262
262
Алексей Максимович Горький вспоминал, как застал однажды у Чехова молодого учителя.
Сначала гость говорил шибко умными словами. Но постепенно, общаясь с Чеховым, «оттаял» и признался:
— Шел я к вам, будто к начальству — с робостью и дрожью, надулся, как индийский петух, хотел показать вам, что, мол, и я не лыком шит… А ухожу вот — как от хорошего, близкого человека, который все понимает. Великое это дело — все понимать! Спасибо вам! Иду. Уношу с собой хорошую, добрую мысль: крупные-то люди проще и понятливее, и ближе душой к нашему брату, чем вое эти мизеры, среди которых мы живем. Прощайте! Никогда я не забуду вас…
Нос у него дрогнул, губы сложились в добрую улыбку, и он неожиданно добавил:
— А собственно говоря, и подлецы — тоже несчастные люди, — черт их возьми!
Когда он ушел. Антон Павлович посмотрел вслед ему, усмехнулся и оказал:
— Хороший парень. Недолго проучит…
— Почему?
— Затравят… Прогонят… Подумав, он добавил негромко и мягко:
— В России честный человек — что-то вроде трубочиста, которым няньки пугают маленьких детей…