238

238

Жил в конце ХVIII — начале XIX века литератор Алексей Данилович Копьев, перу которого принадлежит несколько комедий. Одна из них, опубликованных в 1794 году, называлась «Что наше, тово нам и не нада». В ней он попытался графически передать фонетические особенности разговорной речи, типа: «што йта за дьявальске навадениё». И в таком духе написана вся пьеса.

Естественно, подобные «художественные» откровения не минуют внимания охотников на меткое словцо. А посему о Копьеве существовало немало баек в литературной среде. В частности, в книге «Записки о моей жизни» Николая Ивановича Греча, ученого-лингвиста и главного редактора журнала «Сына Отечества» рассказывается о таком эпизоде.

Когда Павел I вступил на престол, он ввел безобразную форму мундиров. Ее обязаны были носить военные чины. А Копьев — бывший адъютант князя Зубова, фаворита Екатерины II, очень болезненно воспринял необходимость своей поездки в Москву с какими-то приказаниями.

И он решил посмеяться над новой формой: сшил себе перед отъездом мундир с длинными широкими полами, привязал шпагу к поясу сзади, подвязал косу до колен, взбил себе преогромные букли, надел уродливую треугольную шляпу с широким золотым галуном и перчатки с крагами, доходившими до локтя. В этом костюме он явился в Москву и уверял всех, что такова, действительно, новая форма.

Об этом узнал Павел и велел привезти Копьева в Петербург, а по прибытии представить к нему в кабинет.

Увидев шутовской наряд, Павел произнес:

— Хорош! мил! — и добавил: — В солдаты его!

Приказание было исполнено.

Копьеву в тот же день забрили лоб и зачислили в один из армейских полков в Петербурге. И надобно же было случиться, что оказался он под началом некоего Чулкова, который прежде стоял у него в передней.:

Естественно, Чулков не преминул потешиться над бывшим своим начальником. Призвал его к себе, осыпал ругательствами и насмешками, а потом спросил:

— Да говорят, братец, что ты пишешь стихи?

— Так точно, писывал в былое время, ваше высокородие…

— Так напиши мне теперь похвальную оду, слышишь ли! Вот перо и бумага!

— Слушаю, ваше высокородие! — ответил Копьев, подошел к столу и написал: «Отец твой чулок, мать твоя тряпица, а ты сам что за птица!»..