Глава XXXI. Рождение наследника

12 августа 1904 года родился цесаревич — маленький великий князь. Это случилось в мой день рождения, и когда я пошла, чтобы увидеть новорожденного принца и поздравить, императрица сказала мне: «Вы видите, какой хороший подарок я приготовила для вас».

Его окрестили, когда ему было двенадцать дней от роду. Я уже описывала церемонию крещения маленькой Марии, а его крещение было чуть более церемонным. В его золоченую карету запрягли восемь лошадей, а не шесть, и он был одет в голубой и белый, а не розовый; также орден, который он получил от императора, был выше[285].

Младшие сестры были в восторге от появления на свет брата и высказали много забавных замечаний о нем. Они были на крещении, одетые в русские придворные платья из голубого атласа, парчи, серебра и украшенные серебряной тесьмой и пуговицами, а еще они носили серебряные туфли. Их головные уборы были из синего бархата, расшитого жемчугом; они выглядели очень мило и необычно.

Крестными отцами ребенка были король Дании, король Англии, император Германии, великий князь Алексей Михайлович[286], дядя императора, а среди его крестных матерей была принцесса Виктория Уэльская[287]. Он получил имя Алексея; он был третьим царевичем в династии Романовых, носившим это имя. Так же звали Алексея Михайловича, сына первого из Романовых, и старшего сына Петра Великого, который тоже родился царевичем, поэтому младенец тоже должен был получить это имя[288]. Имя это означает «несущий мир»[289]. Я надеюсь, что это будет правдивым предзнаменованием.

Он очень красивый мальчик. В середине церемонии крещения, когда он был помазан в первый раз, он поднял руку и протянул пальцы, как будто произнося благословение. Конечно, все говорили, что это был очень хороший знак и что он будет отцом своему народу.

Когда мы вышли из церкви, шел сильный дождь, который, как мне сказали, также был очень хорошим знаком, но это было не так приятно для моего белого атласного платья.

Платье и костюмы придворных на этой церемонии намного превзошли по красоте и величию все, что я когда-либо видела.

Это была первая большая церемония для маленьких девочек, и вы можете себе представить, как они были ей рады.

Вскоре после рождения цесаревича я уехала из России. На то были личные причины. Мне было очень жаль прощаться с дорогими детьми, которых я так любила.

Мисс Игер подвела традиционная английская увлеченность политикой. Великая княжна Ольга Александровна, сестра Николая, рассказывает: «…Я помню мисс Игер, няню Марии, которая была помешана на политике и постоянно обсуждала дело Дрейфуса. Как-то раз, забыв о том, что Мария находится в ванне, она принялась спорить о нем с одной из своих знакомых. Мария, с которой ручьями лилась вода, выбралась из ванны и принялась бегать голышом по коридору дворца. К счастью, в этот момент появилась я. Подняв на руки, я отнесла ее к мисс Игер». Но есть и другая версия: няню-англичанку уволили по политическим мотивам. Россия готовилась к войне с Японией, а Британия Японию поддерживала.

29 сентября 1904 года Николай записал: «Сегодня после многих недель колебаний Аликс, сильно поддержанная мною и княг. Голицыной, наконец, решила уволить англичанку — няню детей мисс Игер, что и было ей объявлено Марией Михайловной!». На следующий день он пишет: «Сегодня англ, няня уехала к себе на родину».

Новая английская бонна не приехала на смену мисс Игер. Теперь за принцессами присматривали только русские няни. Из них выделялась Мария Ивановна Вишнякова (дети звали ее Меричка), выпускница школы нянь Воспитательного дома, растившая великую княжну Ольгу. Отношения между императрицей и ее воспитанницей не всегда были гладкими, но родители старались внушить детям уважение к няне. В январе 1909 года императрица пишет Ольге (девочке 11 лет): «Подумай о Мари, как она вынянчила всех вас, как делает для вас все, что может, и когда она устала и плохо себя чувствует, ты не должна еще и волновать ее». На следующий день Ольга отвечала матери: «С Мари бывает не всегда легко, потому что она иногда сердится без всякой причины и поднимает шум из-за пустяков».

Но потом Мария Ивановна оказалась в центре скандала. Михаил Владимирович Родзянко, гофмейстер Высочайшего Двора, в феврале 1912 года сообщил царю, что Распутин «соблазнил нянюшку царских детей… она каялась своему духовному отцу, призналась ему, что ходила со своим соблазнителем в баню, потом одумалась, поняла свой глубокий грех и во всем призналась молодой императрице, умоляя ее не верить Распутину, защитить детей от его ужасного влияния, называя его «дьяволом». Нянюшка эта, однако, вскоре была объявлена ненормальной, нервнобольной, и ее отправили для излечения на Кавказ». Тем не менее Марии Ивановне была назначена пенсия в размере 2000 рублей в год и предоставлена квартира в Комендантском корпусе Зимнего дворца.

Михаил Владимирович Родзянко (1859–1924) — русский политический деятель, лидер партии Союз 17 октября (октябристов); действительный статский советник (1906), гофмейстер Высочайшего Двора (1899)

Воспитание подросших девочек было поручено Софье Ивановне Тютчевой — внучке великого поэта (она была дочерью его сына от второго брака и, следовательно, приходилась Анне Федоровне внучатой племянницей). Здравомыслящая, как все Тютчевы, Софья Ивановна никак не могла взять в толк особых отношений царской семьи с Распутиным.

Дело закончилось ссорой императрицы с воспитательницей и удалением последней из дворца.