1901

1 марта. Смешная глупость – эти споры утилитаристов и чистых эстетиков. Ведь никак не могут понять люди одной штуки. Всякая данная вещь нужна, необходима в итоге вечном бытия. Всякая. Кн. Мещерский и кн. Барятинский, капиталист и рабочий – все они тянут в одну сторону. Идея красоты так же необходима для общества, как и идея нравственности, она совершенно отделена от других идей (на основании закона о самодовлеющих идеях). Предположим, что у меня есть удобная бричка, в которой я езжу, куда вздумается. Я забываю, что бричка мне полезна, и говорю: бричка тогда будет хороша, когда она будет пахать землю. Приделываю к бричке омешики[170] и пашу. Но ведь теперь, во-первых, бричка сузила свою деятельность. Она уже не повезет меня на базар, а во-вторых, она, как и соха, – нехороша. То же и с искусством. Вдруг решили, что оно не приносит им пользы, и разделились на 2 партии.

Одни говорят: Э! нужно сделать так, чтобы оно приносило пользу. Для этого повезем бричку на поле (а громадная область, где она прежде работала, теперь уже будет изъята). А другие заявляют: искусство, говорите вы, не полезно. Очень хорошо. Оно и не должно быть полезным. Как будто они не ездят на базар! Как будто существует только одна полезность: работа на поле. Дураки! Стало бы общество держать лишний арсенал, ему ненужный! Ему, а не мне. Как же, держи карман! С точки зренья какого-нб. генерала от инфантерии – все это ерунда-с! Одно умопомрачение-с. Ну на что оно нужно, скажите, пожалуйста. Он думает, что справляются с его мненьем.

Нет ничего отраднее, чем мысль, что люди в поступках умом руководятся. Юная эллинская философия, молодая, неопытная, упоенная силой и могуществом ума, верит ему, преклоняется пред ним, надеется на него. Сократ выпил яд, потому что доказал себе умом необходимость сделать это, доказал и спросил учеников, могут ли они доказать ему, что он не должен делать этого. Те не могли ему доказать. Если бы я был его учеником, я сказал бы ему: докажи мне, о Сократ, что должен жить доказательствами умом. Он бы это живо доказал. Хорошо! Теперь докажи мне, о Сократ, что я могу жить умом. Что одежда моя, отношения мои к семье, к государству, к божеству, правосудье, нравственность, – докажи мне, что все это и тысячи других вещей – есть результат действия ума, а не стихийной, присущей всему живому, вечной бессознательной силе – стремлением к существованью, что только то, что способствует моему существованию, я называю разумным, нравственным, красивым и т. д. Ты, любезный Сократ, думаешь, будто ты хочешь прекратить существование, подчиняясь уму, а на самом деле ты, оказав повиновенье законам, поддержишь их авторитет, сделаешь то, что им будут следовать более рьяно, и тем самым в обществе будет больше благоденствия, больше спокойствия, тем самым – общественное существование упрочится. Ты думаешь, что, прекратив существование, ты уменьшил число членов общества, разрушил один кусок его, отломил ломтик. Нет, это только кажется тебе, а на самом деле ты удовлетворяешь не требованьям ума, а требованьям чужим, тебя не касающимся, т. е. не чужим, а требованьям общества, в которое ты вступил для лучшей борьбы… за что?.. да за то же существование… За чье? За свое существование. И для того, чтоб оно твоему существованию способствовало, ты должен способствовать его существованию. Выпив яду, ты упрочил его существование, упрочив его существование, ты упрочил свое.

– Но, любезный Корнелий, – сказал бы мне Сократ, – не видишь ли ты здесь противоречия? Как же я, прекратив свое существование, могу его упрочить? Разве Муций Сцеволла, решившись погибнуть ради родины, думал о своем существовании? – Я и не говорю, что он думал. Ты забываешь про общую идею, милый мой мудрец. (Не про ту идею, о которой потом наговорит нам столько хороших вещей любезный Платон, стоящий теперь с опущенным носом. Не про ту, которой через 2000 лет будут пугать крещеный народ хитрые тевтоны.) Если я приказываю что-нб. рабу, он не должен думать, нужно это или нет. Если какое-нб. мое приказание, встретив в нем усердного исполнителя, будет приложено им к 1000 вещей и окажется в 5 случаях неразумным, неужели я переменю приказание? Что было бы с землею, с нами, со вселенной, если б не существовало законов тяготенья? Но, повинуясь этим законам, человек упал с крыши и разбился, неужели природе поэтому переменять свои законы?

Ты стремишься продлить свое существование. Не умом, не постом ты дошел до этого желанья, нет, этого все твое существо хочет. Но руководясь этим стремлением, ты делаешь то, другое, третье. Стремление это скрыто в тебе незаметно. (Продолжение следует.)

8-го же марта. Новое Слово. 95. Ноябрь

ВВ упрекает Бельтова в противоречии*. «Бельтов-де обязан говорить, что идея есть лишь снимок с действительности, обязан “по долгу службы”, а на самом деле заявляет, что “исследователи, даже не знакомые с Гегелем, находят в природе то же, о чем Гегель предсказал на бумаге; теории их, если только они верны, являются новой иллюстрацией гегельянства”, – стало быть, заключает ВВ, “по Бельтову” действительность есть отражение идеи». Насколько я понимаю, упрек ВВ несправедлив: Бельтов, основываясь на переходе количества в качество (и наоборот), заявляет, что строить такой силлогизм: «все явления совершаются по триаде, я имею дело с явлением, стало быть, обращусь к триаде» – глупо. Он смеется над людьми, которые предполагают укрыться от жизни под сень триады, он говорит, что мы можем познать субстанцию по модусам, а не наоборот; по его словам, Гегель никогда не рекомендовал делать отвлеченные выводы из отвлеченных положений, Гегель, по словам Чернышевского, своим диалектическим методом обязывал мыслителя к всестороннему рассмотрению предмета, к отыскиванию в нем качеств и сил, которые представляются на первый взгляд противоположными, – все это, надеюсь, не похоже на укрывательство под сень диалектики, на объяснение фактов идеями, и насмешливая просьба ВВ, чтобы Бельтов на основании общих положений гегельянства предсказал грядущие модификации идеи эволюции, которых ожидают в будущем психологи, физики, геологи, – эта просьба не имеет никакого полемического значения – так кажется мне. (109.)

2) Почему Бельтов обратился к философии наших дедушек? Потому, что «русский дух зады твердит» – отвечает ВВ. (Это знамение по ВВ. Вл. Соловьев, метафизик, редактор философского отдела Энциклопедического словаря; «С. В.» завел метафизический отдел, успех «Вопросов философии и психологии» и т. д.)

У Бельтова ясно сказано: «идеалисты-диалектики покинули точку зрения человеческой природы – и хорошо сделали. Но окольным путем олицетворенья процесса нашего логического мышления (т. е. опять-таки одной из сторон человеческой природы) они вернулись к прежним заблужденьям, и потому им осталась непонятной истинная природа – общественных отношений…» За что же упрекать Бельтова в том, что он основывается на Гегеле, ворочается к Гегелю, твердит зады – когда он признает, что гегельянству осталась непонятною истинная природа общественных отношений… Бельтов просто писал историю мнений об историческом процессе – пришлось говорить о Гегеле, он и указал достоинства и недостатки его системы. Правда, он в Гегеле видит предтечу Мессии – Маркса – и потому говорит о нем несколько иначе, чем о других-прочих, – но…

Дальше не могу читать ВВ, так как по лени своей не прочел еще Бельтова. Отсюда следует план завтрашнего дня: Придя от Вельчева, сесть за Бельтова. Непременно.

9 марта. 3) Из всего, что говорит Бельтов в трех первых главах своего мальчишеского труда, явствует: основываться на человеческой природе нельзя. Гегельянцы всем бы взяли, да олицетворили процесс нашего логического мышления историческим процессом – и тем вернулись к человеческой природе – их теория швах…[171] А посылка, что на человеческой природе основываться нельзя, для меня и до Бельтова была понятна. Тут не вылезешь из причин, которые становятся следствием, и из следствий, которые делаются причинами. Вода – причина льда, лед – причина воды, ни льда, ни воды понять нельзя. Человек – причина изгибов истории, изгибы истории причина человека, понимай как знаешь! Логически это ошибочно. Это все равно как бы утверждение, что уравнение, где по обе стороны знака равенства есть неизвестные, решено. В. В. говорит: «Признание взаимодействия между мненьями людей и их общественными отношениями нимало не препятствует исследованию происхождения данных мнений и данных общественных отношений, этим признанием не устанавливается однообразное для всех веков соотношение между мненьями и средой, почему следя за историческим развитием обоих факторов можно и не выходя из сферы взаимодействия усмотреть преимущественное значение, в одном случае, интеллектуального фактора, в другом – общественного».

Конечно, можно! Вот уравнение: XY = 15; а ну, узнай-ка, чему равняется Х и чему – Y. Х =15/Y; Y =15/X; вразумительно? То же и здесь, насколько я понял… Боюсь ошибиться, но мне кажется, что В. В. поступает именно так. Но причем здесь данное положение, данное мнение?

Всегда, когда мы будем иметь такое уравнение, – мы решить его не сможем. Да и хорошо, я узнаю данное положение, данное мненье жителей Испании, жителей Германии, выведу ли я общие законы отношений между мненьями и положением (и наоборот)?

Нет, этих законов я не выведу и во веки веков, но если я (см. Бельтов, 253–4).

…стало быть, упрекать его в том, что он достигает знания законов развития общества путем спусканья от общего к частному – нечего (113).

4) На стр. 47–48 Бельтов указывает противоречие ВВ. – Прежде ВВ говорил, что экономическое развитие составляет основу всех остальных проявлений жизни страны, теперь он уверяет, что «духовный мир человека производит социальные отношения. Бельтов говорит, что В. В. искал «закон экономического развития России», воображая, что этот закон будет лишь научным выражением его собственных идеалов. А потом, когда увидал, что закон и состоит в развитии капитализма, когда увидал, что Россия идет по европейской дороге, – ВВ отказался от своего взгляда.

Эти слова Бельтова доказывают, что он тоже черпает свои умозаключения из действительности, что он тоже увидал развитие капитализма в России, а если так, то какой же он метафизик? На стр. 113 В. В. возражает Бельтову, но не против указания на противоречие, а против упрека в том, что В. В. ищет законов одной только России и приписывает марксистам те же желания (признаюсь, для меня странен этот упрек: В. В., по-моему, справедливо указал на противоречие со стр. 253–254. Маркс в письме к Михайловскому протестует против приписываемого ему желания из общественных законов развития вывести частный. Он называет такое приписывание стремления – бесчестием для него. Но ведь Бельтов, кажется, единственный раз прорвался здесь – на одной строчке, а во-вторых, он и на стр. 253 оставляет общее утверждение, «что развитие данного общества всегда зависит от соотношений общественных сил», и на этом общем фоне рисует частные узоры изучения отношений в данной стране. (Он не противоречит себе, а только требует и того и другого. Так ли?)

На стр. 115. В. В. опять утверждает, что Бельтов хочет познавать явления a priori, а не in concreto…[172] Откуда он взял это?

12 марта, понедельник. Братья Бауэры восстали против идеализма и, главным образом, против «абсолютной идеи». Разум не отвлеченная сила – человек не представляет по отношению к нему чего-то субъективного, случайного, преходящего. Нет, господствующая сила он сам, его самосознание. Разум видоизменяется с развитием самосознания – видоизменяющегося – и в конечном виде не существует. Что же причина законосообразности явлений, если абсолютной идеи нет?.. Если господствующей силой истории является изменчивый разум? Отчего человеческий ум делает шаги именно в ту, а не в другую сторону? Отвечать на это свойствами конечного разума – значит воскрешать абсолютную идею. Дуализм. В природе явлений объяснение материей, а в истории – разумом… Воскрешение старого: «мненья правят миром». А если мненья – то, стало быть, та личность, которая имеет мненья, которая, их переработав, критикует. Противопоставление личности «демиурга» – массе. Самомненье. Маркс: «противопоставление личности демиурга массе – карикатура на Гегеля. Там ведь абсолютная идея – относится к массе как к материалу. У Гегеля философия – материал, проводник абсолютного духа, а Бауэр объявляет себя – критикой, а критику – абсолютным духом. Элемент критики изгоняется из массы, элемент массы – из критики. У Гегеля дух творит историю post factum, у Бауэра – он сочиняет ее обдуманно. Акт общественного преобразования сводится к мозговой деятельности критической критики» («Die heilige Familie oder Kritik der kritischen Kritik»[173]).

Отсюда нежелание признать историю, как она действительно совершалась (массу во всей ее массовидности), отсюда указание истории, как она должна идти (субъективизм).

Исторические великие столкновения объяснялись столкновеньями идей. Маркс замечает, что идеи посрамлялись всякий раз, как не соответствовали реальным интересам того общественного класса, который является носителем исторического прогресса. Познав интересы – мы познаем историю. (Франц: мненья создают интересы – это торжество идеализма.) Маркс: правовые отношенья, государственные формы не объясняются ни своей природой, ни так называемым общим развитием человеческого духа; но коренятся в материальных жизненных отношеньях, совокупность которых называется «гражданским обществом». Анатомия общества в экономике. Но отчего зависит экономия общества? В ответах на этот вопрос все ссылались на «природу человека» «прямо или косвенно». Маркс первый сказал, что причина вне человека. Чтобы существовать, человек должен поддерживать свой организм внешней природой, и это предполагает его воздействие на природу. Но действуя на природу вне его, человек изменяет свою природу.

_______________

Человек – tool making animal[174]. (Не только человек. Дарвин: «Слон срывает ветку и отгоняет мух».) Но ведь это нисколько не влияет на образование вида: «слон». Слоны не потому стали слонами, что отмахивались от мух. Австралийский дикарь зависит от своего бумеранга. История человека раньше сводилась к истории его естественных органов, теперь (так как благодаря орудиям как бы приобретает новые органы) – к истории усовершенствования его искусственных органов, роста его производительных сил. Человек – общественное животное. С тех пор как искусственные органы стали играть такую решающую роль в его существовании – общественная жизнь стала видоизменяться в зависимости от хода развития производительных сил. Чтобы производить, люди вступают в определенные отношенья, стало быть, орудия труда – органы не отдельного, а общественного человека. (Изобретение огнестрельного оружия – изменение внутренней организации армии, перемена всех тех взаимных отношений, в которых стоят входящие в состав армии личности, изменяются взаимные отношения армий.) Общественные отношения производителей, общественные условия производства меняются с изменением и развитием материальных средств производства, т. е. производительных сил. Условия производства создают общественные отношения, общество (находящееся на известной определенной ступени развития, общество определенного характера, античное общество, феодальное, буржуазное).

Возражение. Орудия – следствие ума. Стало быть, ум, «мнение» все же причина общественных отношений.

Ответ: Человек достиг своего господствующего положенья благодаря рукам, этим дивным орудиям, столь послушным его воле» (Darwin). Откуда взялись руки? Они – следствие некоторых особенностей географической среды, сделавшей полезным разделение труда между передними и задними конечностями. Разум – одно из следствий этого разделения труда… и дальнейшая причина других орудий. Эти орудия – причина новых успехов ума и т. д. Здесь не простое взаимодействие. Для успехов нужны 1) материалы для усовершенствования, 2) предметы, обработка которых предполагала бы усовершенствованные орудия… Умственное развитие происходит быстрее при большем количестве столкновений с другими народами. А это чем обуславливается? Разнообразием географической среды. Чем меньше похожи условия той местности, где я живу, на условия, где живет мой сосед, тем меньше будут похожи продукты труда, тем более взаимных сношений.

_______________

Географическая среда влияет и на судьбу государств. Не плодородие почвы, а ее дифференцирование – вот естественная причина общественного разделения труда, – а это заставляет человека разнообразить свои собственные потребности, способности, средства, способы производства, общественный контроль. Способность человека к деланию орудий – величина постоянная, условия употребления этой способности – величина изменяющаяся.

Различие результатов (ступеней культурного развития) объясняется различием условий. Школа антропологов, объясняющая различие результатов свойствами расы, – исходит из «человеческой природы».

Действуя на природу вне его, человек изменяет свою природу (между прочим и способностью к деланию орудий), но в каждое данное время мера этой способности измеряется мерой уже достигнутого развития производительных сил.

Возражение. Плутарх считает нужным оправдать Архимеда. А нам не нужно оправдывать Эдиссона. Стало быть, делание орудий считалось прежде предосудительным. Стало быть, делаем ли мы орудия, или нет – это зависит от мнений.

Ответ. Физический труд прежде был делом рабов. Почему он стал делом рабов? Потому что настало время, когда грекам стало выгоднее заставлять пленников работать, чем жарить их (а не потому, что греки, в силу некоторых ошибок «разума», сочли рабский строй наилучшим). Когда возникло рабство, взгляд на труд изменился. Рабство падет тогда, когда эксплуатация свободного труда станет более выгодной, чем эксплуатация рабского. То самое развитие производительных сил, которое породило его, убьет его.

(Вот тебе и Тургенев! и освободители народа.)

Возражение Вейзенгрюна, Кареева и Михайловского:

Энгельс под конец принял как причину не только производство, но и семейное устройство.

Ответ: До употребления орудий отношения людей определялись другими причинами, но после этого семейное устройство стало, в свою очередь, определяться – развитием производительных сил. Сначала про человека должен говорить натуралист, но потом он должен передать это дело историку. Историк да расскажет нам, какие изменения претерпела «семья» после зоологического периода. Вот мненье Энгельса. Но разве можно объяснять историю семьи историей экономических отношений?

Вот что говорит Жиро Талон («Les origines de la famille»[175]): Введение в употребление или открытие какого-нб. хлебного растения, приручение какого-нб. вида животных – вот причины коренных преобразований в диком обществе. Причина возникновения обособленных семейных групп – связана с ростом богатства этого племени. Переход от системы женского родства к мужскому – ознаменование столкновения юридического характера на почве права собственности (Мак Ленан. Убийство девочек).

(Взять Зибера «Очерки первобытной экономической культуры». Там доказывается, что способы присвоения определяются способами производства.)

Права… А право (вопреки утверждению Пухты и Савиньи), правовые понятия определяются способами производства (M. Kovalevsky. Tableau des origines et de l’elevation de la famille et de la propriete[176], 1890, рр. 52, 53, 57, 93, 95). Житейская практика предшествует правовому убеждению, и это последнее обязано своим происхождением не свойствам «духа» собственника, а свойствам вещей, с которыми он имеет дело. Иногда бывает даже так: способы производства изменились, правовые отношенья тоже, а «убежденья» остались неизмененными, рудиментарными. Для устранения таких противоречий – фикции, символические знаки действий.

Излишек, хотя бы он был приобретен трудом рук дикаря, уступается им безвозмездно. Незнакомство со сбережением. Невозможность сбереженья. Мясо завоняется. (Продать его и деньги сберечь.) «Денег еще не существует на этой стадии экономического развития». Стало быть, экономия ставит пределы сбережению. Убеждение следует за экономией.

Пример Родбертуса: Катон (и отцы церкви) очень преследовал ростовщиков. Он сурово относился к денежному ростовщичеству, а к ростовщичеству «натурой» куда мягче. Почему же у него было убеждение, что одно нравственнее другого? Потому что – денежный ростовщический капитал губил тогда всю Италию. Право – продукт необходимости или, точнее, нужды, и напрасно стали бы мы искать в нем какой-нб. идеальной основы.

Да, но это не исключает идеальных отношений к данной системе со стороны членов данного общества. И в переходное время, когда старая система права перестает удовлетворять нуждам, порожденным дальнейшим развитием производительных сил, – идеализация новой системы нужна. Т. к. нужда вовсе не обретается в области грубой материи, нужда – причина идеальных стремлений. Исключения объясняются тем, что вследствие развития общества его идеалы нередко отстают от его новых нужд.

_______________

В способах производства, в состоянии производительных сил народа нужно искать не только объяснения истории права, но и всего общественного устройства.

Французские материалисты: человек, со всеми чувствами, стремлениями, мыслями, зависит от среды. Строение общественной среды – от мнений, чувств и стремлений человека.

Историки времен Реставрации: Мысли человека и стремления от социальных отношений, социальные отношения от состояния собственности. Состояние собственности от чего? Черт его знает. От свойств человека. Круг. Идеалисты стали искать вне человека. Заслуга. Но абсолютной идеей ничего не поделаешь. Абсолютная идея – олицетворение нашего логического процесса мышления. Опять к человеку, к натуре его.

Маркс: между тем как человек действует на природу вне его, природа действует на него.

До Маркса общественная наука не могла быть точной наукой. (Ум человеческий движет историю, ум свободен, понятие о необходимости, о законосообразности пропадает, и уж какая тут наука!) Но свобода должна быть необходимостью… Выгоните необходимость, свобода потускнеет и будет малоутешительна. Исходя из свободы исследователи наталкиваются на необходимость.

«Я раздавлен ужасным фатализмом истории, я вижу в человеческой природе отвратительную заурядность, в человеческих же отношениях непреодолимую силу, принадлежащую всем вообще и никому в частности. Отдельная личность – пена на поверхности волны, величие лишь случай, власть гения лишь кукольная комедия, смешное стремление бороться против железного закона, который в лучшем случае можно лишь узнать, но который невозможно подчинить своей воле» (Георг Бюхнер в письме к невесте, 33 г.). Чтобы избавиться от припадков такого отчаяния, нужно было освободить свободу – призвать необходимость. Пересмотр вопроса: не вытекает ли свобода из необходимости.

_______________

Общественная собственность необходима для процесса первобытного производства. Она поддерживает существование первобытного общества; содействует дальнейшему развитию его производительных сил. И люди считают его естественным. Но когда благодаря таким отношениям собственности производительные силы развились – общественная собственность иногда не полезна для них, вредна, и вот она уступает место личному присвоению. И правовые учреждения общества сообразно этому изменяются. А за ними и понятия людей: стали люди думать, что общественная собственность безнравственна. Дело на самом деле, конечно, иначе: вследствие развития производительных сил должны были измениться фактические отношения людей в процессе производства, и эти новые фактические отношения выразились в новых правовых понятиях. Не сознание людей определяет их бытие, а их общественное бытие определяет их сознание. Изменение производительных сил влечет за собою кого? что? изменение общественных отношений людей, изменение отношений собственности. Но ведь в отношениях собственности коренятся политические конституции. Кровный союз сменяется территориальным вследствие перемен отношений собственности. Т. е. не только внутренние отношения общества, но и внешние отношения его к другим обществам вытекают из состояния производительных сил. Внешние отношения порождают новые нужды, для удовлетворения которых вырастают новые органы. Не политические действия, а экономия определяет действительные (а не казовые) поводы к междуплеменным и международным отношениям – и их результаты. Каждой ступени развития производительных сил соответствует своя система вооружений, своя тактика, своя дипломатия, свое международное право. (Конечно, бывают случайные столкновения. Но на какой почве выросло данное международное право, что создало возможность международных столкновений – экономия.)

Возражение. Маркс говорит, что английская аристократия пользовалась своей политической властью, чтобы обделывать свои делишки по части землевладения. Стало быть, он сам признает взаимодействие. Стало быть, и по его мнению политическая роль, выпадающая на долю данного народа, оказывает влияние на дальнейшее развитие его сил, на склад и выражение его социальных учреждений.

Ответ: Взаимодействие между политикой и экономией существует. Но это нисколько не мешает нам идти дальше.

Политические учреждения или 1) содействуют развитию хозяйственной жизни 2) или препятствуют ему. Но ведь политическая система затем и создается, чтобы содействовать дальнейшему развитию производительных сил. (Большей частью, бессознательно создается). Если препятствует, то она клонится к упадку и… устраняется. Стало быть, экономия господствует над политикой. Над сознанием она тоже господствует. Производительные силы, развиваясь, влекут за собою перевороты в правовых учреждениях. Интересы группируются иначе. Одному выгодно одно, другому другое. Одним старое, другим новое. Ставятся вопросы: насколько новый порядок соответствует старым понятиям о справедливости. Если не соответствует, то ломают и перестраивают понятия о справедливости, а не наоборот. Справедливость приноровят к экономии, а не экономию к справедливости. И этим Маркс вовсе не отвергает великого значения духовной деятельности людей, он только указывает ей место. Привычки, нравы, взгляды людей группируются, чтобы приспособиться к их способу добывания себе пищи. Психология общества определяется его экономией.

Собственно говоря, экономия и психология – это две стороны одного и того же явления: «производства жизни» людей… Экономия тоже функция производительных сил.

Дух все время только и делал, что писал под диктовку материи.

1) Возражение: Как же экономия не первичная причина всех общественных явлений, когда психология приспособляется к экономии?

Ответ: Рассмотрим возникновение частной собственности. Развитие производительных сил ставит людей в такие отношения производства, когда личное присвоение – удобнее для производственного процесса. Перемена сообразно c этим правовых понятий. Психология приноровляется к экономии. Идеологическая надстройка. Но, с другой стороны, развитие производительных сил ставит людей всякую минуту в их повседневной практике в новые положения, не соответствующие отживающим отношениям производства. Одни отстаивают отживающие формы, другие – те, которые еще придут на смену. Психология приспособляется к будущей экономии и с первого виду кажется ее причиной. На новой экономии живо потом вырастет психология и будет соответствовать ей впредь до нового несоответствия.

Ну разве это не две стороны одного процесса?

_______________

С идеологией права покончили. Ну, а как понимает Маркс идеологию науки, философии?

Уже приведенный взгляд Платона и Плутарха:

Направление умственной работы в обществе определяется его отношениями производства.

Взаимные отношения классов (отношения производства) влекут – изменения в общественной организации. Отсюда политическая теория. Столкновение светской и духовной власти – отсюда государственное право…

Наука бессознательно приспособляется к условиям производства. Кант совершенно бескорыстно, из любви к истине, разводил свои «критики» да «антиномии», а противники Маркса думают, будто он выставляет дело так: Кант решил: «Я представитель немецкой буржуазии, теперь мне выгодно заниматься «трансцендентальностями», вот я и занимаюсь, а они мне совсем не интересны, интересна мне, в данном случае, только выгода, а до антиномии мне никакого дела нет».

С искусством то же самое. Победа греков над персами – трагедия Эсхила, Софокла, Еврипида. Готика – феодальный режим XI столетия. Исчезает, чуть начинает развиваться военный режим ХV столетия.

_______________

Мы приспособляемся к среде и приспособляем ее к своим нуждам. Но откуда берутся у нас нужды, вне среды приобретаемые? Они порождаются будущей комбинацией производительных сил. Нужды (следствия) опять якобы опередили свою причину. Как же это? Во все рассуждения нужно внести еще один элемент, который теперь только сможет не затемнять.

Мы говорим о влиянии на общественную организацию исторической среды, окружающей каждое данное общество. Нет одинаковой среды, отсюда разнообразие культур. Например:

Характер частной собственности, возникающей на развалинах первобытного коммунизма, разнообразится влиянием исторической среды. С идеологией общества то же самое. (Сравнение «Энеиды» с «Одиссеей»; «Ахилл» Расина – talon rouge[177] XVII в.) (Разница между Локком и его французскими учениками = разнице между французами [англичанами] за несколько десятилетий до «great rebellion» и англичанами [французами] времен «glorious revolution»[178].

Итак, влияние литературы одной страны на литературу другой прямо пропорционально сходству общественных отношений этих стран. Его нет, если нет сходства. Африканские негры не испытали влияния европейской литературы. Это влияние односторонне, когда один народ по своей отсталости не может дать ничего взамен. Оно взаимно, когда вследствие сходства общественного быта и культурного развития каждый из двух народов может позаимствовать что-нб. у другого (французская и английская литература). Прочитать Брандеса о причинах романтизма во время Реставрации и при Луи Филиппе. Чтобы понять взаимодействия – нужно выяснить свойства взаимодействующих сил, а эти свойства не находят себе последнего объяснения в факте взаимодействия – они объясняются экономической структурой этих организмов, а структура – состоянием их производительных сил. Классовая борьба. Чтобы одно сословие явилось освободителем, par excellance[179], нужно, чтобы какое-нб. другое сословие явилось в общем сознании поработителем, но в первобытных обществах нет классов. (Брюнетьер говорит, что у потомков всегда является [потребность] противоречить предкам; отсюда разница направлений литературы.) Но почему они противоречат? В их сознании даже идеи поработителя враждебны им – но не все идеи: французские материалисты, ведя борьбу против духовенства и монархии, философских и политических идей старого режима, оставили нетронутыми литературные преданья.

От экономического положенья страны можно было бы умозаключить о ее идеологии, если бы не связь ее с прежними. Нельзя понять без знания предыдущего. Итак, противоречие – двигающее и формирующее начало. Роль личности в истории идеологий: гений в области общественных наук раньше других схватывает смысл новых (– будущих) общественных отношений, в области естествознания – общество 1) направляет внимание гения в ту, а не другую сторону, 2) дает ему возможность сделать открытия; в области эстетики гений выражает лучше других преобладающую эстетическую склонность данного общества (Чернышевский. «Эстетика и поэзия», 6–8); конечно, всю индивидуальность гения мы не объясним этим, но ведь точность расчетов баллистики не ослабляется тем, что она не может определить, на сколько осколков разлетится снаряд и куда полетит каждый осколок.

Объективная истина (несмотря на то, что всякое поколение противоречит предыдущему) существует. (Противоречие противоречию. Меркантилисты смотрели на деньги как на богатство par excellance. Юм отрицал всякое их значение. Оба не правы. Третье противоречие – истина). Ксенофонт назвал бы нелепостью экономические взгляды Сея. Сей назвал нелепостью экономические взгляды Ксенофонта. Почему? Мы знаем. И вот это – объективная, вечная истина. «Открытие» Маркса, конечно, не остановится, оно будет идти дальше, порождать новые открытия и т. д.

Субъективность (личности) не нужно противопоставлять объективности толпы. Толпа тоже субъективна. Объективны существующие вне ее отношения. Истинны взгляды, правильно представляющие эти отношения. Историк, который правильно изобразит реальные экономические причины явлений, может сочувствовать одним явлениям и не сочувствовать другим (субъективизм).

Но если он, кроме сочувствия, не даст ничего?

Правилен идеал, соответствующий экономической действительности, и, приспособляя свои идеалы к действительности, я не служу «ликующим», под той отживающей действительностью, на которую опираются «ликующие», есть новая, будущая. Служить ей – значит служить «великому делу любви»*. Глупо упрекать Маркса в непридавании никакого значения «идеалам». Маркс говорит: зная объективную действительность, мы поймем субъективную сторону истории. Его упрекают, принимая первое его слово за последнее.

Нельзя признавать «экономию» Маркса, отрицая его историю. В «Капитале» говорится, например, что стоимость есть общественное отношение производства, т. е. что существующие независимо от воли людей, действующие за их спиной их собственные отношения производства отражаются в их головах в виде стоимости, в виде денег, – т. е. что на известной экономической почве непременно вырастают известные идеологические надстройки. Приложите этот взгляд к праву, к справедливости.

_______________

Упрекают Маркса за то, что он не оставил книги (истории), где бы конкретно доказывалась его теория. Но ведь такие книги и писать нечего, потому что во-1-х – вся история за Маркса; II – история предшествующей философии за него; в-3-х – сухой остов экономии покрывается живой плотью политических форм, а затем человеческих идей, чувств и стремлений. Маркс, конечно, далеко не исчерпал всей задачи. Он занялся только первой ее частью. Упрекать не за что: «Die Kunst ist lang und kurz ist unser Leben»[180].

А почему не сделали этого последователи Маркса? Они были заняты другим. Они боролись против тех отношений производства, которые давят современное человечество. Итак: вначале человек был вполне бессознательно подчинен природе, физической необходимости. Эта физическая необходимость поставила его на ступень tool making animal[181]. Tool – это новый орган. Орган, подчиняющий необходимость сознанию. И степень власти человека над природой определяется – степенью развития производительных сил. Степень развития производительных сил – географической средой. Географическая среда сама дает средства покорить себя. Общественный человек зависит и определяется производственными силами (а стало быть, и средою), но развитие общественных отношений, чуть оно возникло, подчиняется дальше своим собственным законам, внутренним. Действие этих законов или замедляется, или усиливается производительными силами. Географическая среда влияет через общественную. И, стало быть, отношение человека к географической среде – крайне изменчиво. Географическая среда иначе влияет на британцев времен Цезаря, чем на нынешних англичан. Вот разрешение диалектического противоречия, с которым никак не справлялись материалисты ХVIII в. (продолжение впредь).

Licht, mehr Licht![182]

16 марта. Монтескье говорил: дана географическая среда – даны свойства общественного союза; в одной стране может быть только монархия, в другой независимые государства и т. д. Вольтер возражал: в одной географической среде бывают различные общественные отношения, следовательно, географическая среда не имеет влияния на историческую жизнь человечества. Эти мненья – две стороны антиномии. Разрешить ее с помощью взаимодействия? Но как объяснить взаимодействие? Экономический материализм с помощью производительных сил.

Развитие общественной среды не зависит от ее воли, а подчиняется своим собственным законам. Отсюда новый род зависимости человека: экономическая необходимость. Чем более растет его власть над природой, тем более развиваются его производительные силы, тем более упрочивается это новое рабство: с развитием производительных сил усложняются взаимные отношения людей в общественном производственном процессе; ход этого процесса вне контроля человека; производитель оказывается во власти своего произведения (капиталистическая анархия производства).

Но, подобно тому, как окружающая человека природа дала ему способ поработить себя, – необходимость логическим ходом своим привела его к сознанию причин рабства. Новое торжество сознания над необходимостью. Сознав, что причина порабощения продукту лежит в анархии производства, производитель организует это производство, – и вот конец необходимости, начало свободы (которая сама оказывается необходимостью!). Сколько надежды, сколько силы. Какими жалкими и беспомощными окажутся слова Георга Бюхнера. Человеческий разум – продукт истории, а не ее демиург. Но он не подчинится завещанной прежней историей действительности, он сделает ее разумной. In Anfang war die Tat[183]. Диалектический материализм есть философия действия. Человеческий разум восторжествует над необходимостью, познав ее – отсюда благороднейшая задача Licht, mehr Licht! Света толпе, не противопоставляя ее героям. Сделав ее самое тоже героем. Развить самосознание производителей. Субъективная философия вредна, потому что она мешает интеллигенции способствовать развитию этого самосознания [край страницы оторван. – Е. Ч.] …тому героям. «Мненья правят миром. Мы имеем мненья. Мы правим миром» – вот что говорили буржуазные философы XVIII в. Диалектический материализм, стремящийся устранить классы, – обращается к производителям и соединяет науку с работниками – отсюда сознательное движение.

[Рисунок.]

Вот ответ В. В. на его придирки к прикрытию фактов триадой (Зибер Жуковскому). У Маркса исследование материальной задачи предшествует формальной стороне его работы. Разве материальные условия фабричной промышленности не являются подготовительной средой для новых форм общественного склада, общественной кооперации? К той же цели ведет: сокращение рабочего дня, соперничество разных стран на общем рынке, победа большого капитала над меньшим. Ведь все это материальные, а не формальные преобразования. Исследователю наличного общественно экономического быта вовсе нет надобности в искусственном подведении капиталистического производства под заранее придуманные формальные диалектические противоречия, на его век хватит действительных противоречий (средства к уменьшению работы (механические улучшения) капитализм превращает в средства удлинения рабочего дня; заваливает всемирный рынок и заставляет голодать миллионы, ратуя за неприкосновенность собственности, лишает крестьян земли и т. д.). Разве все это метафизика («Отечественные Записки», II, IX)?

Или смотри Михайловского т. II.

К. Маркс перед судом Жуковского.

Там Михайловский говорит, что гегельянство можно снять с Марксовой теории, как шляпу с головы, ничего не повредив, а в 94 г. в 11-й книжке «Русского Богатства» он говорит, что вопрос о будущем поставлен у Маркса диалектически. А это, дескать, «не убеждает нас, а может быть принято только на веру». Т. е. делает то самое, за что он обрушился на Жуковского. Он прежде говорил, что капитализм не может выдержать дальнейших изменений материальных условий своего существования. А теперь здесь-то… и т. д.

_______________

Возражения Гейнцена: С точки зрения Маркса, дескать, нечего делать в тогдашней Германии человеку с благородными стремлениями, сначала должно наступить господство буржуазии, потом ею сфабрикуется фабричный пролетариат – который уже начнет действовать. А «пока, дескать, положение народа пусть себе будет ужасно».

Но ведь Маркс и Энгельс делали кое-что и не дожидаясь превращения, не закрывая глаз на бедственное положение немецкого рабочего. У нас на Руси все, кто приписывает марксистам желание служить Колупаеву, повторяют ошибку Гейнцена. Ну что ж? На известной стадии экономического развития страны в головах ее интеллигенции – необходимы благоглупости.

Гейнцен требовал у Маркса подробного «идеала» будущего. Маркс отвечал, что может указать общее направление общественного развития, но говорить подробно о том, каковы должны быть пределы частной собственности, каковы должны быть имущественные отношения – он этого выработать не может, т. к. в каждый данный момент имущественные отношения определяются состоянием производительных сил общества. Можно сказать, что обобществление труда поведет к национализации орудий труда и т. д. Но в каких пределах будет национализация – нельзя сказать. – «Стало быть, у вас и нет идеалов, – ответил Гейнцен, – хорош идеал, сфабрикованный на машине!»

Утопист, который, исходя из какого-нб. отвлеченного понятия о «правах личности», о человеческой «природе», строит на этом якобы неизменном базисе – идеалы, не может понять высокого идеала Маркса: подчинение необходимости – свободе, экономических сил – силе разума. И не служили Маркс и Энгельс буржуазии – нет, они развивали самосознание производителей, которые должны со временем стать господами своих продуктов. Да и нечего было заботиться о буржуазии. Она и без забот развивалась, да и вредны стали старые экономические порядки – вредны для всех. У буржуазии есть слуги ее кошелька; развить их самосознание – вот цель, вот идеал. Думают, будто Маркс говорил: помирись с действительностью. Понимают дело метафизически. Но ведь во всяком экономическом действии – противоположные элементы. Один господствует, другой зреет. Они берут этот будущий элемент за критерий идеала – ну и что ж. Нравственный критерий не указывает нам пути к служению интересам ближних – «мало сочувствовать, нужно и помочь».

Неизбежен ли капитализм? – Маркс в письме к Михайловскому не признает его обязательности. Но ведь всякий процесс обязателен там, где он существует; диалектический материализм никаких стран ни к чему не приговаривает – изучи страну и узнаешь, что обязательно, что нет (а В. В.!).

Ведь Рим не прошел через капитализм, стало быть, он вовсе не «обязателен». Гейнцен хоть и приписывал Марксу намерение оставить немецкий народ hungern und verhungern[184], но уверенность в благожелании Маркса к рабочим у Гейнцена была. Русские экономисты и того видеть не хотят. Они приписывают марксистам: а) стремление выкурить лишнего мужика из деревни. (Ответ: Зачем? Прилив рабочих вызовет понижение заработной платы.) b) стремление развить кулачество, разрушить общину, обезземелить население. (Зачем? Это понизит покупательную способность населения, стало быть, понизит спрос на фабричные изделия, а это понизит заработную плату.) с) капитализация промыслов – этот процесс двухсторонен: появляются люди 1) скопляющие в своих руках средства производства, 2) употребляющие их в дело производительные средства. Пусть деятельность первых нечистоплотна, буду помогать вторым. И моя помощь не замедлит развития капитализма. Она даже приблизит процесс и скорее приведет к решению многих вопросов. (Продолжение впредь.)

17 [марта]. Прочитал В. В. возражение Бельтову. Все построено на том, что Бельтов исходит от теории к действительности, а не наоборот, что на действительность он набрасывает готовый шаблон. Это не так. Шаблон получился после исследования. Правда, Бельтов не дал этого исследования, он дал шаблон; но ясно, что раньше, что потом. Ты суди о том, что есть, а не о том, чего нет. В. В. говорит, что Бельтов не представил исследования, но потом предполагает, что у него есть «в портфеле» такое исследование, потом говорит даже о свойствах такого исследования: «одностороннее, говорит, на ниточку нанизанное». Заявляет: такие (?) исследования легко писать…

Сам же приводит доказательства того, что Бельтов требует исследования действительности раньше (стр. 129, «Новое Слово», 35, 11). Правда, на 133 стр. он находит крошечное противоречие. А весь дух книжки Бельтова? (Продолжение, стр. 57.)

_______________

Разрушение общины тоже двухсторонний процесс. 1) Крестьянские наделы скопляются в руках кулаков. 2) Самостоятельные хозяева превращаются в пролетариев. Все это сопровождается столкновением интересов, борьбой. Кулак и мужик. Марксист станет на сторону мужика и ничуть не замедлит этим развития экономизма. Ведь у общины – единственное действительное стремление – к разложению; и при лучшем положении это разложение пойдет быстрее. Да и если б могли «задержать» это разложение, то как поступить с «разложенными», с пролетарием? Да и что дает мужику община? Порку в волостном, расходы, платеж «спуста». Не лучше ли ему порвать с нею всякую связь? Она стала вредна. Утописты своей проповедью стали вредны. Они служат капитализму в самом грубом, самом гнусном, в самом вредном его виде…

Когда развивающийся капитализм создал в Германии пролетариат, интеллигенция, чтобы помочь ему уничтожить его, затеяла торговые союзы. Но ведь это была глупость. Буль предсказывал, что Союз не искоренит бедности, не воспрепятствует появлению ее в будущем. Ведь бедность происходит от недостатка спроса на труд. Чтоб увеличить спрос на труд, нужно увеличить спрос на его продукты, а спрос может увеличиться только с увеличением заработка трудящейся массы. Вот мы и подошли к первому вопросу. Нужно рассматривать экономическое движение данной страны в связи с теми обществнными силами, которые, вырастая на его почве, сами влияют на его дальнейшее направление. (Производительные силы Англии – создали те общественные силы, которые, скажем, заседали в парламенте, и действие этих сил было условием дальнейшего развития экономического положения, а направление их действия – обусловливалось свойствами этого положения.) Буль не считался с этими общественными влияниями, он брал один закон вне связи с другими.

22 марта. Читаю В. В. Оказывается, я его даром обидел и назвал его статью дрянью. Я прочитал только 2-ю книжку «Нового Слова». А в 3-ей продолжение.

23 [марта]. Вот что он говорит: 1. В числе средств, при помощи которых одни экономические отношения заменяются другими, – есть политические. Почему политическая сила не закрепит себя настолько, чтобы, когда она перестанет соответствовать состоянию производительных сил, все же удержаться? Почему она дозволяет другому экономическому строю победить те основы, на которых держится она?

Критикуя с точки зрения материализма борьбу идей современного общества, мы должны признать прогрессивной ту систему, которая представляет экономическую структуру ведущей к росту матерьяльных богатств. Но если сильна противоположная – не смущайтесь-де. Психологическая эволюция – медленна.

Но если появится такой «материалист», который станет критиковать новое учение, смеясь над его утопизмом и надеясь своими доказательствами остановить общественные силы (прежние), то он будет компрометировать новое учение 1) т. к. сошлется в последнем счете на политические факторы, а во-2-х) т. к. отдал объективную систему миросозерцания на службу отживающего. 3) т. к. называет утопизмом то, что на самом деле является необходимой идеализацией новой когда-то системы. Бельтов таков. Поняв, что классовая борьба – важный исторический фактор, он обратился к оценке действий русской интеллигенции и увидел, что она игнорирует существующее распределение общественных сил – и занимается вопросом, как отражается развитие капиталистических сил на настоящем нашей страны.

[Рисунок: труба.] Вот картинка. Куда девался мой талант.

Не умея связать политику с экономикой, не понимая, как важно изучение экономической эволюции, Бельтов мог, конечно, отнестись одобрительно к этому изучению. Программа же народников (включающая вопросы 1) Как отражается развитие капитализма на a) отделении доходов мелкого промысла от лиц, представляющих их, b) на разобщении орудий от труда, с) на организации работников, освобожденных от средств производства? Правда, 2) Не происходит ли у нас а) и b) без с)? 3) Насколько это прочно? Скоропреходяще это? 4) Как отразится благополучие интеллигентных тружеников? 5) На чью сторону стать интеллигентам? 6) Каково должно быть отношение правительства к этому направлению?) признает, что:

I. экономические отношения – важнейшие в ряду отношений общественной жизни;

II. характер экономического развития влияет на психологию культурных классов и т. д. и, стало быть, вполне соответствует основным положениям экономического материализма. Исследования, произведенные по этой программе, показали, что, являясь во всех странах прогрессивным течением, капитализм у нас задерживает развитие нашей страны. Пусть эти выводы неверны, но нельзя отрицать, что программа эта приспособляет психологию общества к экономии будущего.

Экономический материализм.

26 [марта]. Хорошая сильная обнадеживающая мысль:

Среда вырабатывает у человека идеалы. Раньше она заставляет его хотеть, а потом, когда он получит то, чего хочет, а он, дурак, говорит: я всемогущ!

28 марта. Буду писать про Маркса.

Вот его письмо к Т. Синдерсу:

«Друг мой.

Письмо от меня, старого, больного изгнанника, несомненно, удивит Вас. Но меня томит желание отвести душу с моим единомышленником. В Вене теперь много говорят о нас. Воспользовались преступным деянием нескольких мерзавцев или дураков для того, чтобы…

О Боже мой! Для того ли дожил я до старости, чтобы видеть, что большинство моих соотечественников менее чем когда-либо понимает истинную социал-демократию?.. Неужели благомыслящие люди могут смешивать анархизм с моим учением? Как это ни печально, но я боюсь, что это так. Всякому, кто знает меня, известно, что я с юных лет гнушался и преследовал анархистов»…

А его зовут анархистом. Да и как эволюционист может придавать значение внешней силе? Родился в 18 г. Отец – еврей. В 42 году кандидат философии. Кандидатура Бруно Бауэра помешала. Писатель. Редактор «Rheinische Zeitung». В 43 г. в Париже. В 45 изгнан из Франции. В Бельгию, в Брюссель. (45)

2) Discours sur le libre echange[185] (47).

3) «Misere de la philisophie»[186] (47). В 48 г. за политическую агитацию его изгоняют из Бельгии. Потом опять в Париже, опять изгнание. Жизнь в Лондоне. Работа в Британском Музее. Смерть в 83 г.

_______________

Метод изложения – абстрактный (словно микроскоп и химические реактивы в естественных науках). Конечно, дедукция подтверждается данными индукции.

Систематика – группировка вокруг капитала (во всех его проявлениях и функциях) всех остальных экономических явлений.

Вот план: I. Процесс производства капитала. II. Процесс его циркуляции. III. История этой теории.

В начале первого тома – теория ценности. Потребительная стоимость и меновая вовсе не связаны друг с другом. Они противоположны. Полезность вещи – вот основа потребительной стоимости. Сумма потребительных стоимостей (или товаров) – вот богатство народа. Потребительная стоимость разнится по качеству. Качество зависит от потребности, которую они удовлетворяют. При рассмотрении потребительной стоимости мы имеем в виду ее количество (фунт, дюжина). Потребительная стоимость – это материальные оболочки, при помощи которых выражается меновая стоимость. Меновая стоимость является как количественное отношение, как пропорция, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода – пропорция эта изменяется сообразно времени и месту. Пшеница и железо уравниваются друг с другом благодаря 3-й величине (с которой они, собственно, и сравниваются) – человеческому труду. Только благодаря труду товар становится меновой стоимостью. Стоимость измеряется трудом, труд – временем. Рабочим временем. Ну, конечно, отсюда не следует, что чем (отдельный) работник ленивее, тем ценнее продукт. Нет, ценность определяется средней общественной рабочей силой. Поэтому стоимость определяется средним общественно необходимым рабочим временем.

Как стоимости все товары – суть определенные количества «застывшего рабочего времени». Изменение стоимости объясняется изменением производительной силы труда.

Человеческий труд различается по тому роду полезностей, которые он производит. Обмен совершается при условии качественного различия товаров, как предметов потребления. Различие товаров – вот основа общественного различения труда. Но для измерения товаров трудом нужно всякий сложный труд свести на простой, на труд, который может совершить всякий человек без особой подготовки. Это «сведение» всегда совершается при обмене. Абстрактный труд образует меновую стоимость. Конкретный – потребительную (полезный труд!).

Сопоставление одного товара с другим лучше всего выражает стоимость его, и такое выражение – случайно, единично, просто: 20 арш. холста (относительная стоимость) = сюртуку (эквивалентная форма стоимости).

В относительной форме стоимости товар появляется как потребительная стоимость. Ее меновая стоимость выражается в другом товаре в эквивалентной форме.

_______________

«Простая форма стоимости – обыкновенная (простая) форма проявления заключающейся в товаре противоположности между потребительной стоимостью и стоимостью вообще, как результата человеческого труда». Простая форма стоимости совершенствуется, если один товар приравнивается ко многим. Это полная, или развернутая, форма стоимости. (Она уже более установлена, не так случайна. Обмен регулирует ее форму (а не наоборот). Но самая устойчивая – это всеобщая форма стоимости – денежная форма ее.

Обмен совершается на основании меновых стоимостей товара. Для покупателя он имеет потребительную ценность, для продавца – нет. Прежде была потребитительная стоимость для обеих сторон, теперь нет. Прежде меновая способность товаров не имела независимой формы стоимости, она была подчинена потребительной. Самостоятельная независимая форма стоимости образуется только с ростом процесса обмена и находит себе выражение то в одном, то в другом товаре. Наконец, кристаллизуется в форме денег. Меновой эквивалент стал непосредственным выражением абстрактного труда.

«Цена есть денежное название рабочего труда, овеществленного в товаре. (Это не мешает цене не совпадать с величиной стоимости, что объясняется тем способом производства, в котором правило может обнаруживаться только как слепо действующий средний закон)». Другая функция денег – средство обращения, содействующее обмену. Один владелец передает товар другому, товар этот для первого не имеет никакой потребительной стоимости, и на вырученные деньги покупает товар, удовлетвяющий его потребностям.

Т₁ – Д – Т₂ (Т₁ = Т₂)

29 [марта]. Товары совершают только один оборот. Деньги же никогда не ворочаются к своему прежнему владельцу, они с циркуляцией товаров удаляются от исходного пункта.

Товары постепенно делаются предметом потребления, деньги – никогда.

Количество денег, находящихся в обращении, зависит от S [суммы] цен, имеющих быть реализированными. S цен – зависит от высоты цен товаров и количества их. (Чем больше количество товаров, тем выше цены их, тем больше циркулирует денег, и наоборот.) S цен зависит также от быстроты обращения денег (чем быстрее денежное обращение, тем меньше циркулирующих денег). Высота цен не зависит от количества средств обращения, но количество средств обращения зависит от высоты цен! (и других факторов).

Как орудия обращения – деньги perpetum mobile[187]. Как орудия накопления – они богатство. Цель накопления – регулировать сумму денег, находящихся в обращении.

Но есть у денег еще одна новейшая функция – они обращаются в капитал. В формуле товарного обращения (Т₁ – Д. – Т₂) продавец получает другой товар, и экономический смысл этого нужно искать в различии Т₁ и Т₂ (при их равенстве?).

Ну, а какой смысл имеет формула Д₁ – Т – Д₂? Ведь обмениваются равные величины. Стало быть, Д₁ = Д₂? Зачем же тогда Д₁ было пущено в оборот? Качественно Д не различается. Стало быть, чтобы в этом был raison d’?tre[188], нужно, чтобы Д₂ было больше Д₁…(Д₂=Дг+бД.) Это виднее всего в коммерческом капитале – покупается, чтобы быть проданным с барышом. Но и в промышленном капитале то же самое. А в процентном капитале эта формула только сокращена (Д₁ – Д₂). Стало быть, это (Д₁ – Т – Д₂) «общая формула капитала, каким он является в сфере обращения».

Но откуда берется бД? Ведь обмениваются равные стоимости. Ну, положим, капиталист продает свои товары выше их стоимости, ну, он выиграет, но ведь потеряют покупатели и бД не получится (бД – добавочная стоимость). Сумма наличных стоимостей не образовалась бы. Стало быть, бД не следствие обмена. Источник ее в том товаре, который покупает капиталист, чтобы продать. А какой товар может быть источником стоимости? Человеческий труд. Условия, при которых труд – может продаваться 1) рабочий свободен (не раб); он вынужден вместо продуктов – продавать труд.

Стоимость и цена обуславливаются рабочим временем. Время зависит от S суммы жизненных средств, потребных для поддержания жизни рабочим.

Стало быть, стоимость рабочей силы определяется тем количеством рабочего времени, которое необходимо для производства такого количества продукта, сколько нужно для поддержания жизни рабочего и продолжения рода.

Эта стоимость платится капиталистом после работы. Рабочий кредитует капиталиста. Для процесса производства нужны машины и материал, который впитает человеческий труд. Процесс производства уже заключает в себе процесс образования бД. S (сумма) – рабочее время для приготовления материала, время для приготовления орудий (поскольку они износились в процессе) и нового рабочего времени – стоимость произведенного продукта. Стоимость для капиталиста. Чтоб извлечь прибыль, он извлекает из новой рабочей силы больше стоимости, чем он заплатил за нее. Стоит удлинить время. При произведении жизненных средств рабочего требуется 6 часов. Капиталист платит эту сумму за 12. Стоимость этого излишка времени = бД. Та часть капитала, которая не изменяет его величины после обмена (рабочее время – на машину, на материал) – неизменный постоянный капитал.

Переменная та, которая образует бД. Высота добавочной стоимости не зависит от постоянного капитала.

Добавочная стоимость / к переменному капиталу = добавочный труд / к необходимому труду.

Это отношение определяет степень эксплуатации рабочего труда.

Отсюда борьба капиталистов с рабочими из-за длины рабочего дня.

Образования бД можно достигнуть, сократив время необходимого труда (см. пропорции).

И эта бД называется относительною, а та, которую получают от удлинения добавочного труда, – абсолютной.

Сократить необходимый рабочий день можно, повысив производительность труда. Повысить производительность труда можно 1) кооперацией рабочих, 2) мануфактурным разделением труда, 3) введением машин и крупной индустрией.

A. Кооперация – порождая соревнование, дает большие результаты, чем индивидуальный труд. Но для кооперации нужны единения капитала – это возможно при низких степенях капиталистического производства.

B. Мануфактура развивается из ремесел 1) или когда ремесло одно распадается на части, которыми заведует отдельный работник; 2) или когда различные ремесла, комбинированные в мануфактуре, теряют свою самостоятельность и делаются односторонними, дополняющими друг друга. Отсюда две формы мануфактуры – сложная, или разнородная (целый ряд независимых, частных операций), и органическая, простая (последовательные ступени развития одного и того же продукта; предыдущий рабочий доставляет последующему сырой материал).

Разница между общественным и мануфактурным делением труда. В общественном делении труда – «анархия» – каждый производит продукт самостоятельно, а в мануфактурном разделении труда – «под твердой рукой капитала» (целая цепь продуктов). У капиталиста мануфактуры – относительная бД. Рабочий становится все несамостоятельнее, автоматичнее.

C. Но окончательно порабощают его машины и крупная индустрия.

Кооперация машин – влечет кооперацию людей. Влияние ее на людей: 1) возможен и детский труд, вследствие легкости (относительное понижение необходимого рабочего времени – понижение платы)(отец – необходим для семьи), 2) удлинение рабочего дня, 3) напряженность, 4) переменный капитал, тратящийся прежде на покупку рабочей силы, теперь обращается в постоянный капитал.

Новая машина оставляет тьму людей без хлеба.

Конкурируя с крупной индустрией, мануфактура и ремесло притесняют своих рабочих, стараясь успешно работать без машин. Скоро они уступают под влиянием мелких машин (швейных машин) и законодательства, которое, хотя и тянет руку рабочих, но гонит их на фабрику.

Улучшение производительности труда вредно влияет на рабочих, увеличивая цифру бД.

Рабочая плата капиталиста оплачивает только необходимое рабочее время, однако плата эта обозначается как цена всего рабочего труда (т. е. не труда, а рабочей силы, источника его, т. е. необходимых жизнененных средств, на производство которых нужна часть рабочего дня (поштучно ли или подённо).

бД достается не одному капиталисту, а и землевладельцу. Превращение бД в капитал – источник накопления капитала. (S сумма денег, представляющих бД) – приобщается к капиталу для покупки добавочной рабочей платы, воспроизведение капитала имеет прогрессивный характер. Старая бД производит новую. Степень накопления зависит от а) величины части бД, потребляемой на капитал; b) степени эксплуатации труда; с) количества труда, идущего на производство бД; d) возвышения производительности труда; е) накопления же. (С ростом накопления возрастает и переменная часть капитала, назначенного для покупки рабочей силы, а стало быть, количества ее.) Отсюда временное повышение заработной платы. Отсюда уменьшение бД, а это влечет понижение побуждения к накоплению – и вот падает причина повышения заработной платы.

Постоянная часть растет на счет переменной, но спрос на труд не пропорционален с ее возрастанием.

Параллельно с накоплением концентрация крупных капиталистов вытесняет мелкоту. Это для рабочих вредно.

Колебания в процессе накопления вызывают колебания в числе рабочих.

То спрос, то выталкивание. Каждое время имеет такой колеблющийся избыток населения – промышленную армию. Она служит то расширению, то сокращению производства (процессу овеществления стоимости). Эти «освобожденные» служат капиталистам и давят на заработок занятых работников. И никакие Trades Unions не помогут в этом деле.

Армия растет с накоплением – так что положение рабочих тем ненадежнее, чем интенсивнее рост капитала. Для роста капитала нужен капитал. Как получился первоначальный капитал?

Капитализм – исторические отношения предполагают право собственности на орудия труда не в руках тех, кто работает этими орудиями. Процесс отделения рабочего от орудий – предшествовал и созидал капиталистические отношения. «Отделение» совершалось при переходе общества из феодального в капиталистическое. Сам производитель был связан при феодальном строе (цехами). Он не был свободен. Для того же, чтоб он стал рабочим, нужно было дать ему свободу (!) и отнять у него средства производства. Земледельческий (з) капитал образуется благодаря экспроприации. В Англии это было в ХV и XVI вв. Феодальные владетели прогнали крестьян и разрушили жилища их. Потом конфискация монастырских имуществ и отдача их спекулянтам и фаворитам. Феодальная собственность превращается в буржуазную. Собственники и пролетариат. Потом из среды крепостных выделился еще класс – арендаторов.

За земельным капиталом появился и промышленный (п.). Его создали 1) эти самые пролетарии. Ведь они явились теперь и потребителями, они создали рынок. 2) Ростовщический и торговый капиталы. 3) Колониальная система, способствовавшая успеху в торговле товарами и рабами и создавшая капиталистов. 4) Система государственных налогов, ложащихся на рабочий класс. 5) Протекционизм фабрикует фабрикантов, экспроприирует независимых рабочих, капитализирует национальные средства производства и насильственно тянет к капиталистическому строю. Но чуть капиталистический способ производства достиг господства, – обратный процесс. Концентрация капиталов достигает напряжения, и прежний строй не выдерживает: экспроприирующих экспроприируют…

_______________

Краеугольный камень – теория бД. Соглашается с Адамом Смитом, Рикардо и Стюартом, что труд – творец всякой ценности. Стоимость для него – не случайный признак, а необходимый атрибут товара. Стоимость всех без исключения товаров он рассматривает как продукт овеществленного труда.

Субъективной природы стоимости он совершенно не признает. Прибавочная стоимость, по Марксу, не имеет никакого влияния на меновую. Меновая стоимость зависит от величины стоимости производства, которая зависит от количества затраченного труда. Он отрицает участие сил природы, самостоятельное влияние орудий – в создании меновой стоимости.

Стоимость – и цена не тождественны. Маркс сознавал это и потому (?) ссылался на «средний закон».

«Капитал» не = вещественным предметам производства – но исключительно та сумма, которая предназначена с помощью наемного труда и неодушевленных средств производства производить товары.

2 апреля.

5) Ну, а в крупных землевладениях это может повлечь даже противоположные результаты. Ведь у сельских хозяев – не в пример промышленникам – есть выбор, – станут «охранять» рабочих – сельские хозяева – возьмут да и переменят систему сельского хозяйства на менее продуктивное. И это будет, стало быть, связано с регрессом производства. А то станут сдавать участки в аренду, раздроблять. (Да и как практически устроить надзор за рабочими, которые (не то что на фабрике) работают вразброс…) Предложение земли усилится и новое хозяйство расцветет…

Капиталисты, вследствие того, что в статистике лица, занимающиеся кроме сельского хозяйства и промыслами, называют их Pr [нрзб.].

Это неверно. Его нечего «охранять», эксплуатация здесь не имеется. Да и не может проявиться антагонизм благодаря родственным связям (!)

Теперь всюду твердят: Англия – зеркало нашего (немецкого) будущего. Как здесь, так и там – исчезает мелкое крестьянство. А когда Беренштейн пишет правду про Англию, говорят: одно дело Англия, другое Австрия. Капитализм характеризуется:

а) юридически – как народнохозяйственная система, которая основывается на свободе личности и собственности;

в) технически – как производство в широких размерах (ну, а мелкая аренда, теснящая крупное хозяйство?);

с) социально – отделение средств производства от производителя, (ну, а кустарная промышленность, ипотечные владения, мелкие ремесла, служащие дополнением фабричным?);

д) политически – обладание капиталистической центральной властью – даже в Англии большая часть земли не свободна;

е) Реально – система, в которой производство находится под контролем капиталистов (ну, а торговые и банковые капиталисты, не имеющие никакого прямого влияния на производство?).

_______________

А вот генетическое, которое тем хорошо, что не содержит в себе перечня признаков и избегает столкновения с разнообразием капиталистического явления: строй, в котором осуществление принципов свободного оборота, свободы личности и собственности достигло высшей (относительной) точки, определяемой эмпирическими условиями, в которых находится народное хозяйство отдельных государств, и экономическим развитием. Поэтому нет всеобщего капитализма. Есть национальный, и нигде так резко не выделяется национальный характер капитализма, как в народн[ом] [хозяйстве]. Что город, то норов. Влияние природы и истории сказывается здесь сильнее всего…

Капиталистическое хозяйство – старается овладеть комбинациями истории и природы и – повлиять на них своей интернациональной стороной. Ну, чуть комбинаци[ям] не поддадутся – капиталистическое хозяйство само приспособляется и делается национальным. Национализм его мешает ему. История дает себя чувствовать. Но если эксплуатация-то существует, но перехода к крупному производству не получается? Что тогда? Вот труднейшая дилемма, стоящая перед исследователем.

12 апреля. Города притягивают к себе деньги (в форме налогов и арендной платы), продукты (посредством мировой конкуренции, которая, понижая цену товаров, направляя их к городам), людей (потерявших в борьбе общинные поземельные владения, семейную собственность, разорвавших связь с кустарной промышленностью).

Все страны: 1) в Англии осталось 800 000 земледельцев, остальная половина в городе;

2) во Франции в 46-м было 24 %, теперь 37 % населения в городах (каждые 5 лет переселяются из городов в деревни 300 000 французов);

3) в Германии за 15 лет – 2 ? миллиона; Sering говорит, что это передвижение важнее великого переселения;

4) в Бельгии: Фламандцы, которых в 50 г. экономист Ducpetiaux называл «самым усидчивым» народом, теперь, по Wanderwelde, передвигаются в города (расположенные на 2-х часовом расстоянии) по 80 000 в день. Что заставило их так перемениться? Кризис льняной промышленности: в 43-м году работников над льном было 300 000, а в 80-м г. только 35 000. Остальные в города. Правительство послало их колонизировать Hainaut, и теперь там, где все говорят по-французски, священники должны говорить по-фламандски в деревне; а некоторые живут во Фландрии и ездят ежедневно работать в Hainaut.

А пивоварение? В 35-м г. в Бельгии было 2000 мелких заводов. Осталась сотня. В 96-м г. правительство, желая помочь мелкому производству – льготы. Крестьяне не решились рисковать, а капиталисты земледельцы, желая получить льготу, устраивали подделку кооперации. Дутые предприятия. Благодаря этому мелкие исчезли еще быстрее.

А другие промысла, ведомые крестьянами для поддержки и продолжения своего земледельческого бытия. Оружейники, кожевники и т. д. Их убила английская конкуренция. Ну вот они и ходят по сахарным заводам – точат ножи для резки свеклы. Ткачи в Waterloo стали каменщиками; плетельщики шляп (промысел которых обусловлен особыми свойствами соломы их страны) стали углекопами, а вместо них работают в Париже 25 % их женщин, принося с собою в лирические фламандские деревушки всю мерзость парижской культуры.

Вот полный процесс разложения. Посевы ячменя сократились, заменились пастбищами, женщины заменяли мужчин, мужчины нередко сами плетут шляпы, конкурируя с женами.

Прибавить к этим причинам эмиграции еще: земледельческий кризис, легкость передвижения, новые потребности, желание свободы.

Ну, а каково влияние эмиграции?

а) На состав сельского населения

1) уменьшение его, в Бельгии осталось 16 % населения. Есть роман Немировича-Данченко «Драма за сценой». Там провинциальная труппа для поднятия сборов ставит «Отелло». Антрепренер объясняет это так: каждый солдат знает «Отелло». И всякая баба говорит своему возлюбленному: «Ах ты, Отела». А все-таки у нас Отелло сделал только половинный сбор.

Мая 28. 10 часов вечера. Попадая в обращение, товары первым делом выставляют свою субстанцию: общий рабочий труд, общее рабочее время, для этого они выделяют из своей среды – один товар, скажем: золото, – как овеществление всего рабочего времени, как всеобщий эквивалент. (Это я хотел популяризировать Маркса, но популярнее, чем он, не скажешь.) К черту.

Вот лучше – статейки Лосицкого «Научное Обозрение» 10. 1898. (По поводу статьи Пешехонова в «Русском Богатстве», 97, VII*.) Пешехонов говорит о многоземельном слое крестьянства, что он земли не собирает, что он – остаток общей зажиточности, что поэтому никого он не эксплуатирует, что у малоземельных и земля лучше, и урожай обильнее. Народники, как видно из этих строк, быстро переменили своё отношение к кулакам. Пешехонов пользуется частными фактами Калужской губернии. Но если б он воспользовался общей статистикой, то результаты вышли бы другие.

Если считать многоземельным каждого, кто имеет 10 десятин земли (а таких 20–25 %, как считает Пешехонов), то получилось бы, что их не 1,3 %, а 8,3 со средним землепользованием 28,4 десятины против 6,8. Вышло бы также, что у «крупных» не 11 % общей площади крестьянского землепользования, а 25.

«Собиратели» – по большей части и «арендатели».

Благодаря этому они имеют в пользовании 130,756 десятин земли вместе с надельной, в то время как малоземельные обладают только 53,118 десятин. А если включить сюда еще купчую землю!

Годичные арендатели по большей части народ мелкий – (2 ? арендные десятины). Когда они продадут продукт для оплаты аренды – у них остается денег меньше заработной платы и вознаграждения за инвентарь. Предпринимательской прибыли у него нет. И арендует он землю для того, чтобы иметь хлеб для собственного потребления.

(Кто берет землю в долгосрочную аренду, тому она на 16 % ниже стоит – и земли берет он, в среднем, больше 4 десятин.)

Но больше всех получает выгоды надельная аренда (в среднем она – 5 ? десятин, но если выкинуть мелкие аренды – выйдет десятин 13). Эта аренда дешевле вненадельной на 30 %.

Надельную землю снимают 6 090 хозяев, а вненадельную 4 300 (годичной) и 3 206 – долгосрочной. Ну, а если еще вспомнить, что 42 % хозяев снимают землю и так и сяк! Выйдет, что у 6 тысяч арендателей скопляется 74 % всей арендуемой площади.

Принудительная сдача земли в аренду, делаемая сходом для уплаты податей, – увеличивает число «обломков прежнего», по выражению Пешехонова.

Признаки нефтепроизводящего кризиса. Сначала статья NN внушает нам ужас: предложение превысило спрос, площадь добычи расширилась, интенсивность работы повысилась ужасно, – цены, конечно, пали: в январе этого года нефть 11,5 коп. – теперь 6,5; остатки 13,5 к. – теперь 9 к.; керосин в январе 14 к. – теперь 6,5. Добыча увеличилась на 214 миллионов пудов – вывоз на 78 миллионов. Спрос понизился вследствие сокращения в отраслях железной и мануфактурной. Да и повысься спрос, дело было бы плохо. Провозоспособность путей сообщения – очень низка. Товары так и останутся у промышленников. Но… тут идет самое неожиданное но… Предложение понижается, ибо старые фонтаны истощаются, а на новые надежда плоха, буровые работы достигли кульминационной точки, дальше не пойдет (да и понижение спроса уменьшит буровую деятельность). Поэтому ужасного ничего нет, увеличьте только провозоспособность железной дороги, и все будет хорошо. Тем более, что и спрос, собственно, не так уж и низок: многие внутренние рынки далеко еще не все заняты, про заграничные и говорить нечего. Там все обстоит благополучно. Спокойная конкуренция твердо установила разницу. Америка уже не давит нас своими ценами. Понимай как знаешь.

Вот телеграмма из Баку о положении нефтяного рынка: 21 апреля. Нефть 6,5, остатки 8.

Выплавка чугуна:

Торгово-промышленный рост не так велик, как в предыдущем году.

Хотя привоз из-за границы сократился в сравнении с прошлым годом на 26 миллионов пудов, но русские заводы, увеличив только на 12 миллионов свое производство, не могли поместить его на русском рынке. Количество непроданного на юге чугуна к 1 января текущего года – 9,5 миллионов пудов. На складах громадные количества железа и стали не проданы.

29 мая. Вопреки указаниям Пешехонова, хозяйство «собирателей» – куда лучше малоземельных. У тех с головы скота скопляется 208 навозу, у многоземельных – 391 пуд. На десятину у одних 64 пуда, у других 72. Удобрения у малоземельных – 26 голов скота на 100 десятин; у многоземельных – 18, и все же у первых 54 пуда на десятину, у вторых 71 (ибо навоз не весь вывозится в поле. Малоземельные часто не имеют лошади). Но все же Пешехонов прав, указывая, что у малоземельных больше лошадей. Но ведь если на десятину нужно 2 лошади, то ведь на 1000 десятин не нужно 2000 лошадей. Производительность же крупных хозяйств на 14 % выше мелких.

При более выгодных условиях аренды, при более продуктивной производительности крупные хозяйства поставлены лучше по отношению к сбыту продуктов, к кредиту, к платежу податей; – и развитие его в будущем обеспечено, дифференциация крестьянства неизбежна… Выводы Пешехонова, противоположные этим, – получились благодаря тому, что население Калужской губернии, над которой он оперировал, – в большей своей части ³/₅ мужчин идут на заработки. Ну, при таких условиях капитализация само собою не расцветет.

_______________

Чем больше развит в уезде отхожий промысел, тем ниже арендная плата.

Размеры арендного хозяйства сокращаются в зависимости от высоты промысловых заработков. Цены на арендную землю понижаются. В тех уездах, где отходящих менее 40 %, – арендная плата за 1 десятину 7,4 р., там же, где их 60 %, – плата 5,4. Заработок промышленника на 60 % выше заработка сельскохозяйственного рабочего. Степень эскплуатации батрака увеличивается. В рабочих – недостаток. В деревне – опустение. Гармонии интересов помещика и крестьянина нет и в помине.

_______________

Лосицкий.

Некий «гражданин» Вестон, как видно, стал доказывать рабочим, что их попытки повысить заработную плату тщетны, что, повысив заработную плату, рабочие повысят цену продуктов и вследствие этого им придется платить за все жизненные припасы дороже. Капиталист, стало быть, будет не внакладе, и дело пойдет по-прежнему. «Если супник содержит определенное количество супу, который должен быть съеден определенным числом лиц, то на долю каждого не придется больше, если мы увеличим ложки…» Заработная плата в конце концов – величина постоянная. Маркс, возражая Вестону, указывает, что это его утверждение построено на двух положениях:

1) будто национальное производство (суть) величина постоянная.

2) будто сумма действительной заработной платы, сумма, измеряемая количеством предметов потребления, величина постоянная.

Но ведь объем национального производства меняется ежедневно (вследствие накопления капитала и увеличения производительности труда). Изменение объема национального производства имеет влияние на высоту заработной платы, но не наоборот: национальное производство как было, так и осталось не установленным.

Но предположим даже, что заработная плата – величина постоянная. Рабочие глупы, если стараются повысить ее, но ведь и капиталисты глупы, понижая ее. Вестон говорит, что после повышения наступит реакция, ну а после понижения? Стало быть, из этого самого принципа следует, что рабочие должны повышать ее.

Если Вестон не согласен с этим, он не согласен со своим принципом повышения заработной платы. Он должен признать, что высота платы зависит от желания капиталистов – (разница между желаниями американских и английских капиталистов, уж, конечно, не от разницы Божьих желаний), а раз высота заработной платы может быть изменена по желанию капиталиста – она может быть изменена и без его желания.

Вестон говорит, что рабочие все равно возвратят в карман капиталиста тот прибавок заработной платы, которого они добьются, возвратят как потребители.

Ну, а разве рабочие потребляют все свои продукты? А предметы роскоши? (²/₃ национального производства потребляются ¹/₅ частью населения.) Или разве все жизненные припасы потребляются рабочими? А кошки, а лакеи?

Каково же положение тех капиталистов, которые производят предметы роскоши? Их доходы упали. Из этих доходов они должны платить за повысившиеся в цене жизненные припасы. А предметы роскоши стали бы потребляться ими гораздо меньше, и вследствие этого взаимный спрос на их продукты уменьшился бы, цена на эти продукты понизилась бы, и понизилась не в пропорции с понижением заработной платы.

Итак, производить жизненные припасы стало выгоднее, чем производить предметы роскоши. Труд и капитал станут вкладываться туда, где выгоднее – и вот 1) капитал достигнет спроса жизненного припаса (цена понизится до прежнего уровня); 2) уменьшение капитала станет соответствовать уменьшенному спросу (на предметы роскоши) (цена их повысится). Дело пошло бы по-прежнему только в другой форме: жизненных необходимых припасов больше, а предметов роскоши – меньше.

Это если рабочие потребляют те же продукты, что и до повышения заработной платы. Ну, а если другие, новые? Тогда дело тоже не изменится, ибо – прежде капиталисты покупали эти предметы. Рыночная цена – в прежнем положении.

Итак, повышение заработной платы ни в каком случае не имеет другого результата, кроме упадка общей прибыли.

Ну, а если исходить из неизменности количества производства, то, конечно, выйдет, что повышение спроса никогда не повысит предложения, а вызовет только повышение цен.

Вестон на другой день дебатов стал утверждать, что увеличение заработной платы должно повысить количество денег, находящихся в обращении. Но ведь это предсказание неверно в стране с такою совершенной платежной системой, как Шотландия, где рабочий, получив известную заработную плату, вносит ее лавочнику, тот банкиру, а банкир капиталисту. При такой циркуляции понятно, например, почему в 60-м г., когда хлопчатобумажная промышленность (да и все другие) была на высоте своего развития и оплачивала рабочих очень высоко, количество денег было меньше, чем потом после американского кризиса. Число пострадавших вдвое превышало число сельских рабочих, а вместе с тем – количество денег, – за вычетом банкнот, – в 61 г. увеличилось на 4 миллиона фунтов стерлингов. Или вот еще пример. В 42 г. было столько же денег, сколько и в 62-м, а между тем в 42-м было бы невозможно уплатить за железную дорогу 320 000 000 фунта!

Да и вообще в то время, как ценность массы товаров имеет тенденцию к увеличению, деньги стремятся уменьшиться в числе.

Вестон не понимает, что 1) платежи, реализуемые без помощи денег, посредством расчетных банков, векселей, чеков, – ежедневно меняются; 2) отношение между обращающимися и хранящимися в банках деньгами ежедневно меняется; 3) ценность (и масса) обращающихся товаров и ценность заключенных сделок – считая даже заработную плату величиной постоянной – ежедневно меняется; 4) что сумма металлических денег – ежедневно меняется; не понимает, что его догма о твердо установленной сумме обращающихся денег – абсурд.

_______________

Да и что такое высокая заработная плата? Зачем смотреть на нее как на результат повышения? Где мерило высокой и низкой заработной платы? Если 20 миллионов – высокая по сравнению с 5-ю, то 100 – высокая по сравнению с 20-ю. А нормальная мерка где?

Почему за известное количество труда дают известное количество денег – гражданин Вестон не ответит со своей точки зрения, ибо чем же регулируются спрос и предложение, регулирующие заработную плату?

А если это так, то нечего и спорить против стремления рабочих повысить заработную плату.

А если это не так, вопрос остается открытым: почему за известное количество труда дают известную сумму денег.

(Но ведь предложение и спрос вызывают только временные колебания на рынке, и цены за труд определяют не они. В тот момент, когда интенсивность этих двух противодействующих сил одинакова, – влияние их на рыночные цены равно нулю. То же можно сказать и про заработную плату и про цены всех других товаров.)

Аргументы Вестона сводятся[189] к утверждению, что цены товаров определяются заработной платой. (Почему сельские рабочие Англии, получая за труд гроши, производят продукты дорогие по цене, а горные рабочие ее, получая высокую заработную плату, производят дешевые продукты?)

Говоря, что цены товаров определяются заработной платой, мы говорим, что цены товаров определяются ценой труда, т. к. заработная плата – название цены труда. (Цена есть денежное выражение меновой ценности, а стало быть, ценность труда есть общее мерило ценности. Ну, а ценность труда чем определяется? Вестон, не зная этого, вот как вертится. То он говорит, что цена товаров определяется ценою труда. То, доказывая, что ценность труда повышать бесполезно, он говорит, что повышением цен товаров вызвалось бы понижение заработной платы.

Если мы один товар (деньги, зерно) сделаем определителем ценности другого, то выйдет, что ценность определяется ценностью.

Что же такое цена?

Казалось бы, что цена проявляется только в сопоставлении с другим товаром, что в данном товаре ее нет. Ведь когда говорят о цене, говорят о количестве других товаров, на которые данный товар обменивается. Но чем регулируются эти пропорциональные отношения? К чему приравниваю я и золото, и его эквивалент – шерсть? Что это за третья величина? (Сходство с измерением треугольников.)

А если мы приводим их к общему выражению, то меновая ценность есть общественное выражение этого предмета – общественная субстанция. А в чем общественная субстанция? В труде. В общественном труде (ибо если я произвожу предмет для себя – я произвожу продукт, но не товар). Производитель, содержащий себя, ничего общего с обществом не имеет… Только тот, кто создает товары и отдает свой труд обществу – только тот создает меновую ценность. Кристаллизированный общественный труд.

4 июня. Слонимский: Теория Маркса – меряет трудом ценность, сводя труд к издержкам производства. Из этого мало выжмешь материала для метафизики. Сущность ценности. Познавать – дело лишнее и бесполезное. Да и невозможное. Ценность отлично определяется затратой капитала (=ценности) + обычная прибыль (ц) цен + ценностью. Но ведь и тяжесть определяется тяжесть + тяжесть, однако мы не ее сущности.

Нежданов: Труд свести к издержкам производства нельзя. Сущность ценности Маркс не старался познать, он, напротив, указывал, что ценность предмета – вне его, в нашей оценке, а не в нем самом. Тот, кто сравнивает ценность с тяжестью, – больший метафизик; он смотрит на ценность как на внутреннее объективное свойство товара. Только благодаря этому он может говорить, что предметы потому стали товарами, что они имеют ценность, а не наоборот. Будто ценность изначальна.

9 декабря. Грубейший утилитарист, он в своей философской ограниченности рассматривает все наши культурные богатства с точки зрения их применения, их пользы, а все остальные… вы думаете, выбрасывает? отрицает?

Знание – ежели на него смотреть как на средство, полезно, – говорит он, – но как цель – оно только вредит людям…

Наш «философ» не понимает, что, может быть, людям полезно смотреть на свои орудия как на цель, может быть, им выгоднее не замечать истинной цели вещей, – и – в непонимании своем он с эффектом, достойным иной участи, предлагает человечеству выкинуть из своего обихода – астрономию, математику – если она не относится к аршинам и фунтам, и вообще всякую науку, которая не дает ему сию же минуту своих материальных результатов.

Никакой Америки он, конечно, не открывает. Заблуждение это старо – как мир. Его можно опровергнуть с утилитарной же точки зрения – указав, как эти самоцельные явления, все эти чистые науки удовлетворяют наши потребности, наши первейшие нужды. Для этого вовсе не нужно играть словами и подставлять вместо материальных потребностей духовные, как это делают наши доморощенные мудрецы. Когда Писарев объявил войну всем культурным явлениям, польза которых была для него не очевидна – наипаче же чистому искусству, – противники его именно потому и оказались так бессильны, что они игнорировали его точку зренья: возражая ему, они не пытались доказать, что искусство выгодно и полезно обществу. Нет, они заявляли, что дико и пошло требовать от святого Искусства какой-то низкой пользы, и вместо того, чтобы доказать, какое близкое отношение имеет Аполлон к печному горшку*, – они бессмысленно повторяли: но мрамор сей есть Бог – и, конечно, терпели поражение за поражением. А между тем они были правы. И возьми они то же оружие, что и Писарев, исход битвы был бы иной.

Выдвигая домашне-утилитарный принцип и тем поблажая самым коренным вкусам буржуазии, он успевает потрафить и на другие ее требования.

_______________

Комбинация: Консерватизм… Большинство людей относятся к нему отрицательно. Говорят: «как бы хорош порядок ни был, но возможен и лучший». Говорят это потому, что кажется им, будто мир развивается бесконечно. Это не так. Мир и теперь уже идеален в плане своем. Для дерева нет иного идеала, как дерево, для человека – как человек. Мир не развивается. Его развитию положены известные границы. Дальше идти некуда. Возникает ультиматум: стоять или идти вспять.

Стоять, конечно, лучше. Оно и удобно. Ни думать, ни страдать, ни напрягать зрения для выбора дороги. Одевайтесь, как все, живите, как все, думайте, как все – это дело куда легче, чем всякие «порывания». Мы люди маленькие, серенькие, нам широких захватов не надобно.

И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою, как сказал про г. Меньшикова «циник» Горький, ученик «антихриста» Ницше (говоря выражениями самого же Меньшикова).

10 [декабря]. С чистой наукой то же самое. Вспомните Льва Толстого с его «Неделаньем».

12 декабря. Прогресс – состоит в неизменяемости и т. д. Представление о совершенстве – самодовлеющий взгляд на вещи. Совершенства нет. Условия меняются – и мы меняемся – отношение между нами (всеми целиком) и средой (внешней) остается одинаково, всегда одно и то же. Наше представление об этом отношении мы называем счастьем.

Общественное счастье неизменно. Меняется индивидуальное. Да и то, если хотите, – ведь, в сущности, настоящего-то счастья и нет. Вот я, например, посмотрю на какую-нб. вещь как на самоцельную (будь хоть она вещь самоцельной – мы лично были бы счастливы) – и сердце у меня щемит от счастья: думаю, любовь для любви – стихи, постоянные мысли о предмете, желания хотя прикоснуться к ее руке, – а потом, когда это достигнуто и тебя ведут по этой дороге дальше и дальше к делу, которое составляет истинную цель всех этих перипетий, – делу, цель которого – меня не касается, – у тебя все время есть чувство: не то, не то, не то.

Механика общественных идеалов. Статья Ф. Софронова – «Вопросы философии», 4-я кн.

Всякое отвлеченное мышление называют иногда метафизикой. Но с большим правом называют так гипостазирование абстракций – обработку их как реальных сущностей. И ежели мы из этих отвлечений захотим сделать выводы таких реальных качеств, которых нет в реальности, – то все же можем оставаться в научных пределах – и метафизики у нас не будет никакой. Древнее мышление – вовсе не метафизика. Недостаточное научное мышление.

Новейшие системы – стремление к монизму – тоже научны. Поиски реальных отношений сущего и явления – наука.

Гипостазирование понятия – не обязательно метафизика. Оно метафизика тогда, когда их делают трансцендентными миру и определяют мир способом, не находящим себе соответств[ия], в эмпирии.

Каузальное (наука) и телеологическое (метафизика) мышление.

Эмпирическому бытию, конечно, каузальное, а трансцендентному телеологическое (Кант). Наше обычное мышление, отражая на себе необходимое в нашей повседневной практике стремление к известной цели, оценку при выборе нескольких целей, целесообразные поступки после выбора, – конечно, почти всегда бессознательно телеологично… Обычная домашняя философия – непременно признаёт свободу воли – иллюзия… Идея, как цель, представляется нам и мерилом оценки и побудителем к действию именно при последствии этой оценки. [Пропущено переписанное в дневник по-английски стихотворение Р. Стивенсона «To my wife. Stanza 1» и строфа из его «Завещания». – Е. Ч.]

14 декабря. В «Русском Вестнике», II кн., есть статья Емельянова «Земство и народное образование», в которой автор опровергает надобность в образовании так: нынешнему мужику не к чему приложить своей грамоты. Он ее и забывает. Чтоб он не забыл, устраивают читальни, библиотеки… Но ведь нельзя же учить человека только для того, чтобы он читал книжки из земских складов… (Т. е. нельзя средство делать целью.) Ежели так, то почему же «Русский Вестник» стоял до сих пор за классическую гимназию, т. е. за такое заведение, которое годится лишь для того, чтобы научившийся латыни обучал ей другого. Какая из наук, изучавшихся в гимназии, была применяема потом в жизни? А чистое искусство? Будто «Русский Вестник» и не сторонник его. Я сам сторонник, но я – хоть признаю его пользу, а «Русский Вестник» прямо так-таки без всяких оснований. А чуть дело дошло до образования народного, так оно цели захотело. А ежели я, становясь на его же точку зренья, да потребую и для народа тех же духовных наслаждений ради них самих, что и мы получаем, что «Русский Вестник» скажет тогда? Я-то не скажу. Я выставляю положение, что всякий самоцельный элемент полезен, ну а «Русский Вестник»-то что?

Да и еще такое дело: ни за что, ни у какой части общества никогда не может возникнуть вдруг стремления к средству. Этого быть не может. Нет также стремления к наслаждению. Есть стремление к производству – к большей высоте его. И ничего иного нет. Дико и невежественно понимает историю тот, кто объясняет какое-нибудь проявление общественной жизни стремлением к славе, к деньгам и т. д. Моя бабушка объясняла существование врачей тем обстоятельством, что «абы деньги как-нибудь вытянуть», мы объяснять историю так не можем. Стараясь раньше оправдать положение, что цель общества – существовать; и пояснив, что для существования нужна только еда, сон, одежа – я теперь могу настаивать на том, что всё «остальное» для одежи, пищи и т. д., всё, всё. Для того, чтобы наилучше произвести эту самую – —. Обучать грамоте для того, чтобы наш ученик обучал другого, третьего и т. д. дико и бесцельно. Но 1) от частого употребления орудия – мы привыкаем к нему, оно нам начинает доставлять удовольствие, мы делаем его целью (вот теория счастья), и потому, чтобы доставить удовольствие ближнему, мы должны этого ближнего приучить к орудию (как к цели). И большинство интеллигенции только потому так ревностно строит библиотеки и с таким уважением относится к этому делу, что хочет другому передать те наисладчайшие и высочайшие счастливейшие минуты. Это элемент этический. Но история этику считает таким же орудием, как и все другое. Этических целей не существует.

Это приодетая полезность… И не какая-нибудь там духовная, а самая настоящая, материальнейшая что ни на есть. Так что я a priori не верю, если и наталкиваюсь на такой факт.

15 декабря. Н. Бердяев:

Недоразумение: с идеализмом связывают реакционизм, с материализмом прогрессизм. Оно и понятно. Разваливая средневековую схоластику, французские материалисты ХУШ в. тем самым рушили средневековый уклад общества; Фейербах в 40 гг. своим материализмом то же самое. Наши 60 гг. разбивали метафизику, ибо за нее был Юркевич, били чистую эстетику, ибо это была эстетика крепостников. Нынче не то: народ стал буржуазией. Сделав из жизни лавку – буржуазия убивает идеализм. Прежний реализм, натурализм и материализм был идеализмом. Оппозиция буржуазии стала сама буржуазной. Пришибленные рабочие не могли выдвинуть высоких идеалов, борясь за минимум существования.

Человек не был самоцелью – он был средством. Возникший в такую тусклую эпоху марксизм поэтому оставил втуне бывшую в нем идеалистическую струю. Вот доктрина: Материальная общественная организация – базис для идеалистического развития человеческой жизни. Человеческие цели(?) будут достигнуты лишь при экономическом господстве над природой. Но в ту темную эпоху – внимание обращалось на средства, а не цели. Ученики не прибавили к марксизму ничего ценного. В рабочем движении, создавшем материалистическую теорию Маркса, есть идеализм, сказывающийся в готовности стать мучеником за идею. И когда она исчезнет, буржуазность захватит общество целиком. Критическое направление (=Бернштейнианство) также буржуазно. Когда Беренштейн сказал: цель для меня ничто, – он не прав с философской точки зрения. Материальные средства мы признаем только во имя идеальных целей. Цель человечества – счастье. Но не всякое. Есть возвышенное, а есть и низменное. Утилитаристы, превознося недовольного Сократа на счет довольной свиньи – тем самым признавали категории счастья. Научная (а не философская) психология констатирует тот факт, что действия человека не к счастью направлены, по крайней мере не только к счастью.

Зри 16 декабря «Вестник Европы». 71, 4.

Читаю Грота: Попытка нового определения прогресса. Огюст Конт и Спенсер были объективисты, и на Западе есть только субъективисты-историки. У нас Миртов, Лесевич, Михайловский, Южаков, Кареев. Конт в системе позитивной политики признавал Субъективный метод, но 1) политика – искусство, а соц[иология] – наука. 2) Субъективисты сами признают позитивную политику Конта плодом расстроенной мысли. Субъективисты взяли у Конта требование, чтобы социолог был нравственным человеком (Cours IV, 190). Но, во-первых, почему социолог, а не астроном, а во-вторых, ведь социолог потом выработает себе идеалы, после исследования, как же он сможет иметь их до него? В-третьих, кто признает социолога нравственным? Ведь критерии нравственности выработал он сам… Он сам и признает. Значит, всякий, если он сам признает себя нравственным человеком, может быть социологом и будет иметь право навязывать нам свои идеалы.

Субъективисты говорят: социология такая уж наука, что объективно к ней относиться нельзя. Страсти, слезы, кровь человеческая и все такое. Но разве анализ субъективного сам должен быть субъективен? факты прогресса в прошлом дадут нам идеал его в будущем. Субъективисты исследуют прогресс только для человека, объективисты всей природы Гр<ажданского> об<щества>. Ибо 1) природа была эксплуатируема человеком для своего прогресса. 2) Человек есть конечный результат той же природы, а ежели субъективисты станут говорить про свойственные человеку цели, в то время как у природы их нет, то 1) прогресс и у человека был бессознателен (до идеи о прогрессе); 2) почему мы так замыкаемся и [не] признаем у другого существа возможности целей.

Спенсер в своих «Основаниях биологии» сделал крупную ошибку. Допустив регрессивность в социальных явлениях, он не захотел признать ее в природе. Вследствие этого Спенсер пришел к неверному определению прогресса как дифференциации и интеграции. Понятие прогресса – понятие человеческого ума, и определить смысл этого явления можно только наблюдая надорганическую среду. Но где критерий?

Идея прогресса – нечто желательное для человека. Желательно то, что доставляет человеку приятные ощущения, увеличивающиеся наслаждения – 1-й признак прогресса. Но приятное может быть приятно большему или меньшему числу людей – а идея прогресса – у всех. Чтобы дать объективное содержание идеи прогресса, нужно найти источник приятного для всех людей… Реже всего люди сходятся в оценке степени приятности (т. е. прогрессивности) общественных учреждений; чаще (но все же редко) в оценке степени приятности поступательных движений науки. Чаще в прогрессивности орудий, которые участвуют во взаимодействии между человеком и природой. Факты прогресса нужно искать: где? – в природе. Как? – с помощью приложения различных фактов к субъективной идее прогресса – анализируя частную идею, лежащую в основе искусственного произведения человеческих рук – в машинах. Цель их – экономия энергии. Может быть, мнимая? Ибо изобрести и построить машину – нужна энергия. И с другой стороны, может быть, выигрывая в одном отношении, он теряет в другом. Леса жжет. (Бальфур Стюарт: о сохранении энергии.)

А если мы это допустим, выйдет, что человек способен увеличить сумму энергий – т. е. тратить те энергии, которых и не было.

Но возьмем во внимание, что, неизменная в количестве, энергия может изменяться в качестве (энергия движения в свете) и в состоянии (движения и бездействия). Человек может на счёт бездействующих энергий увеличивать действующие, из одного действия перевести их в другое. Механика учит, что усовершенствование машины состоит в увеличении суммы напряженных энергий, идущих на работу, и уменьшения суммы их, остающихся в напряжении.

[Нрзб.] человек 1) может достигнуть большой энергии, затратив малую, 2) употреблять только мертвую, а не ту живую, которая и без того ему служит.

А внутренний смысл этого дела тот, что человек увеличивает свою энергию и изменяет способы затраты этих энергий. А идея приятности? Возрастает ли приятность с увеличением энергии?

Все наши чувствования 4-х сортов: «1) отрицательное страдание: энергия есть, а деятельности нет, 2) положительное удовольствие, сопровождающее нормальную работу нашу, не выходящую за пределы энергии наших органов, 3) положительное страдание – работа превосходящего наличные силы органа – и требующая дополнительной энергии организма, 4) отрицательное удовольствие: заполнение энергий в органе после затраты».

В той 11-й книжке «Русского Вестника» не вред образования доказывался, как утверждал в «Новом Времени» Артемьев, а только та глубокая мысль, что подождать капельку надо, пока экономическое благосостояние мужика подымется.

Н. Емельянов – постоянный ихний рыцарь.

_______________

«Борьба за идеализм» Бердяева 6 кн. «Мир Божий»…

Прежде борьба марксистов и народников, а теперь ортодоксов и критиков. Песенка позитивизма, гедонизма и натурализма спета. В философии метафизика. В искусстве романтизм, вопросы философии, искусства, нравственности опять привлекают русское общество. Потом прочту.

16 декабря, воскресенье. Приходится начать день с констатированья этого грустного и гнусного факта – счастье вовсе не цель, оно средство. Оно последствие нравственной жизни человека. Нравственность – самостоятельное качество(?). Умственное развитие есть приближение к истине и т. д.

Все это насильственно: декаденты только потому хотят поэзии, что наука убила ее, а без поэзии тошно. Но ведь науки не опровергнешь. Бердяев только потому и вводит идеализм, что без него скука. А если и не потому?

Бердяев называет безвыходным кругом: философия, наука, искусство для жизни; ну а жизнь для чего? Говорят: все это полезности в данное время. Все это для жизни. И я говорю: для жизни, для возвышенной – и этим я признаю цель жизни… Прогресс и совершенствование – выше счастья и довольства.

Кантианство – самоцельность человеческой личности. Эволюционист покажет вам относительность истины, абсолютно ценной для вас, и ничего не останется от нее.

Добро безусловно ценная вещь – вы это чувствуете всем существом своим! Это служение Богу правды. Но вот эволюционист показывает вам полезную иллюзорность этого взгляда. Мы когда боремся из-за чего-нб. (12, 13 и 14 стр.). Всё это не протест против эволюционной критики. Только протест против общего захвата всей жизни. Nihil est nihil[190], развитие есть – но должно быть то, что развивается. Психика, красота – и все такое.

Телеологический принцип нужно внести – прогресс есть движение сущего к должному.

Требовать от идеалистов, чтобы они указали абсолютную, вечную красоту, вечное добро, вечную истину – недоразумение. Они по дороге к этим абсолютам, – а те не у них в руках. К Лассалю…

Как ужасно: мы готовы принять мученичество за идеал, а идеал оказывается крошечным и ничтожным.

Нет величия в идее жертвы собственным духом во имя мещанского благополучия.

Переменить: строя жилища для людей, нужно вселить в этих людей другие души.

Марксизм споткнулся, желая дать эволюционное научное обоснование идеализма. Корни идеализма метафизичны, и эволюция исторического процесса лишь условие, а не причина для его проявления. Идеализм с точки зрения (20 стр.) марксистов – преждевременен – ибо энергия общества должна быть поглощена материальной борьбой.

Или он может оказаться запоздавшим, т. к. буржуазное довольство может распространиться. Мы суживаем область того, что необходимо произойдет, и расширяем область должного и справедливого. Раз материальный базис есть средство для достижения идеальных целей (кто ему сказал, что целей! – К. Ч.) – то значит идеология самостоятельна!

Бердяев: процесс познания истины не только средство, но и цель.

Во всех культурных силах: в искусстве (декадентство – тонкие оттенки небуржуйной души), в этике (самоценность добра), в философии (познание истины – цель), в любви (любовь сама цель, а «свобода любви» – «социальное равенство мужчин и женщин» – средства, сами в себе любви не содержащие), в политике («естественное право» – святыня, а с точки зрения утилитаризма можно всякую безнравственность оправдать (с моей нельзя, а я утилитарист. – К. Ч.).

Религия (не нужно сознания ее исторических форм, всякое цельное понимание мира – религия).

Башня строится на материальном базисе, это верно, но ведь дороже сама она, чем «дом для людей», так что признавая полезность и необходимость этого дома – усилим наш идеализм. Finis… Finis et Dei Gloria[191].

_______________

Продолжаю записывать Грота «Опыт нового определения прогресса». Стр. 12. Одно состояние энергии непременно должно сменяться другим… Но не всякая работа сопровождается всеми состояниями. Ведь может отрицательное удовольствие смениться положительным без промежутка страдания, или, например, трата нашей энергии прекратится, чуть только достигнет нормы и пойдет на возобновление.

18 декабря. Рассматриваю книжку «Вестника Европы» и уже готов возвратить – скучно и пусто. Вдруг с дрожанием рук и с содроганьем сердечным нахожу статью Слонимского: «Наши направления» – «На славном посту». Литературный сборник, посвященный Н. К. Михайловскому и Н. Бердяеву. Субъективизм и индивидуализм*.

Отметив нашу русскую склонность к отвлеченным умствованиям при полнейшем игнорировании реальной жизни – Слонимский именно этим обстоятельством объясняет преувеличенное наше представление о социологических работах Михайловского. Далее беглыми – но очень выпуклыми – нужно признаться, чертами – он пересказывает теорию Михайловского. Ну, она мне хорошо известна. Потом Слонимский указывает на несостоятельность этой системы: 1) она исходит из аллегории – общество – организм. По словам Тарда, всякая наука начинается с аллегорий (Les lois sociales)[192]. Она в своем стремлении опереться на какое-нб. основание, при отсутствии его, пользуется аналогией. 2) Ведь каждый общественный орган постоянно изменяется в своем составе, привлекая для своего всестороннего развития отдельных личностей, создает и необходимые условия для их бытия, так что бояться за потерю индивидуальности нечего и утверждать это – значит абстрагировать и личность, и общество. Михайловский, по словам П. Струве, поступает очень ненаучно, рассматривая личность для общества как орган и для себя как организм.

3) Михайловский дал не анализ явления развития общества и личности, а определение этого явления и дедукцию из понятий.

Из П. Струве. «Критическое сознание всякого действительно мыслящего человека неотразимо поставит перед ним эти вопросы (=основные вопросы познания бытия), и горе тому общественному направлению, которое забывает об их постановке и решении или же решает их без напряженной работы собственной мысли по рутине и традиции» (VII).

25 декабря. 1) Достоверности: а) Все частное, индивидуальное калечится во имя общего, во имя природы. Цели свои природа внушила нам в виде наших потребностей, потому-то, удовлетворив их, мы и чувствуем себя неудовлетворенными, что это не наши цели… (Нецеломудренность мужчины и женщины, первая поощряется, вторая преследуется. Здесь проглядывают чужие цели с особой ясностью.) b) нами управляет высший план, которого мы не замечаем. Мудрец – это тот, кто поймет этот план и покорится ему. Он покорит массу. Мудрецов мало, а плохого масса. Значит, олигархия лучше демократии, а монархия и того лучше. Высший тип вовсе не будет счастлив – он оставит счастье толпе, женщины тоже останутся толпе. А мудрец будет силой для воцарения разума.

2) Вероятности. Идея – это музыка (а не скрипка). Мысль, а не человек – носитель их – вот что вывело вещи из движения. Мировая цель в господстве разума.

3) Мечта: Клеточка существует больше, чем атом, и т. д. Масса выработает сверхчеловека.