Глава 42

– Мамочка! Мы возвращаемся в институт, – сказала Катя, обнимая маму.

– Тетя Оля, вы маме ничего не рассказали о нашем эксперименте работы на заводе? – спросила Роза, смущаясь.

– Нет, я не стала ее волновать. Я знала, что этим все закончится. Но вы должны были хлебнуть и другой жизни. Наша с Верой Большой ошибка была, что мы вам позволили сразу после школы в институт поступить. А нужно было оставить вас решать все самостоятельно. Не хотите учиться, – идите работать на завод. Все познается в сравнении. Я знала, что вы одумаетесь. Попробовали, сравнили? Да, надолго вас не хватило!

– А у вас как дела обстоят? – спросила Катя, обнимая маму.

– У нас все по – старому. Работа – дом. Твой брат Миша поступил в МГУ на истфак. Представляете, я вам сейчас такое расскажу! Какая тяга бывает к учебе! Мише дали общежитие в высотке в Москве.

Папа наш стоит на балконе на двадцатом этаже, курит и любуется панорамой Москвой. И вдруг по пожарной лестнице лезет с двумя чемоданами через плечо, весь мокрый, один абитуриент. И спрашивает папу: «Скажите, пожалуйста, это какой этаж?».

Папа чуть в обморок не упал и с балкона чуть не выпал от испуга, когда увидел.

Повернулся к нему и говорит: «Это двадцатый этаж. А вам какой этаж нужен, молодой человек?».

А он ему отвечает: «Ну еще немного осталось, всего десять этажей. Мне на тридцатый.».

Папа его остановил, затащил к себе на балкон, помог ему с чемоданами и спрашивает: «А почему вы лезете по пожарной лестнице?».

А он ему говорит: «А что, еще какая – нибудь лестница есть? Я, – говорит, – зашел в коридор, огляделся, нет никакой лестницы, вышел и снова зашел. Вот так и ходил вокруг здания. А потом увидел эту лестницу и полез.».

Представляете, он откуда – то из глухой сибирской деревни. Папа его накормил, чаем угостил, а потом показал ему, где находится лестница, и объяснил, что такое лифт. Затем научил молодого человека им пользоваться. Вот так и проводил в страну знаний будущего второго Ломоносова.

Девчонки смеялись, слушая Олю Снежко. И каждый в этот момент думал, что учиться все – таки нужно. И высшее образование получить тоже.

После сдачи последней сессии Верочка Маленькая взяла Катю и Розу к себе в школу на стажировку.

– Сейчас лето, будете работать у меня уборщицами. Вам отдаю первый этаж. После побелки будете мыть все крашеные панели, потому что краска не возьмется на побелку, понятно, стажеры? – строго сказала новый директор школы.

– Понятно, тетя Вера. Ой, извините, Вера Даниловна, – сказали девочки, и приступили к своим обязанностям уборщиц на следующий день.

– Даже отпуск не отгуляли, – ворчала Катя. – Хотя, человек без отпуска, все – равно выдержит все. Главное – моральный настрой! Помнишь, как Алька приезжала к нам в Ленинград? И как мы с тобой в ночную смену на заводе отработаем, натаскаемся тяжестей, а потом придем в общагу и выводим Алю в свет: город ей показываем.

– Да, помню. А ты еще говоришь, что человек, может не есть, не пить, не спать, если настроится морально, – напомнила ей Роза. – И еще говоришь, давайте на спор, что я целую неделю не буду спать. Ночью в ночную смену буду работать, а днем, – Алю веселить!

– Да, а потом я всего три дня выдержала, а на четвертый день мы поехали на Озерки купаться, и я там уснула на озере.

– Мы тебя не смогли вообще разбудить тогда, чуть в ночную смену не опоздали на работу, помню, – вспоминала Роза, намывая мокрой тряпкой набеленные стены.

Девочки работали без перчаток. От известки у них разъело руки, и они стали у них колом.

– Ой, больно как! – запричитала Катя. – Послушай, Роза. У меня у папы в кабинете военного дела есть противогазы. Давай их возьмем и сухой тряпкой будем известку с этих панелей счищать, а потом тряпочкой вытрем влажной, и все.

– Давай, – обрадовалась Роза.

Они зашли в кабинет Евгения Петровича Черкашина, взяли два противогаза и стали пробовать их надевать, как учили на уроках военного дела.

– Смотри, Катя. Наши оранжевые коробочки, которые мы с тобой на заводе делали? – закричала Роза. – Да, представляешь, а вдруг это наши с тобой. Нашими руками сделанные? Приятно в руках держать результат своего труда!

– Точно, я вижу перелив на коробочке. Это твоя работа, – засмеялась Катя.

– А я недолив твой вижу, – стукнула подругу Роза. – Это твоя, точно твоя работа. Ты же мешок поднять не могла. Вот и недолив у тебя шел! Ладно, хватит отдыхать, пошли работать!

Сухая побелка летела со стены так, что девочки только успевали протирать стекла противогазов. Плотным облаком обволакивало узкие коридоры школы номер три. Работа продвигалась быстро и слаженно. Насухую девочки намного быстрее продвинулись в своих трудовых буднях. Побелка садилась везде, и на окна, и на вновь побеленные потолки.

– Ужас, какой! Заставь дураков, вот какой результат получишь! – кричала Оля Снежко, забегая в свою любимую школу. – Катя, прекрати самодеятельность. Сейчас Вера Даниловна придет, она в обморок упадет от таких уборщиц.

– Вот видишь, инициатива наказуема! – сказала Катя, убегая от мамы.

– Быстро откройте все окна! И теперь еще вам работа прибавится: все окна будете в школе мыть.

– Лучше бы мы на заводе остались работать! – смеялась Роза.

– Роза, а ты чего все смеешься? Сегодня мама твоя приезжает, она только что отзвонилась, – сказала Оля Снежко.

– Тетя Оля, а что мы ей скажем?

– А что скажем? Скажем, что по нашим стопам пошли. На пятом курсе ушли на индивидуальный план обучения и решили пойти работать в школу номер три Шпаковского района. Иначе ты же знаешь, какая она на расправу у нас крутая. Нам всем тогда достанется, вот увидишь? Я Веру Большую не меньше твоего боюсь.

– Ой, да что вы тут так напылили?! – сказала вошедшая и кашляющая от летающей побелки любимая тетя Галя Снежко, младшая сестра Катиной мамы.

– Вот правду говорят, что у врачей больные дети, а учителей – дурные! Катюха, тебе телеграмма пришла! – продолжала она, кашляя.

Мне на почте сказали, что к тебе жених едет из Ленинграда. Ужас, дышать невозможно, кто все – таки это сделал? – продолжала возмущаться младшая сестра Оли Снежко.

– Наши новые уборщицы – учителя! – ответила ей старшая сестра.

– Тетя Галя, какой жених? – спросила Катя.

– Не знаю. Тебе, наверное, лучше знать какой. Роза, у нее там что, жених появился? – спросила тетя Галя строго.

– Да, был там один инженер. С квартирой, с машиной.

– Подождите, какой инженер? С какой квартирой, машиной? – спросила Оля удивленно.

– Мамочка, да они тебя разыгрывают. Не было никакого жениха, – сказала Катя и показала за спиной кулак Розе.

– Сходи на почту за телеграммой. Человек, может быть, стоит на вокзале, а его никто не встречает. Бегите на почту быстрее, – потребовала мама Кати.

Девочки побежали на почту вприпрыжку. И по дороге Роза, смеясь, сказала:

– Вот видишь, все – таки Нинкина «Камасутра» сработала! Ромка за тобой следом рванул!

– Да какой Ромка! Он уже и забыл меня, наверное.

– Да, твою Камасутру всюнощную забудешь, как же?

– Хватит, Роза. Не болтай ерунду всякую.

На почте они получили телеграмму такого содержания: «Прилетаю ставрополь 13 августа тчк встречай тчк люблю Рома тчк».

– Ура! – запрыгала Роза. – Я же сказала, что это Ромка летит к тебе.

– А зачем? – испугалась Катя.

– Наверное, прочел в умной книжке, что такое бывает в первый раз, если девушка танцами занимается и у нее растяжка есть, поэтому крови может и не быть. Вот он теперь едет извиняться, что обидел тебя и оставил без первого мужчины.

– Роза, да хватит тебе издеваться. Ой, я боюсь. И больше секса не хочу. Мне не понравилось.

– Ты что? К тебе человек со всем сердцем летит. Он же все время говорил, что самолетов боится. А ты? Жестокая ты все – таки Катька!

– Ладно, пошли, приготовим, что – нибудь к столу. Гостя встречать нужно по – южному, с хлебом, солью и мясом!

Вечером тринадцатого числа стояла Катя в аэропорту и тряслась как осиновый лист. Было даже страшнее, чем, когда она первый раз занималась сексом. У нее было смешанное чувство, – она очень рада, что Рома приезжает, и одновременно, – ей совершенно не хочется его видеть. Обида на него заслонила все те чувства, которые она к нему испытывала. Но когда она увидела красивого молодого человека, летевшего к ней на всех парусах, вернее, крыльях самолета, которого он боялся больше смерти, Катя улыбнулась и помахала ему рукой.

Рома уверенной походкой с дипломатом в руке шел навстречу своей любви. Он подошел к девушке, видно было, что он очень волнуется. На ходу он стал раскрывать свой дипломат, из него посыпались желтые тюльпаны.

«Господи! – только и успела подумать Катя. – Желтые тюльпаны к расставанию. Желтый цвет к разлуке. Ничего у нас с ним не получится. А жаль!».

А вслух сказала: – Привет! Какой ты молодец, что приехал в гости!

– Мне так плохо было без тебя, Катя. Я правда люблю тебя.

– Ладно, ладно, мы об этом потом поговорим, – сказала Катя и поцеловала друга в щечку.

– Ты мне не рада? – спросил Рома расстроено.

– Нет, почему? Очень рада. Пойдем – пойдем, вон нас такси ждет.

Когда он зашел в Катин двухэтажный коттедж, он не удержался и присвистнул:

– Ничего себе, как южане живут! Да вас раскулачивать нужно!

– Это маме моей коммунисты этот коттедж бесплатно подарили за хорошую работу, – сказала Катя, улыбаясь.

– Хороший подарок! А у нас в Питере почему такие не дарят за хорошую работу?

– Не знаю. Может, у вас уже подарком считается, что вы в Северной столице живете?

Роман с интересом рассматривал родовое гнездо Кати. Поднимаясь на второй этаж в комнату для гостей, он не переставал удивляться, как резко отличалось жилье провинциалов от столичных высоток. Коттедж был оформлен очень уютно. На стенах висели картины с пейзажами южной природы. Тюльпаны, нарциссы ярким пятном вырисовывались на центральной стене лестничного прохода.

На втором этаже находились три спальные комнаты, комната для гостей, рабочий кабинет и ванная комната. Расположившись в своей комнате, приняв душ после дороги, Роман спустился к столу, который девочки со вкусом накрыли в зале. Стол ломился от разных сортов мяса. Они встречали своего друга с размахом, как это любят южные люди и, конечно, с шашлыками!

– Здравствуйте, молодой человек, – улыбаясь, сказала Оля Снежко, заходя в коттедж. – Очень рада познакомиться. А дочь у меня такая скрытная. Вот ведь такого друга от нас скрыла!

– Так она вам ничего обо мне не говорила? – спросил Рома, смущаясь.

– Ничего, – подхватил разговор Евгений Петрович. – Она сказала, что решила продолжить учебу в университете, поэтому вернулась. А что у нее такой очаровательный друг появился, не сказала.

– Я ведь не просто так приехал, – сказал Роман Катиным родителям. – Я руку и сердце приехал просить у вас, – добавил он.

У Кати округлились глаза, когда она это услышала. Она посмотрела на Рому, потом на удивленных родителей, потом на открывшую рот Розу и чуть не упала в обморок.

– Ну, раз такое дело, мы согласны, – сказал папа Кати.

– Папа, ты что? – рассердилась Катя. – А у меня вы спросили?

– Да что тут спрашивать. Парень серьезный, сразу видно. Не прохвост, что тут думать. Если долго думать, можно в девках засидеться. Да тем более, характер у нее ужас. Я вам, молодой человек, уже сочувствую!

– Папа, ну ты даешь! Разве так дочку выдают замуж?

– А я сразу правду-матку люблю говорить, чтоб потом зять не обижался, – сказал Евгений Петрович Черкашин.

– Все, хватит, давайте садиться за стол! – спохватилась мама Кати. – А то сейчас напугаем жениха, он сразу и сбежит.

– Мама, ну вы даете! – засмеялась Катя. – Вот, Рома, видишь, как дочку из дома выгоняют.

– А мне это на руку. Пусть выгоняют. У тебя в Питере, считай, квартира уже есть! Нам есть куда ехать.

– Спасибо, добрый молодец! – сказала Катя и отвесила другу радушный поклон.

Вечером все дружно обмывали Катину помолвку. Собрались за столом все родственники, жених им всем очень понравился. А вот Катя все сидела и ждала, самых долгожданных слов извинения за то, что друг ей не поверил и хочет перед нею извиниться. Но ни в первый, ни во второй, ни в третий день Катя от него этого не услышала…

Гостю специально выделили отдельную комнату. А Катя под всяким предлогом не оставалась с ним наедине. Он признавался Кате в своей любви. Родители уговаривали ее выходить за него замуж. А она все ждала, когда он ей скажет, что понял свою ошибку. Но, не дождавшись, Катя подошла к нему сама и сказала ему:

– А ты ведь знаешь, я тогда ведь правду тебе сказала, что ты – первый мужчина у меня.

– Катя, ты опять начинаешь, – раздраженно сказал Рома. – Я тебя очень прошу, никогда больше никому такого не говори, ну как ты не поймешь, что ты себя ставишь в неловкое положение!

– Конечно, теперь точно никому не скажу. Потому что ты был моим первым мужчиной. А теперь я никогда с тобой в постель не лягу. А всем остальным, кто будет после тебя, естественно, буду говорить, что он у меня – второй или двести двадцать второй! А тебе, Рома, лучше уехать домой без меня. Я не хочу выходить за тебя замуж. Я тебя не люблю!

На следующий день Роман уехал, а Катя проревела весь день.

– Роза, ну если он меня любит, то обязательно еще раз приедет, ведь так же? А если не приедет, значит, и не любил никогда!

– Не приедет он больше к тебе, дура ты. И сдалась тебе это твоя первая ночь? Он парень взрослый. А ты его, как мальчишку, к себе даже не подпустила. Родители уходили к бабушке ночевать специально, чтобы вы одни в коттедже были, думаешь для чего? Думали, что у вас что – нибудь получиться. А ты все сама испортила. И чего ты ждешь теперь? Ты его больше точно никогда не увидишь! – кричала на подругу Роза.

– Спасибо, успокоила, – плакала Катя. – Если начинать жить и не верить другому человеку, то какая это будет жизнь?

– Спроси об этом Нинкину Камасутру! – зло ответила Роза.