Партизанские будни

Партизанские будни

К нам самолеты стали прилетать реже. Появилось много свободного времени. Мы использовали его для политико-массовой работы, проведения организационных мероприятий и, конечно, для отдыха. Одним словом, набирались сил для последующих боев. Воспользовались передышкой и пополнили роты за счет новичков. Организовали боевую учебу и подготовку специалистов: минометчиков, пулеметчиков, минёров, истребителей танков. Назначили командиров вместо погибших и отправленных на лечение.

На первой роте закрепился Иван Деянов. Вторую принял бывший артиллерист Халупенко Петр Федорович. Командиром первого батальона назначили начальника штаба второго батальона Николая Гавриловича Шумейко, а на его место — Григория Коровченко. Комиссаром 1-го батальона — Хоменко И. П.

Для улучшения политико-воспитательной работы с бойцами во всех ротах были назначены политруки. В нашем полку политруками назначили Л. Я. Прутковского, С. Л. Подвязного, И. И. Даниленко, В. А. Селенко. Александра Карповна Демидчик стала политруком главразведки.

Всех их мы хорошо знали. Коровченко к нам перевели из второго полка. Это — бывалый партизанский командир. В отряд пришел в декабре 1942 года. Долгое время воевал в батальоне Кульбаки. Командовал ротой. Участвовал во многих боях. В весеннем рейде 1943 года по Украине рота под его командованием уничтожила тридцать гитлеровцев, охранявших мост на шоссе Иванков—Дымер, и взорвала мост. При бое с припятской флотилией немцев рота потопила катер и баржу с зерном, стойко оборонялась в междуречье Днепра и Припяти. При разгроме немецкого гарнизона в Вяжищах Коровченко был ранен. Его отправили на Большую землю. После выздоровления Гриша вернулся в соединение и был назначен начальником штаба батальона во втором полку. Но ему опять не повезло. В марте 1944 года получил второе ранение. На этот раз отправлять в госпиталь не пришлось. Он выздоровел в дивизии. Молодой, подвижный, Коровченко был под стать своему новому командиру — Александру Филипповичу Тютереву. Он с первых же дней деятельно взялся за подготовку подразделений к очередному рейду.

Во время рейда мы не имели возможности проводить общие партийные и комсомольские собрания. Теперь наверстывали упущенное. Многие партизаны подали заявления с просьбой принять в ряды партии. Писали коротко: «Хочу идти в бой коммунистом», «Хочу защищать Родину с партийным билетом у сердца»… Были и такие, которые писали более пространно: «В тяжелый час для Родины, когда фашистская гадина топчет нашу священную землю, несет горе советскому народу, хочу быть в первых рядах защитников социалистического Отечества. Клянусь, что пока руки в силах держать оружие, пока бьется мое сердце, я, не жалея здоровья и самой жизни, буду драться до полной победы над врагом…»

В партию шли самые достойные воины. Так было во всех полках, во всех подразделениях.

После гибели капитана Тоута Иосифа Иосифовича наш полк остался без комиссара. Партийно-политической работой пришлось заниматься командиру полка Бакрадзе и мне. Нам помогали секретарь комсомольской организации Вася Олейник и комиссар второго батальона Непомнящий, который был избран секретарем партийного бюро полка. Об этом энергичном коммунисте хотелось бы рассказать более подробно.

Александр Борисович Непомнящий — лет тридцати пяти, коренастый, с маленькими черными усиками. По профессии инженер-конструктор. Окончил два института. Работал на заводах Сталинграда и Краматорска. Воевать начал с августа 1941 года в должности помощника командира полка по артиллерийскому снабжению. Участник обороны Киева и боев на Днепре.

Осенью сорок первого года при прорыве из окружения в районе Яготина был ранен и попал в плен. На его глазах гитлеровцы расстреляли около ста пленных командиров, политработников, евреев. Непомнящий чудом уцелел.

Начались скитания по пересыльным лагерям для военнопленных: Борисполь, Дарница, Киев, Коростень. Неизвестно, какая бы участь постигла Александра Борисовича, не попади он в лагерь военнопленных в Овруче, который охраняли солдаты 101-го полка, 2-й охранной словацкой дивизии. И хотя в лагере хозяйничали немецкие офицеры, режим здесь был менее строгим, чем в других лагерях.

Горе не сломило волю коммуниста Непомнящего. Он стал присматриваться к товарищам по несчастью, сколачивать группу из надежных, стойких ребят. Первоначально в эту группу вошли донской казак Саша Коженко, Федор Глебов из Тамбова, киевлянин Аркадий Щупак. Потом присоединились Николай Гречко, ярославец Алексей Краев и рязанец Иван Нотах. Группа разрасталась…

Начали знакомиться с словацкими солдатами, прощупывать их настроение. Многие из них охотно вступали в разговор с пленными, разрешали им получать передачи от жителей Овруча.

Однажды в лагерь приехала группа словацких офицеров. Среди них выделялся выправкой стройный офицер в очках. Это был начальник штаба 102-го словацкого полка. И хотя советские военнопленные тогда не могли знать, что капитан Ян Налепка — антифашист, все же ощутили в его отношении дружеское участие. Несколькими малозначащими замечаниями он дал понять пленным, что для них еще не все потеряно. Надо находить свой путь дальнейшей жизни.

Среди пленных начали создаваться патриотические группы. Со временем в эти группы включались и словаки. Как-то подошел словацкий солдат, ткнул себя пальцем в грудь, назвался Яном и сказал: «Словей русса не убиет».

— Я всегда помню наказ отца, — разоткровенничался Ян. — Когда меня мобилизовали, отец на прощание сказал: «Сынок, никогда не поднимай руку на друга. А друзья наши — русские…»

Ян при каждом удобном случае, когда вблизи не было офицеров, угощал пленных сигаретами, разговаривал, не таясь, высказывал вражду к немцам. Он доверительно сообщил, что многие словаки не хотят воевать против русских. От него же узнали, что капитан Ян Налепка пользуется большим авторитетом среди словацких солдат, а немцы его недолюбливают.

Ян познакомил Непомнящего с надежными словаками, предупредил, кого надо остерегаться.

В конце декабря 1941 года Ян шепнул, что из числа военнопленных будут отбирать команду человек 20–25, которых отправят на заготовку дров. С его же помощью в эту команду была включена вся группа Непомнящего.

Команду доставили в Козинки в семи километрах от Мозыря. В этом лагере Непомнящий и Глебов пробыли почти год и создали интернациональную подпольную группу. В нее, кроме советских товарищей, входили словаки Ян Быстрая, Андрей Сакса, Андрей Палша, Виктор Кендеру и другие. Началось настоящее братание советских патриотов и словаков. Словаки организовали прием по радио сводок Совинформбюро, которые размножали и распространяли среди пленных, словаков и местного населения. До народа доходил голос Москвы, и это в то время, когда фашисты кричали на всех перекрестках о взятии советской столицы и города Ленинграда.

С помощью словацких друзей пленные начали добывать оружие, прятать его и готовиться к побегу.

Как ни скрытничали подпольщики, все же немцы заподозрили что-то неладное в лагере и намеревались провести тщательную проверку и чистку. Узнав об этом от словаков, пленные ускорили подготовку к побегу. Этому способствовало и то, что словаки сообщили пленным о продвижении к Лельчицам крупного партизанского отряда. Медлить нельзя.

Побег назначили на воскресенье, когда офицеры, обычно, развлекаются. С солдатами охраны договорились, чтобы они не поднимали тревоги до утра. А на постах как раз стояли Ян Быстрая и его друзья. На прощанье Непомнящий и Ян обменялись фотокарточками и адресами, пообещав после войны разыскать друг друга[23].

Глубокой ночью группа в тринадцать человек выбралась из лагеря через заранее проделанный в заборе проход. К ним присоединился лейтенант Иван Климов, скрывавшийся в крестьянской семье в Козинках. Через три дня, утром 24 ноября 1942 года подошли к селу Стодолищи и были задержаны партизанской заставой ковпаковцев. Двое из группы по пути зашли в деревню и вновь попали в руки немцев.

Всех прибывших зачислили в отряд. Сашу Коженко взял Вершигора в тринадцатую роту ездовым. Непомнящего определили в боевой расчет 45-миллиметрового орудия в восьмую роту.

А через несколько месяцев большинство словаков из лагерной охраны в Козинках, в том числе Андрей Сакса и Андрей Палша, пришло к нам. Сакса и сейчас командует отделением в главразведке, а Палша, во время нашего пребывания в Карпатах летом сорок третьего года, ушел в Чехословакию. В это же время словацкий полк почти в полном составе во главе с Яном Нелепкой перешел на сторону советских партизан и вместе с соединением генерала А. Н. Сабурова участвовал в освобождении города Овруча. В этом бою Ян Налепка погиб. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Прежде чем попасть в 1-й полк, Непомнящий воевал политруком восьмой роты, комиссаром артбатареи и 7-го батальона в 3-м полку. Дело свое Александр Борисович знает хорошо, к порученным обязанностям относится со всей душой, большую заботу проявляет о бойцах. Вместе с комбатом Тютеревым и начальником штаба Коровченко он многое сделал для поддержания боевой способности батальона.

…При организации полка меня избрали секретарем штабной партийной организации. Как-то ко мне подошел Юра Колесников. Обычно разговорчивый, веселый, любитель пошутить, на этот раз он был серьезным. Чувствовалось, его что-то волнует. Наконец Юра решился.

— У меня к вам большая просьба, — заговорил он.

Меня удивило его обращение на «вы». Мы были друзьями, а тут вдруг такая официальность.

— Что же у вас за просьба, Юрий Антонович? — в тон Колесникову спросил я.

— Прошу вашей рекомендации в партию, — сказал Юра и поспешил добавить: — Правда, вы меня знаете всего пять с половиной месяцев. Заверяю — краснеть за меня не придется. Доверие оправдаю.

— Эти пять месяцев стоят пяти лет, — ответил я и перешел на дружеский тон. — В тебе я не сомневаюсь. С удовольствием поручусь за тебя. Когда надо?

— Сейчас, — повеселел Юрий Антонович. — У меня две уже есть… Спасибо.

Я тут же написал рекомендацию и вручил Колесникову.

Сложнее было с Мирославом Зимой. Он попросил рекомендацию еще во время рейда. Человек он замечательный, прекрасный знаток своего дела, к работе относится с душой, врага ненавидит. По всем статьям заслуживает высокого звания коммуниста. Но как быть? Ведь он не является гражданином Советского Союза. Это и поставило меня в тупик. Я откровенно сказал ему о своем затруднении. Попросил подождать, пока посоветуюсь с замполитом дивизии. При первом удобном случае я обратился за разъяснением. Николай Алексеевич Москаленко выслушал меня и сказал:

— Чудак человек, кто же за него поручится, если не мы? Воюет-то он вместе с нами. Думаю, мы имеем право рекомендовать доктора в ряды Коммунистической партии.

Так решился вопрос о приеме Мирослава Зимы кандидатом в члены партии.

Изрядно пришлось потрудиться и нашему комсомольскому секретарю Васе Олейнику. Основной состав полка — молодежь, много среди них новичков. Васю просто забросали заявлениями о приеме в комсомол. На помощь Олейнику пришел вездесущий Миша Андросов — главный комсомольский секретарь дивизии. Он часто бывал в полках и подразделениях, помогал комсоргам организовать работу среди молодежи.

…Большую работу провели наши хозяйственники во главе с Николаем Боголюбовым. Отремонтировали повозки, упряжь, перековали лошадей, рассортировали и упаковали грузы, распределили боеприпасы по батальонам и ротам, создали полковой резерв. В порядок привели одежду и обувь.

Подразделения были готовы к походу.