ЧТО ДЕЛАТЬ?
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Еще одна весна. Март 1936 года. Ливнями унесло остатки снега. Почва насыщена водой, а дожди все льют, льют без конца. Дороги размыло, развезло, и веселый булочник Айзек, три раза в неделю доставлявший нам хлеб, сегодня прибежал с большой дороги, прибежал пешком. Он всегда сообщал нам самые свежие новости.
— Вода поднялась на 5 футов в реке Коннектикут. Вода поднялась на 9, на 14 футов, я ехал кругом, главную дорогу залило, — говорил он. — Залило железнодорожные пути…
Чтобы пробраться в кооператив в Хемден с яйцами, которые необходимо было продать, мне пришлось ехать более ста миль вместо сорока, окружными путями. Большую дорогу залило. Бедствие было большое: сносило мосты, здания, разрушались дороги, затапливало целые предприятия, причиняя сотни тысяч убытка.
Для всех куроводов–фермеров март ответственный месяц. Если не заведешь в марте цыплят, год пропал, так как осенние яйца очень дорогие. В марте пустишь цыплят, в сентябре уже куры начнут нестись. Мы готовились заранее. В феврале купили петухов–производителей леггорнов, с высокими гребнями, горделивой походкой, отобрали лучших кур и от них заложили яйца в инкубатор.
В марте, как раз во время разлива, начали вылупливаться цыплята. В яйцах уже слышался писк, и цыплята заработали внутри яиц, продалбливая кружок в яйце, откуда они могли вылупиться.
Электричество еще горело. Мы спокойно легли спать.
Ночью слышу жалобный вой из кухни–подвала, где ночевала Веста со своими только что родившимися щенятами. В полусонном состоянии я открыла люк и в темноте спустилась по лестнице вниз и сразу же попала по щиколотку в холодную воду. Зажгла свет. Вижу — вода уже почти дошла до угла, где были щенята.
Выкинули щенят наверх, и мы с Ольгой стали ведрами откачивать воду из подвала. Но скоро поняли, что уровень воды настолько поднялся, что вода просто из колодца по трубам переливалась в нашу кухню — сделать ничего было нельзя. Плита погасла. Но все это было ничто по сравнению со стрясшейся над нами бедой. Потухло электричество!
Инкубатор! Со 102 градусов температура спустилась до 80.
Ольга бросилась зажигать керосиновые лампы под инкубатором, закрывать его одеялами. И тут вспомнили о печах, под которыми у нас были цыплята. Половина печей согревалась электричеством. Пришлось всех цыплят переводить под отапливаемые углем печи. Цыплята крошечные, теснота, давка… Десятками, сотнями мы выбрасывали маленькие желтенькие расплюснутые трупики.
Убыток был для нас немалый. В этот потоп мы потеряли почти весь выводок цыплят в инкубаторе и по крайней мере 50% цыплят в брудерах.
Прошло две недели. Постепенно дороги обсохли, река вошла в берега, загорелось электричество. За это время мы очень устали, а работы было очень много. Бурей поломало деревья, снесло крыши, погибли цыплята. Денег не было. Мы подумывали продать или закрыть ферму и самим куда–нибудь наняться. Мы сказали о нашем желании Джейн Ад–дамс, которая гостила у своей приятельницы, профессора Гарвардского университета. Сказали, что мы очень хотим найти работу, может быть, в имении у кого–нибудь по хозяйству. И очень скоро мы получили ответ, что место есть и что в такой–то день наши наниматели приедут к нам с предложением.
И вот к нашему домику подкатил прекрасный автомобиль. Из него вышли две дамы: профессор Гарвардского университета и другая дама.
— Я очень рада, что мне посчастливилось достать вам это место, — сказала профессорша. — Я знаю, что вы очень устали жить в таких условиях…
Но никакого восторга, как ожидали дамы, с нашей стороны не последовало, когда нанимательница изложила нам свои условия.
— У меня большая молочная ферма, — сказала она. — Семь человек рабочих. Их надо обслужить. Готовить, убирать, стелить им постели, стирать белье — у меня есть машина, гладить…
— Простите, а сколько, вы думаете, вы сможете нам платить?
— Вы будете иметь две хорошие комнаты, ванну, хорошую пищу три раза в день… Да, я забыла еще сказать.
По воскресеньям вы должны будете продавать мороженое на большой дороге…
— Да? И…
— При всем том, что я вам предлагаю, вы еще, каждая из вас, будете получать до 15 долларов в месяц.
— Thank you, — сказала я.
— Вы будете обеспечены всем, никаких забот, все к вашим услугам, и главное, прекрасные комнаты с ванными, — продолжала дама.
— И никакой грязной работы, — добавила профессорша.
— Спасибо еще раз, — повторила я. — Но я предпочитаю чистить навоз своих коров и кур. Разве вы не понимаете? Мы здесь сами хозяева, что хотим, то и делаем. А что касается заработка, то мы вдвоем на ферме зарабатываем не менее 200 в месяц.
Ольга молчала, но я знала, что она вполне согласна со мной.
Дамы, по–видимому, обиделись неблагодарностью русских женщин, сели в свой блестящий автомобиль и уехали.
Мы с Ольгой их провожали.
Мы продолжали искать работу. Мы просили м-ра Ярроу и его друга, очень влиятельного американца Р., помочь нам найти работу.
— А не знакомы ли вы с кооперативной работой? — спросил меня г-н Р.
Вспыхнула надежда.
— Да, я много работала в России по кооперации, устраивала в Ясной Поляне всевозможные кооперативные общества и товарищества, была членом нескольких больших коопераций, изучала теоретически кооперацию, как русскую, так и скандинавскую.
Г-н Р. мне сказал, что как раз сейчас разрабатываются проекты по кооперации, которые оплачивают PWA, и в Нью—Йорке требовались работники по этой специальности.
Не откладывая в долгий ящик, я немедленно поехала в Нью—Йорк. Дама, которая меня приняла, задавала мне бесконечные вопросы по кооперации и под конец мне заявила:
— Я не сомневаюсь в том, что вы будете приняты. Должна вам честно признаться, что я гораздо меньше знаю по кооперации, чем вы. I enjoyed our talk[128]. Вы многое мне открыли. Я, например, никогда не подозревала, что около 30% русского населения было кооперировано во время войны, что кооперация вообще была настолько развита в России.
Мы расстались друзьями, и я не сомневалась, что буду принята. Хотя обещанная плата была небольшая, только 80 долларов в месяц, на зато работа была мне очень по душе.
Но каково было мое изумление и разочарование, когда я получила извещение, что меня не приняли.
— Бросьте это дело, — сказал мне наш сосед, житель аристократического района у реки, г-н Р. — Вас все равно не пропустят в кооперативное дело. Мне приятель сказал, что в Нью—Йорке оно пронизано коммунистами… А скажите, вы когда–нибудь торговали?
— Да, — ответила я. — Не в России, нет, там только меняла на барахолке старые платья на муку. А здесь, вы же знаете, торгую овощами и яйцами с фермы.
— Я не про такую торговлю говорю, я говорю про настоящий бизнес.
— Нет, а что?
— Могли ли бы вы продавать дома, готовые дома, которые можно собирать и перевозить?
— А почему же нет? — спросила я. Воображение мое уже рисовало, как я буду описывать покупателям преимущества таких домов: удобство, быстрота сооружения.
— Ну, я подумаю, — сказал г-н Р.
Но торговать домами была приглашена молодая аме–риканочка, дело не пошло и вскоре закрылось. Что было делать?