KAPABAН ВЫСТУПАЕТ В ПУТЬ
KAPABAН ВЫСТУПАЕТ В ПУТЬ
Конечная цель второго путешествия не была достигнута. Сперва болезнь, а потом кульджинский конфликт помешали Пржевальскому дойти до Тибета. Исследование Тибета осталось неразрешенной задачей.
Прошло несколько месяцев. Николай Михайлович выздоровел. Между тем, с богдоханским правительством, как пишет Пржевальский, «недоразумения не только не улаживались, но еще более осложнялись. Казалось, им не предвиделось конца». Ожидание «благоприятного» времени для экспедиции, говорит он, могло отдалить ее на целые годы.
«Успех путешествия в таких диких странах, какова Центральная Азия, много, даже очень много зависит, — считал Пржевальский, — от таких условий, которые невозможно определить заранее. Необходимо рисковать, и в этом самом риске кроется значительный, пожалуй, даже наибольший шанс успеха».
Пржевальский решил отправиться в путешествие, несмотря на неблагоприятную политическую обстановку, сулившую в пути серьезные опасности. Русское правительство и Географическое общество, доверяя большому опыту Пржевальского, его находчивости в самых трудных обстоятельствах и умению повсюду внушать уважение к себе, одобрили смелый замысел новой экспедиции в Тибет и на верховья Желтой реки. Однако предприятие было настолько рискованным, что поверенный в делах русского посольства в Пекине А. И. Кояндер в специальном письме просил Пржевальского во время путешествия «быть всегда настороже».
Правительство отпустило на новую экспедицию 20000 рублей. Кроме того; от предыдущего путешествия остались неизрасходованные 9000 рублей и обильное снаряжение, хранившееся в Зайсанском посту.
Здесь, в конце февраля 1879 года, собрались все участники экспедиции. Были здесь и «ветераны»: казак Иринчинов — неизменный спутник всех путешествий Пржевальского в Центральной Азии, помощник Пржевальского Эклон и переводчик Юсупов, ходившие с ним на Лоб-нор, проводник Алдиаров, который водил его из Кульджи в Гучен, опытный препаратор Коломейцев, сопровождавший путешественника Потанина в экспедиции по северо-западной Монголии и зоолога Северцова в экспедиции на Памир. Были здесь и неопытные новички: казак Пантелей Телешов, пять других казаков и солдат и, наконец, один офицер, товарищ Эклона по гимназии — Всеволод Иванович Роборовский.
При первом же знакомстве Николай Михайлович нашел, что Роборовский — вполне подходящий для него спутник: «Человек весьма толковый, порядочно рисует и знает съемку, характера хорошего, здоровья отличного». Пржевальский назначил Роборовского вторым своим помощником. «Эклону поручено было препарирование млекопитающих, птиц, словом, заведывание зоологической коллекцией; Роборовский же рисовал и собирал гербарий».
Так, скромным сотрудником экспедиции Пржевальского, начинал свою деятельность талантливый его ученик, будущий выдающийся исследователь Центральной Азии — Роборовский.
Пржевальский тщательно подобрал приборы для научных работ экспедиции: два хронометра и «универсальный инструмент» — для астрономического определения широты важнейших пунктов по полуденной высоте солнца, три бусоли для съемки, несколько компасов, гипсометр — вычислять высоту места над уровнем моря, психрометр — измерять влажность воздуха, барометр, шесть термометров. Путешественники везли с собой пинцеты и ножи для препарирования зверей и птиц, несколько пудов пакли и ваты — набивать чучела, стеклянные банки с притертыми пробками, чтобы сохранять в спирту пресмыкающихся и рыб, полторы тысячи листов пропускной бумаги для гербария…
В Зайсане экспедиция провела три недели. Ежедневно все ее участники занимались практической стрельбой. «Уменье хорошо стрелять, — говорит Пржевальский, — стояло вопросом первостепенной важности — это была гарантия нашей безопасности в глубине азиатских пустынь».
У зайсанских киргизов Пржевальский подыскал и купил 35 превосходных верблюдов. Из них 23 предназначались под вьюки, 8 — «под верх» казакам, остальные 4 шли как запасные. Для себя, двух своих помощников, препаратора и переводчика Пржевальский купил 5 верховых лошадей.
21 марта 1879 года, на восходе солнца, караван был готов к выступлению. Длинной вереницей вытянулись по дороге завьюченные верблюды. Они были разделены на три эшелона, а в каждом эшелоне привязаны один к другому. Каждый эшелон сопровождали верхом на верблюдах два казака. Один вел на поводу переднего вьючного верблюда, другой подгонял заднего. Впереди всего каравана ехал Пржевальский с прапорщиком Эклоном, проводником и одним из казаков. Прапорщик Роборовский, переводчик Юсупов, препаратор Коломейцев и остальные казаки составляли арьергард.
Здесь же, под присмотром казака, то шагом, то рысью, двигалось небольшое стадо баранов, предназначенных для еды. И, наконец, позади бежало несколько собак, отправлявшихся в экспедицию «волонтерами», по выражению Пржевальского.
Началось путешествие.