135

135

Лев Абрамович Кассиль нередко рассказывал нам, его семинаристам в Доме Детской книги, различные истории из писательской жизни. Особенно интересными были его воспоминания о Маяковском.

С великим современником его счастливо свела жизнь в самом начале его литературных и журналистских опытов.

— Владимир Владимирович, — вспоминал Кассиль, — был очень требовательным к слову и терпеть не мог халтуры. Вот вам только один пример, подтверждающий мои слова.

Как-то раз ко мне обратился журнал типа «Овощи и фрукты» с предложением написать статейку по поводу сезонной распродажи зелени или еще какой-то сельхозпродукции, к тому же пообещали приличный гонорар. Я согласился.

Однако уже неся в редакцию свое нехитрое сочинение не знаю почему, но вдруг вспомнил про Маяковского. Сердце так и екнуло: а вдруг прочитает?! Но тут же возразил сам себе: будет тебе Маяковский читать какой-то журнал «Овощи и фрукты».

И тем не менее, — придя в редакцию, заменил подпись под статейкой. Вместо «Лев Кассиль» поставил инициалы «Л.К.»

Сдал материал и забыл о нем.

А далее случилось вот что.

Однажды на Таганской площади вдруг увидел Маяковского. Тот был чем-то очень взволнован. Похолодев, увидел у него в руках номер злополучного журнала. Мне захотелось скрыться. Но Маяковский меня заметил и поверх голов прохожих, прогремел его раскатистый голос:

— Стойте!..

Площадь буквально замерла.

Своими огромными шагами Маяковский пересек ее и остановился напротив прижавшегося к стенке Кассиля.

— Что же вы, голубчик, халтурой занялись? Овощехранилищным делом заинтересовались?! Так вы хотите в литературу войти?! И видишь ли, все же блестки совести в вас пробудились — постеснялись подписаться своим именем, заменили его какими-то «лыками».

Вокруг собралась толпа.

— Я делаю знаки Маяковскому: что не гоже публично выступать.

Но он вроде бы и не обращал внимания на окруживших нас людей.

Тогда я тихо произнес: «Неудобно же, Владимир Владимирович. Люди».

Маяковский смолк и тут же обратился к толпе:

— Он стесняется! А когда халтуру писали, не стеснялись?!

Потом остановился, взял мою голову под мышку и уже спокойно произнес:

— Ну, пойдемте! Я из вас эти самые «лыка» повыдергаю…