью стволы, ухаживать за
Труд
Труд Работать, конечно, трудно. Бывает, что очень трудно. Но мне посчастливилось: как только стали мои глаза видеть и ощущать жизнь, так уже кто-то вложил мне в руку хворостинку и послал в огород выгонять оттуда кур. Мы подрастали, и дел прибавлялось. Помню, умоешься утром,
Труд
Труд «Бог труды любит». Один ходит наклеивает объявления, другие сдирают и моют стены. И те и другие получают деньги. Деньги становятся бумагой, а труд – издевательством. Часто обижаются: почему «раб Божий»? И всюду – «раб», «раб». Это от слова работать. А бесполезный труд?
Труд духовный
Труд духовный Вчера в русском классе моем разбирали «Обломова», и когда они весело потешались над ничегонеделаньем русским: пыль не уберут, а мечтают: «Подайте мне Человека!» — я вдруг обиделся и встал на защиту русских байбаков и мечтателей, вплоть до чеховских, кто
Труд
Труд Помню, когда я была бригадиром полеводческой бригады, мы выращивали капусту. Капуста в тех местах спасала все лагерное население от цинги. В условиях вечной мерзлоты мы нянчились с капустой, как с ребенком: по нескольку раз в лето удобряли и подкармливали ее, укрывали
Труд
Труд "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь".Сколько раз это мудрое речение употреблялось и сколько раз оно толковалось ложно. Каждый пытался пояснять значение труда по-своему. Сапожник понимал, что труд это есть сапожное дело, кузнец в себе знал, что истинный труд
Труд всей жизни
Труд всей жизни После возвращения в Великобританию в 1767 году Смит целиком посвятил себя работе над «Богатством народов». Он поселился в старом родительском доме в Керколди и шесть лет провел практически в полном одиночестве. Компанию ему составлял только секретарь,
Труд
Труд "Сегодня — маленький компромисс. Завтра — маленький компромисс. А послезавтра — большой подлец", — уже давно сказано. Ужасны компромиссы Армагеддона. Ужасно положение населения, как пешки, переходившего из рук в руки. Сегодня на поклон одному, завтра улыбка другому.
Труд детский, труд женский
Труд детский, труд женский Детский труд в колхозах и коммунах обязателен. В начале 1930 года мне предстояла трудная и гадкая задача: меня назначили в комиссию по определению нормы детского труда в рыбколхозе. Я должен был ознакомиться с производством рыбной промышленности,