Новелла

Новелла

От рожденья он не видел солнца.

Он до смерти не увидит звезд.

Он идет. И статуй гибких бронза

смотрит зачарованно под мост.

Трость стучит слегка. Лицо недвижно.

Так проходит он меж двух сторон.

У лотка он покупает вишни

и под аркой входит на перрон.

Поезда приходят и уходят,

мчит решетка тени по лицу.

В город дикая идет погода

тою же походкой, что в лесу.

Как пред смертью — душным-душно стало.

И темно, хоть выколи глаза.

И над гулким куполом вокзала

начался невидимый зигзаг.

Он узнал по грохоту. И сразу,

вместе с громом и дождем, влетел

в предыдущую глухую фразу —

поезд, на полметра от локтей.

А слепой остался на перроне.

И по скулам дождь прозрачный тек.

И размок в его больших ладонях

из газеты сделанный кулек.

(Поезд шел, скользящий весь и гладкий,

в стелющемся понизу дыму.)

С неостановившейся площадки

выскочила девушка к нему.

И ее лицо ласкали пальцы

хоботками бабочек. И слов —

не было. И поцелуй — прервался

глупым многоточием гудков.

Чемодан распотрошив под ливнем,

вишни в чайник всыпали. Потом

об руку пошли, чтоб жить счастливо,

чайник с вишнями внести в свой дом.

……………

И, прикуривая самокрутку,

у меня седой носильщик вдруг

так спросил (мне сразу стало грустно):

«Кто еще встречает так сестру?»

Только б он соврал, старик носильщик.