Михаил Луконин Коле Отраде

Михаил Луконин

Коле Отраде

Я жалею девушку Полю.

   Жалею

За любовь осторожную:

   «Чтоб не в плену б!..»

За: «мы мало знакомы»,

   «не знаю»,

     «не смею»…

За ладонь, отделившую губы от губ.

Вам казался он:

   летом — слишком двадцатилетним,

Осенью —

   рыжим, как листва на опушке,

Зимою —

   ходит слишком в летнем.

А весною — были веснушки.

А когда он поднял автомат —

   вы слышите?.. —

Когда он вышел,

   дерзкий

     такой, как в школе,

Вы на фронт

   прислали ему платок вышитый,

Вышив: «Моему Коле!»

У нас у всех

   были платки поименные,

Но ведь мы не могли узнать

   двадцатью зимами,

Что когда

   на войну уходят

     безнадежно влюбленные —

Назад приходят

любимыми.

Это все пустяки, Николай,

   если б не плакали.

Но живые

   никак представить не могут:

Как это, когда пулеметы такали,

Не встать,

   не услышать тревогу?

Белым пятном

   на снегу

     выделиться,

Не видеть,

   как чернильные пятна

     повыступали на пальцах,

Не обрадоваться,

   что веснушки сошли с лица?!

Я бы всем запретил охать.

Губы сжав — живи!

   Плакать нельзя!

Не позволю в своем присутствии плохо

Отзываться о жизни,

   за которую гибли друзья.

Николай!

С каждым годом

   он будет моложе меня,

     заметней.

Постараются годы

   мою беспечность стереть.

Он останется

   слишком двадцатилетним,

Слишком юным

   для того, чтобы дальше стареть.

И хотя я сам видел,

   как вьюжный ветер, воя,

Волосы рыжие

   на кулаки наматывал,

Невозможно отвыкнуть

   от товарища и провожатого,

Как нельзя отказаться

   от движения вместе с Землею.

Мы суровеем,

Друзьям улыбаемся сжатыми ртами,

Мы не пишем записок девочкам,

   не поджидаем ответа…

А если бы в марте

А если бы в марте

   тогда

     мы поменялись местами,

Он

   сейчас

     обо мне написал бы

       вот это.

Н. Отрада и М. Луконин