Нечаев, Сергей Геннадьевич (1847–1882)

Среди русских заговорщиков, создателей тайных организаций и террористов, один из самых знаменитых – С.Г. Нечаев. Именно он нанес наиболее сильный моральный удар по… революционерам (конечно, не нарочно). Возникло даже новое слово – нечаевщина.

Происходил Сергей Геннадьевич из мещан Владимирской губернии. С 14 лет служил рассыльным в фабричной конторе. Подрабатывал, рисуя вывески для ивановских купцов. Отличался сообразительностью. Сдав учительский экзамен, стал преподавателем в училище. Осенью 1867 года поступил вольнослушателем в Петербургский университет.

Учеба его не увлекла. Лекций он почти не посещал. Его заинтересовали студенческие кружки, где он познакомился с трудами Луи Блана, Карлейля, Руссо, Робеспьера. Существующее государственное устройство он ненавидел; революционную деятельность понимал как тайную заговорщицкую и террористическую.

Он принимал активное участие в студенческих волнениях. Спасаясь от репрессий, уехал в Швейцарию. Встретился с Бакуниным и Огаревым, произведя на них сильное впечатление своей энергией, энтузиазмом, самоотверженностью. Они не могли предполагать, что их тоже он воспринимал как средство для достижения собственных целей.

К чему он стремился? Об этом приходится только догадываться. Он мог обманывать и самого себя, когда совершал подлые поступки. Мол, это я делаю во имя высоких идеалов, тогда как в действительности двигали им, возможно, прежде всего стремление к неограниченной личной власти, непомерное честолюбие.

Нечаев исповедовал принцип «цель оправдывает средства» в абсолютном выражении. То есть не уточняя, в чем состоит цель на данном этапе деятельности и какие средства оправданы. Он выдавал себя за представителя многочисленного и влиятельного в России революционного комитета, готового в ближайшие годы организовать и поднять восстание. Об этом он рассказывал так увлеченно и убедительно, что ввел в заблуждение Бакунина. Впрочем, Михаил Александрович и сам был «обманываться рад» в надежде осуществить свои революционные идеи в России. Анархические взгляды Бакунина Нечаев довел до крайности, а то и до абсурда в своем «Катехизисе революционера».

В борьбе против государства он предлагал объединиться с уголовниками: «Соединимся с диким разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России». Нечаев стал глашатаем террора и разрушения. Ради такой цели, как был он убежден, допустимы любые средства: обман, грабеж, подлость, убийства. Даже товарищи по борьбе были для него только средством для достижения тех или иных целей. Сознательно или бессознательно он выделял себя из общей массы, желал властвовать над людьми.

Бакунин был им очарован. 12 мая 1869 года Нечаев получил от него мандат, где говорилось: «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза». Бумага имела подпись – Михаил Бакунин. На печати по-французски было выгравировано: «Союз революционеров Европы. Генеральный комитет».

Все указанные организации были мифическими. Но то, что о них никому не известно, можно было объяснить великолепной конспирацией и могуществом данных тайных обществ. Вернувшись в Россию, Нечаев стал создавать организацию, которую назвал «Народная расправа». Его мандат и рассказы о тесном сотрудничестве с вождями русской эмиграции в Женеве производили сильное впечатление на молодежь. Он вербовал преимущественно студентов Петровской земледельческой академии, где был весьма либеральный устав и процветало свободомыслие.

Вот что свидетельствовал один из активных участников нечаевской группы А.К. Кузнецов: «В кружках была введена железная дисциплина и требование беспрекословного исполнения всех распоряжений и велений Центрального комитета Народной Расправы… Работа в кружках велась весьма секретно, бдительность и контроль Нечаева были изумительны… При посещении кружков Нечаев говорил кое-что и о себе. Так, однажды в нашем кружке он рассказывал о своем побеге из Сибири, куда он будто бы был сослан на каторгу в рудники за революционную работу и откуда, преодолевая всевозможные невероятные препятствия, – бежал».

Нечаев посвятил Кузнецова в свой план цареубийства. По его словам, достаточно иметь полсотни вооруженных и преданных своему делу лиц, чтобы, ворвавшись во дворец и обезоружив стражу, крайне распущенную, покончить с царем и его семьей.

От подчиненных он требовал беспрекословного повиновения, а сам на правах диктатора сохранял таинственный вид, не оглашал и не обсуждал своих планов. Верил ли он сам в возможность таким путем осуществить революцию в России? Вряд ли. Он был типичным заговорщиком, упоенным своей властью над людьми. Возможно, его вдохновляли революционные события в Европе, а также студенческие выступления в России. Ему казалось, что поднимается волна народного недовольства и ему суждено подняться на ней как руководителю.

После того как Нечаев его подло обманул, зная это, Бакунин тем не менее так отозвался о нем в письме к Огареву: «Нечаев один из деятельнейших и энергичнейших людей, каких я когда-либо встречал… Он не колеблется и не останавливается ни перед чем и бывает так же беспощаден к себе, как и ко всем другим… Есть люди, утверждающие, что это – просто авантюрист; это – неправда, он фанатик, преданный одному и только одному делу – делу революции. Он не эгоист в банальном смысле слова, потому что он страшно рискует и ведет мученическую жизнь лишений и неслыханного труда… Нечаев – сила, потому что это огромная энергия».

Ему вторил А.К. Кузнецов, отсидевший как соучастник убийства студента И.И. Иванова и член преступной организации 10 лет одиночного заключения: «И несмотря на то что Нечаевым было поругано и затоптано то, чему я поклонялся, несмотря на то что он своей тактикой причинял огромные нравственные страдания – я все же искренно преклоняюсь перед Нечаевым как революционером».

Однако тайному обществу заговорщиков может быть обеспечен успех лишь в том случае, если оно находится близ вершины общественной пирамиды. Тогда только и есть возможность совершить государственный переворот и захватить власть. А для революционного выступления, охватывающего народные массы, требуется хорошо организованная и достаточно многочисленная партия. Этого Нечаев не учел. Так или иначе, но его следовало бы отнести к категории революционеров-авантюристов.