Глава 68

Питер, как всегда встречал Катю с распростертыми объятиями в виде морозного солнечного дня.

– К моим знакомым ехать нельзя. К вашим тоже, – уверенно заявила Катя, – Никита нас сможет вычислить там. – Будем снимать жилье.

Катя увидела женщин, которые стояли с табличками и предлагали посуточное счастье. На долгое время никто не соглашался его дать.

– Да еще с маленькими детьми, – недовольно отказывали квартирные дельцы.

Катя увидела женщину, которая очень внимательно рассматривала ее.

– Наталья Владимировна, это вы?! – удивилась Катя.

– Катюша, – заулыбалась бывшая ректор Питерского Университета, – какими судьбами к нам? Да еще с такими ангелочками.

– Кризис, в Мурманске работы нет. Вот решили в Питер перебраться.

– А, понимаю, понимаю. – Меня вот знакомые попросили комнату на Лиговском проспекте сдать, недалеко от Московского вокзала. Пойдем, покажу, если устроит, снимете.

– Уже устроила, – засмеялась Катя. – А где Миша?

– Миша живет теперь заграницей. У него там новая научная работа. Он у нас теперь доктор наук с мировым именем.

– Я рада за него, – сказала Катя и улыбнулась. – Я очень часто вас вспоминала. Лучше бы я тогда вас послушалась и осталась в Питере.

– Да, судьба давала тебе знак. А ты, – нет, в Мурманск хочу, – засмеялась Наталья Владимировна. – Ну что, убежала от судьбы?

– Больше никуда не побегу. Я Питер люблю. Он меня тоже. Остаюсь здесь навсегда, – уверенно заявила Катя.

Наталья Владимировна отдала ключи от квартиры, выпила с ними чайку и побежала дальше на свою подработку, рассматривать лица приезжающих и провожавших.

На следующий день Катя шла по Невскому проспекту, осторожно ступая на асфальт.

«Здесь прогуливался Достоевский, Гоголь, Пушкин, Лермонтов и я», – улыбалась своим мыслям Катя. – Как я люблю тебя, Питер! Ты один мне не изменяешь! – грустно вздохнула она.

Душа рвалась ввысь, Катя посмотрела на небо и заметила, что оно немного выше, чем в Мурманске. С небом у Кати была связующая нить. Она всегда думала о том, что оно, как одеяло укрывает всю землю. И лежим мы под одним одеялом все вместе, невзирая на вероисповедания и границы. Небо одно на всех.

В руках Катя несла толстую папку со всеми своими романами и рассказами. Она несла их в Издательство на Морской.

– Добрый день, обратилась она к издателю.

Мужчина был небольшого роста, лысоват, но глаза светились таким умным, добрым светом. Так бывает, что человек настолько образован, что светится интеллектом и окутывает своими знаниями других.

«Психолог», – подумала Катя, – Вон как внимательно рассматривает меня».

– Я принесла вам мои романы и сборник рассказов, – «Где же ты, правда?!»

– Вот как?! И где же она?! – спросил издатель, улыбаясь.

– Правда в нас самих, в нашей жизни», – вздохнув ответила Катя.

– Согласен. Меня зовут Иван Ильич. Вас, вижу, зовут – «К. Правдин». Это псевдоним?

– Да. А зовут меня Екатерина Евгеньевна.

– Мне нравится псевдоним, – улыбнулся Иван Ильич.

– Мне тоже, – поддержала его Катя.

– Ну что ж, оставляйте свою папочку, я ознакомлюсь с вашими работами, позвоните мне на следующей неделе, – протянув визитку, произнес издатель.

Катя счастливая бежала обратно домой и увидела на автобусе объявление, что требуется экскурсовод со знанием английского языка. Она записала телефон. И на следующий день уже работа стажером по «Невскому проспекту. Это была обзорная экскурсия для иностранцев, которые любили ночные экскурсии по маршруту, – «Исторический Центр». В этот маршрут входил Невский проспект от Казанского собора до Александро-Невской Лавры и обратно мимо Марсового поля, Летнего сада, по Миллионной улице к Казанскому собору.

Работу Катя знала хорошо. Ее устраивали ночные экскурсии, потому что днем она пыталась заработать торговлей. Ей нужны были живые деньги. Она скупала вещи на Апраське, – центральном рынке города, и продавала тут же у метро «Сенная площадь». Этому научила ее попутчица в поезде. Она сказала, что этим сейчас все живут. Когда Катя стояла с очередным красивым сарафаном, она очень стеснялась и бубнила себе под нос, опустив глаза на обувь. Никто из прохожих ее не замечал.

Баб Маня приехала с детьми ее поддержать и посоветовала быть посмелее. Она показала Кате мастер класс и орала в ухо прохожим, внушая им, что они очень хотят купить этот сарафан. И те благодарили ее за то, что им об этом напомнили. Когда Катины конкуренты стали прогонять ее с места, Катя дала им такой отпор, что они поняли, что лучше не иметь с нею дела. Катя знала, что ей нужно выжить во чтобы то ни стало. Она помнила одно, что за ее спиной двое маленьких детей и старушка. Им не на кого больше надеяться, кроме как на нее. Катя вышла немного вперед из общей линии торгашей и стала громко нахваливать свой товар.

– Подходите, покупайте, батистовый хлопок, лечебная ткань, дышащая! Будете носить и меня вспоминать добрым словом. Летом они будут еще дороже!

Покупатели стали останавливаться, изучать лечебный сарафан. И у Кати дела пошли в гору. Она стала успешной «бизнесменшей», как она смеясь, говорила баб Мане. А ночами сидела возле окна под светом уличного фонаря, чтобы не будить детей и Баб Маню, и строчила свои романы. «Господи, сделай так, чтобы меня надолго хватило», – просила Катя, когда писала свои рассказы про коллег по уличной торговле. Она работала без выходных, спала по три часа. И, конечно, боялась, что свалится, не справившись с очередными трудностями.

Баб Маня вздыхала, глядя на Катю, и думала, чем же ей помочь.

Однажды Катя бежала после первой работы домой перекусить. Она очень торопилась на ночную экскурсию.

Во дворе, где обычно в песочнице игрались Максим с Кристиной, она увидела огромную очередь. Катя подошла и удивилась, – баб Маня набирала из тазика стакан семечек худенькому студентику и причитала: «Внучек, ты своим скажи, что у бабки соленые семечки фирменные, очень вкусные и дешевые, пусть тебе денег побольше дают, а ты ко мне приходи и на всех будешь брать. Я тебе за это бесплатно полный карман сыпать буду».

– Отлично, бабуля, начинаем бизнес!

– Это что такое? – спросила Катя, улыбаясь.

– Пизнесменша я тапереча, – гордо заявила баба Маня. – Ты мне купи еще ниток шерстяных ярких, буду носки студентам вязать.

Носки, как ни странно, приносили тоже хорошую прибыль. Баб Маня сидела с ними возле Московского вокзала и предлагала взять на подарок, забывшим второпях о ближних. Детей они определили в ближайший садик, Наталья Владимировна помогла, по старой дружбе. И Катя с баб Маней стали настоящие бизнес-лошади. Потому что пахали, как мужики, говорила баба Маня, завязывая в узелок деньги. Кристина игралась с клубком ниток в теплой комнате на Лиговском проспекте. А Максим уже зарабатывал, на леденцы, поливая соленой водой баб Манины семечки.

– Мамуля, а когда папа приедет, – интересовалась Кристина. – Он уже заработал деньги на своем пароходике?

– Скоро приедет. А куклу обещал прислать почтой.

– Ура! – радовалась Кристина и бежала хвастаться Максиму. Он тоже хотел получить машинку почтой и Катя обещала, что папа ему тоже пришлет.

– Сыночек, конечно, пришлет тебе машинку, – обещала Катя, – ведь ты у меня самый лучший, одна надежда не тебя! – хвалила Катя сына.

– А на папу? – удивленно спрашивал Максим.

– И на папу, – говорила Катя, вздыхая.

На рынке к Кате подошел местный «рекетмен», – как говорила баб Маня. Он крутил возле ее лица ключами от своей иномарки.

– Ну что, красавица, гони полтинник.

– У меня еще нет.

– Снимай цепочку, работать не дам, слышишь?

Катя презрительно на него посмотрела и сказала, глядя в глаза:

– А кто ты по национальности, цыган?

– Что ты сказала, мразь?! Все, больше стоять вообще не будешь.

– Правда выжигает глаза? Чем ты от цыганей, которые подаяния просят, отличаешься? А словом каким противным называешься – «Рэкет». Работать не пробовал? – надсмехалась над ним Катя.

Торгаши хихикали, наблюдая за этой сценой. И удивлялись тому, что Катя его не боится. Кто-то из толпы пошушукал, что она из бывших прокурорских. Рэкэтир, здоровый детина, от такого напора Катиного, даже немного спасовал и уже тише произнес:

«С тебя двойной тариф, долялякалась».

Он схватил Катину сумку с товаром и потащил ее к машине.

– Дарю! На бедность твою! – крикнула ему вслед Катя, развернулась и пошла к метро.

На следующий день все торгаши уже договаривались с «ментами», чтобы они были их крышей. Они обещали платить исправно только вдвое меньше, чем Рэкету-спортсмену. У которого голова была похожа на помятый баскетбольный мяч, такого же размера, а нос свернут набок, зубы выбиты. Это был типичный представитель их нищенской организации, – «Вышибалы». Так их называли за спиной, или – «Рэкет». Все поголовно носили знаки отличия, – темно-вишневые пиджаки и цепи. Видно соскучились за женским туалетом и потихоньку из мужчин превращались в баб. Вот тогда-то и начали развиваться гейменьшинства, видно им очень нравились цветные пиджаки.

Катю на Апраське все сразу зауважали. Называли ее «Королевой рынка» и старались подсунуть ей товар поинтереснее и подешевле.