218

218

Выступая на I Всесоюзном съезде советских писателей 21 августа 1934 года, Илья Григорьевич Эренбург, в частности, говорил: «Нельзя подходить к работе писателя с меркой строительных темпов. Я вовсе не о себе хлопочу. Я лично плодовит, как крольчиха, но я отстаиваю право слонихи быть беременной дольше, нежели крольчиха.

Когда я слышу разговоры — почему Бабель пишет так мало, почему Олеша не написал в течение стольких-то лет нового романа, почему нет новой книги Пастернака и т. д., — когда я слышу это, я чувствую, что не все у нас понимают существо художественной работы. Есть писатели, которые видят медленно, есть другие, которые пишут медленно. Это не достоинство и не порок — это свойство, и нелепо трактовать таких писателей как лодырей или как художников, уже опустошенных».

В справедливости слов Ильи Оренбурга убеждает диалог, который произошел однажды между молодым преуспевающим беллетристом и Юрием Карловичем Олешей.

— Мало вы пишете, Юрий Карлович, — сказал плодовитый молодой литератор Олеше. — Все, что вы написали, я могу прочитать за одну ночь.

Олеша тут же отпарировал:

— А я за одну ночь могу написать все, что вы написали…