155
155
Известно, что в начале 1920-х годов стали, как грибы, возникать литературные группировки. В их манифестах, декларациях, заявлениях очевидным было стремление не только к оригинальничанию, но и стремление перещеголять друг друга в представлении себя новым словом в революционном искусстве.
В каждом из подобных заявлений проступал прежде всего формализм.
Скажем, несколько «новаторов» в Ростове-на-Лону, образовав группу «ничевоков», на своем «знамени» начертали:
Ничего не пишите!
Ничего не читайте!
Ничего не говорите!
Ничего не печатайте!
Другая группировка, назвавшая себя «фуистами», проповедовала «мозговой разжиж».
«Биокосмисты» превращали землю в космический корабль, который будет управляться «умудренной волей биокосмиста».
Примерно в таком же ключе заявляли о себе «миминисты», «неоклассицисты» и др.
19 сентября 1922 года Валерий Яковлевич Брюсов выступал в Москве с лекцией о современной литературе.
Среди записок ему пришла и такая: «Что за течение „экстрактивизм“, представителям которого являются поэты Бур, Чарский и Орловский»?
В ответ Брюсов заявил о своем невежестве, ибо не только не знает поименованных товарищей, но и о самом понятии «экстрактивизм».
О тех годах Михаил Светлов в автобиографии писал: «Я с горестным удивлением вспоминаю тогдашнюю Москву. Чего только не было! Не говоря уже об имаженистах, были еще и „фуисты“, и „ничевоки“ и еще какие-то течения. У меня и сейчас сохранилась книжица „Родить мужчинам!“ Даже болея менингитом, нельзя написать такое…»