ПРОЩАЙ, УССУРИЙСКИЙ КРАЙ!

ПРОЩАЙ, УССУРИЙСКИЙ КРАЙ!

Летом 1868 года Николай Михайлович был оторван от своих занятий путешественника-исследователя. Географ и натуралист уступили место офицеру. Все лето Пржевальский участвовал в военных действиях против вооруженной банды хунхузов, которая ворвалась в Приморье, сожгла три наши деревни и два поста. Хунхузы убивали мирных жителей. За успешные действия Николай Михайлович был представлен к производству в капитаны. После того, назначенный старшим адъютантом штаба войск Приморской области, он должен был всю зиму провести в Николаевске-на-Амуре.

У офицеров николаевского гарнизона, у местных чиновников и купцов не было иных интересов, кроме водки да карт. За карточным столом николаевские купцы в один вечер выигрывали и проигрывали тысячи рублей.

Николай Михайлович очень хорошо понимал, откуда берутся эти тысячи. Впоследствии в своей книге об Уссурийском крае он писал: «Основанная исключительно на спекуляциях различных аферистов, пришедших сюда с десятками рублей и думающих в несколько лет нажить десятки тысяч, уссурийская торговля зиждется, главным образом, на эксплоатации населения, на умении «ловить рыбу в мутной воде». «Как из России, — писал Пржевальский, — так и из-за границы стараются сбыть сюда самую дрянь, которая не идет с рук дома. Притом же цены на них непомерные… В Иркутске и Николаевске цены на все, по крайней мере, двойные».

Вот откуда брались те тысячи, которые проигрывались и выигрывались длинными зимними вечерами.

Николаевск произвел на Николая Михайловича гнетущее впечатление. Зимою, из-за глубоких снегов, здесь нельзя было даже поохотиться.

«Водка и карты, карты и водка — вот девиз здешнего общества», — писал Пржевальский. «Как на воротах Дантового ада была надпись: все вошедшие сюда теряйте надежду, так может это написать в своем дневнике каждый офицер и чиновник, едущий сюда на службу… Нравственная гибель каждого служащего здесь неизбежна, будь он сначала хоть распрехороший человек. Ему предстоит одно из двух: или пойти по общей колее, т. е. сделаться таким же, как и все здесь (пьяницею, негодяем и т. д.), или стать одному против всей этой банды. Действительно, бывали примеры и последнего рода, но они обыкновенно кончались весьма печально, так как подобный человек обыкновенно через год или два втягивался сам мало по малу в общий строй, или делался крайне желчным, раздражительным и, наконец, сходил с ума, или, если это была действительно твердая, честная натура, то оканчивал самоубийством. Не думайте, что это преувеличение или выдумка; я могу представить вам сотни фактов».

Пржевальский был человеком на редкость твердым, жизнерадостным, целеустремленным. Он не покончил жизнь самоубийством, не сошел с ума, не погиб нравственно. Пржевальский остался самим собою. В свободное от службы время он занимался обработкой собранных коллекций и составлял описание своего путешествия.

Наконец в начале февраля 1869 года Пржевальский получил разрешение вернуться к своим исследованиям.

Перед отъездом из Николаевска Пржевальский отправил в Сибирский отдел Географического общества статью, в которой впервые сообщались подробные сведения о народностях Приморья. Статья вскоре была напечатана в «Известиях» Сибирского отдела.

Опять Николай Михайлович встретил весну на озере Ханка. Он оставался здесь до середины мая: наблюдал за перелетом птиц, охотился, приготовлял чучела, собирал растения.

Летом 1869 года Пржевальский исследовал долины рек, впадающих в озеро Ханка с юга и с запада. Эти три последних месяца своего пребывания в Уссурийском крае Пржевальский, то бродя пешком, то плывя в лодке, неделями не видел над собой иного крова, кроме неба, не слышал вокруг иных голосов, кроме птичьих: свистели камышевки, перекликались журавли, токовали фазаны. Громко шумел крыльями японский бекас, неутомимо кружившийся в вышине.

Далеко кругом не было ни одной человеческой души. Все здесь было еще дико, нетронуто. Густые травы и заросли стояли не измятые ничьей ногой, и только кое-где след на грязи или клочок ощипан-ной травы указывали, что здесь прошел какой-то зверь.

7 августа Пржевальский в последний раз перед отъездом вышел побродить по берегу Ханка.

Вот раскинулись болота и потянулся узкой лентой тальник, где он так часто в засадках подстерегал добычу. Налево извивалась река Сунгача, а там, далеко за болотами, синели горы на берегу Даубихэ.

Пройдя немного, Пржевальский остановился и стал медленно осматриваться, стараясь запечатлеть в памяти расстилавшуюся перед ним картину.

Прощай, Ханка! Прощай, Уссурийский край!..

Зимний уссурийский пейзаж. Поселок Фроловка на Сучане. Снимок 90-х годов.

Страница путевого дневника Пржевальского.

8 начале октября Николай Михайлович прибыл в Иркутск. Здесь он получил приказ о переводе его в генеральный штаб.

Перед отъездом в Петербург, 29 октября 1869 года, на заседании Сибирского отдела Географического общества, Пржевальский сделал сообщение о своих исследованиях природы Уссурийского края. Лекция привлекла много слушателей. Пржевальский говорил очень увлекательно и так увлекся сам, что даже стал подражать пению разных птиц, о которых рассказывал.

Делал он это с таким искусством, что один из его слушателей, которому случилось проезжать по Амуру через несколько лет, узнавал голоса лесных птиц, вспоминая имитацию Пржевальского.

Вскоре Пржевальский был уже на пути в Петербург.

«Прощай, весь Уссурийский край! — писал путешественник. — Быть может, мне не увидать уже более твоих бесконечных лесов, величественных вод, но с твоим именем для меня навсегда будут соединены воспоминания о счастливых днях страннической жизни».

В эти дни странствований, которые Пржевальский называл счастливыми, он делал утомительные переходы, страдал от стужи, мок под дождями, терпел голод и жажду, боролся с опасностями.

Таково счастье творца и героя, — счастье, которое доставляет исполнение заветного, большого и трудного дела.