Глава VIII «Путник…»

…ляжешь на ночлеге,

В пристань, плаватель, войдёшь,

Бедный пахарь утомлённый,

Отрешишь волов от плуга

На последней борозде.

О дуэли Пушкина в XIX веке писали мало, в XX — очень много.

Временами причины трагедии казались ясными, и тогда одни утверждали, будто Пушкин, например, погиб «из-за ревности»; другие же видели главную, иногда единственную основу случившегося в действиях злонамеренной власти. Однако некоторых исследователей, истолкователей, людей, любящих, понимающих Пушкина, простые схемы никак не устраивали — и тут порою многое представлялось непонятным. Так, П. В. Анненков, выдающийся знаток биографии и творчества поэта, жалуясь И. С. Тургеневу на цензуру, находил одновременно и другие, более существенные трудности при описании последних дней Пушкина: «Что делать! Он в столице, он женат, он уважаем — и потом он вдруг убит. Сказать нечего, а сказать следовало бы, да ничего в голову не лезет. И так и сяк обходишь… Какая же это биография? <…> Есть кое-какие факты, но плавают они в пошлости»[681].

Все, кто пытался добросовестно углубиться в зловещие коллизии 1836—1837 годов, постоянно испытывал несколько затруднений.

Во-первых, сюжет крайне деликатный, где даже крупнейшие специалисты порою сбивались на бытовые мелочи, невольно отдавали дань «сплетням», допуская этические просчёты.

Во-вторых, проблема фактов: многих подробностей не знаем, важнейшие слова были в своё время не записаны, а только произнесены. Отсюда обилие необоснованных, искусственных гипотез, «моделей» события — и в то же время фактов не так уж мало, в них легко утонуть; крайне трудно — вовремя «отвлечься» для необходимых обобщений.

В-третьих, постоянная опасность, подстерегающая любого исследователя (а историка нравов, человеческих отношений в особенности!): речь идёт об измерении прошедшего мерками другой эпохи, позднейшими психологическими нормами.

Наконец, четвёртая трудность: разные «уровни истины», особенно заметные в такого рода делах. Можно сказать, что Пушкин погиб на дуэли, защищая честь жены,— и это не будет ложью; так же как утверждение, что его затравил двор; или, наконец, что он погиб — от «отсутствия воздуха».

Истина личностная, общественная, «космическая»: одна не противоречит другой.

Отнюдь не собираясь даже кратко обозреть всю историю дуэли и смерти Пушкина, попытаемся уяснить некоторые важные обстоятельства, делая как бы обширные заметки на полях того, что уже известно из трудов, созданных несколькими поколениями исследователей[682].