102

Писатель Иван Григорьевич Падерин вошел в литературу сразу же после войны документальным повествованием «На главном направлении». «Записки офицера». В записках он рассказал о своем Соевом пути от Подмосковья и стен Сталинграда до Берлина, где со своим полком штурмовал рейхсканцелярию Гитлера. Позже он переведет документальные свидетельства в художественное полотно романа «Когда цветут камни». Потом у него выйдет еще одна беспощадная в своей искренности книга под названием «Ожоги сердца», в которой он поведает о том, как будучи в Кулунде секретарем райкома комсомола приведет четыреста своих комсомольцев под Москву, где почти все они полягут на поле боя, защищая столицу нашей Родины.

После войны Иван Григорьевич работал спецкором в «Известиях», выступая на страницах газеты с очерками о трудовых подвигах соотечественников, восстанавливающих хозяйство страны, строящих новые заводы, города.

Затем в середине пятидесятых годов оказался в журнале «Октябрь», став заместителем главного редактора Федора Панферова. Первым заместителем был известный автор «Записок следователя» Лев Романович Шейнин. Между ними возник «производственный» конфликт.

Шейнин всячески проталкивал роман одной особы, вроде и Панферова уговорил напечатать его в одном из ближайших номеров. Падерин же был категорически против.

И когда на редколлегии Панферов заявил, что роман будет напечатан, Падерин заявил, что роман печататься не будет, Панферов вскинул глаза на Падерина и спокойно сказал:

— Иван, ты же военный человек. И потому знаешь, что могло бы быть за невыполнение приказа генерала. Я все-таки в редакций генерал.

Падерин встал:

— Так что могло быть?

— Могли и расстрелять, — спокойно сказал Панферов. Иван Григорьевич рванул на себе рубаху:

— Стреляй, сука! Немая сцена.

Падерин бросился к двери, хлопнул ею и поехал к себе в Ховрино, где с семьей снимал комнату…

Прошло часа два.

И вдруг возле дома, где жил Падерин, остановилась машина Панферова. Он приехал к Ивану.

Войдя в комнату сказал:

— Слушай, Ваня, ну погорячились. Мало ли что бывает. Ну хрен с ней, с этой авторшей, ну не будем печатать роман. Поехали на работу.

— А теперь вопрос уже стоит по-другому, Федор Иванович, — сказал Падерин.

— И как же он теперь стоит? — спокойно спросил Федор Иванович.

— Или я, или Шейнин.

— Ну, если так, — Панферов поднялся, развел руками, — ты уж извини…

И уехал.