Революционное мессианство

Принято считать, будто революционные идеи пришли в Россию извне, с Запада. Такое мнение справедливо лишь отчасти. Его, на мой взгляд, разделяют две очень разные категории людей: и считающие себя русскими патриотами, и презирающие нашу страну. И те, и другие вольно или невольно представляют народ единой стадной массой, в которой господствуют инстинкты, примитивные умозрения при обобщенном национальном характере.

Подобный статистический подход с нахождением средних значений более или менее оправдывает себя в демографических расчетах. Но когда речь идет о психологических или интеллектуальных показателях, применимых к так называемому общественному организму, необходимо учитывать его важнейшее качество – неоднородность, разнообразие личностей, пусть даже более или менее типических.

Так, считают одними из черт русского национального характера смирение, набожность, незлобивость, покорность, доверчивость, поистине нечеловеческое терпение. Да ведь это качества идеального раба! Называют его женственным, податливым, мягким. (Да много ли было прежде в России женоподобных мужиков?!) А немцев, напротив, признают как нацию с воинственным мужским характером завоевателя, господина. Это уже стало штампом.

Возможно, у разных народов существуют какие-то духовные различия: у одних преобладают те качества, которые у других проявляются слабей. Однако несравненно важней, по-моему, учитывать социальную структуру данного общества и конкретные исторические обстоятельства, в какие оно поставлено, государственную политику и пропаганду, а также национальные традиции.

Например, до середины ХХ века немцы были агрессорами. Но в Великой Отечественной войне русский народ проявил больше, чем они, стойкости, мужества, настоящего мужского характера. И к власти в России относились вовсе не так безропотно-покорно, как представляют некоторые современные псевдоисторики. Не случайно же тогда наш советский народ был прославлен во всем мире больше, чем любой другой!

Мысли о несправедливости, ущербности, архаичности государственного строя царской России в Новое время, необходимости его изменить революционным путем порождались русской действительностью, а не кознями западных идеологов социализма, коммунизма и анархизма. Безусловно, сказывался в некоторой степени пример буржуазно-демократических стран Западной Европы. Кроме того, оттуда поступала литература, поощряющая «вольнодумство». Но ведь любые семена дают хорошие всходы лишь в благоприятной почве.

…Обратим внимание на чрезвычайное разнообразие русских лиц – от северных, финского типа курносых блондинов с голубыми глазами до южных карих брюнетов средиземноморского типа; от западных узколицых, темно-русых, синеглазых, с прямыми носами до восточных широкоскулых, круглоголовых, с относительно плоским лицом и темными глазами. И все они (мы) русские! Не менее – если не более – разнообразны мы по характеру, складу ума, склонностям, жизненным ориентирам.

Как в любой стране в любые времена, среди жителей России ХIХ века были сторонники и противники существующей власти. И те, и другие – активные или пассивные. Хотя, как обычно бывает, большинство населения предпочитают заниматься насущными делами, а не политическими проблемами. Тем более что более половины крестьян, рабочих и служащих едва сводили концы с концами.

Но как бы ни стремились люди к спокойствию, порядку и стабильности, в общественной жизни неизбежно происходят социальные и другие конфликты, народные волнения, а то и бунты. В одних случаях государственная власть подавляет их силой. Порой удаются компромиссы. Однако в любом случае напряженность сохраняется. И тут многое зависит от бунтарей, революционеров.

Их можно назвать бациллами общественного брожения. Но они вовсе не обязательно болезнетворные. Напротив, благодаря использованию процесса брожения были изобретены хлеб, вино, пиво. Как сказано в энциклопедии, брожение служит источником энергии для жизнедеятельности организма, играет большую роль в биосферном круговороте веществ.

Конечно, сравнение – не доказательство. И все-таки духовная жизнь общества скисла и загнила, покрылась бы, говоря словами Достоевского, плесенью утилитаризма, не будь революционных периодических встрясок и переворотов. Главное – какие цели они преследуют и к каким результатам приводят.

Подлинные революции, которые сулят обществу обновление, вызывают мощный духовный, культурный подъем. В обществе просыпаются и развивают бурную деятельность молодые силы. Недаром в среде русских революционеров преобладала молодежь. Да, безусловно, разгул вольницы в периоды революций приводит в ужас обывателя. Да и, объективно говоря, много, слишком много в такие периоды происходит трагедий. Но, как мы уже говорили, героические эпохи неизбежно трагичны в отличие от эпох постыдного прозябания и маразма.

Большинство русских революционеров-народников были патриотами России, более искренними и беззаветными, чем подавляющее большинство монархистов. Потому что последние по большей части благополучно устроились в Российской империи или обслуживали имущих власть и богатство. Они держались за свои привилегии. А те из них, кто подобно князю Кропоткину ими не дорожил, обычно становились революционерами. Из своего положения они не могли извлечь никаких материальных выгод. Даже Нечаев – исключение из общего правила – в подобных пристрастиях замечен не был. Народники страстно любили Россию и верили в ее высокое призвание и свой особенный путь в мировой истории. Если бы они не любили свой народ и не верили в него, то не пошли бы его просвещать, не старались бы жить и работать в его среде.

Сошлюсь на мнение Сергия Булгакова, высказанное им в 1910 году, после того, как он порвал с марксизмом и стал убежденным идеалистом:

«Национальный мессианизм, помимо всякого определенного содержания… есть прежде всего чисто формальная категория, в которую неизбежно отливается национальное самосознание, любовь к своему народу и вера в него. Содержание это, вместе со славянофилами, можно видеть в церковно-религиозной миссии – в явлении миру “русского Христа”», можно, вместе с Герценом и народничеством, видеть его в социалистических наклонностях народа, можно, наконец, вместе с революционерами последних лет, видеть его в особенной, “апокалиптической”, русской революционности, благодаря которой мы совершим социалистическую революцию вперед Европы, – эти противоположные или различные содержания… суть разные выражения национальной миссии. И этот мессианизм проявляется во все эпохи и у всех народов в пору их национального подъема: это общая форма осознания национальной индивидуальности».

В российском обществе ХIХ века высшие слои были традиционно тесно связаны с Западной Европой, с тамошними модами, обычаями, нравами. Среди них были свои англоманы, германофилы, поклонники французской культуры. У представителей царствующей династии Романовых давно уже почти вовсе не осталось русской крови (хотя и они были, конечно же, русскими; называл же грузин Сталин себя русским). Многие крупные царские чиновники, как нетрудно заметить, имели иностранные фамилии. Почти все эти люди поддерживали самодержавие не из любви к русскому народу и его традициям, а из личных, чаще всего корыстных интересов.

Русские революционеры-народники не ориентировались на Запад, хотя, конечно же, использовали в своих целях идеи, которые проповедовали тамошние просветители, социалисты, коммунисты, анархисты. Народники были патриотами. Если их и можно в чем-то серьезно обвинять, так это в наивности. В своих представлениях о народе и жизни в среде так называемых простых людей они были чистыми идеалистами, хотя и старались распространять материалистическое учение. Они старались писать в стиле, который, пожалуй, можно назвать псевдонародным (см. Приложение). Впрочем, не исключено, что так представляется нам, современным русским.

Их деятельность всерьез озадачила правительство России в 1874 году. Об этом свидетельствовал документ, известный как «Записка министра юстиции графа Палена». В нем говорилось: «…Многие молодые люди, из которых некоторые бросили ученье, оделись в крестьянские костюмы, запаслись фальшивыми письменными видами (на жительство. – Р. Б.) и в качестве простых чернорабочих двинулись, по их выражению, „в народ”, имея задачею проводить в него путем печатных сочинений и устной пропаганды революционные идеи… К концу 1874 года [они] успевают покрыть как бы сетью революционных кружков и отдельных агентов большую половину России. Дознаниями раскрыта пропаганда в 37 губерниях». Общий вывод: «В России существуют тайные и противузаконные сообщества, имеющие целью ниспровержение государства, всего существующего порядка и водворение полнейшей анархии».

Отмечено было это с явным преувеличением и большим опозданием. Тайные общества революционной направленности (и далеко не всегда анархического толка) возникли в стране раньше. Хотя вначале они носили в значительной степени гуманитарный, просветительский характер.

О том, как относились к запрещенной литературе и политическим «преступникам» в среде интеллигенции (включая образованных офицеров), можно судить по свидетельству П.А. Кропоткина, прибывшего на службу в Сибирь в 1862 году. Дома у молодого генерала Б.К. Кукеля (начальника штаба Восточносибирского военного округа, военного губернатора Забайкалья) он нашел «лучшие русские журналы и полную коллекцию лондонских революционных изданий Герцена».

«Когда в 1861 году сослали в каторжные работы М.Л. Муравьева за составление прокламации, тобольский губернатор дал в честь его обед, на котором присутствовали все местные власти. В Забайкальской области Михайлова не держали в каторжной работе. Ему официально разрешили оставаться в тюремном госпитале села Кадан, близ Нерчинского завода; но здоровье Михайлова было очень слабо – он вскоре умер от чахотки – и Кукель разрешил ему жить у брата, горного инженера…»

Добавим: Михайлов (его отчество принято писать «Илларионович») был переводчиком и поэтом, сотрудником «Современника». За составление прокламации «К молодому поколению» его осудили на 6 лет каторги и вечное поселение в Сибирь.