ДЖУМБЕР КАХИАНИ:

14.18. Участок № 14. Восхождение начинаем в 6 часов 45 минут. Так рано на трассу выходим впервые. Как человек, идущий в потемках, плотью чувствует приближение стены, так и каждый из нас нутром, кожей чувствует возможную опасность, которую готовит нам крыша.

Талая вода крошечным ручейком бежит по крыше, каплет на затылок, стекает на шею, оттуда за шиворот, на грудь. Капли дождя — как тиканье часов: стучат, стучат, стучат...

Желоб, на который мы возлагали надежды, метров через двадцать развернулся в гладкую стену. Ушба обманула нас, и мы — словно птицы, которых приманили к ловушке обильно рассыпанным кормом. Нам необходимо было любыми силами вырваться из этой чертовой ловушки.

Некоторое время мы упорно рассматриваем крышу. Вытянув шеи, молча изучаем ее, ищем ахиллесову пяту. Тщетно!

Погода странная. Туман поредел. Однако все равно метрах в двадцати ни черта не видно. Да, так и есть, через несколько минут на наши лица падают первые пушистые снежинки.

— Страховка на шлямбурных крючьях! Если где-нибудь обнаружится трещина, применяйте и скальные крючья! — командует Старший.

Всем ясно: он решил штурмовать карниз сам. Это смертельный риск.

Некоторое время мы молчим, в замешательстве переглядываемся...

А может, он шутит?

Нет, конечно, не шутит. Сейчас не до шуток.

— Двое идут вперед с помощью веревочных лестниц, бурят стену, когда они устанут, их сменят другие, тех, в свою очередь, сменит следующая пара... пройдет — хорошо, а нет — так что ж...— говорит Шалва. Он окидывает нас растерянным взглядом и от бессильной злости сплевывает сквозь зубы.

Всем ясно — Михаил идет на смертельный риск. Он решил один на один сразиться со стеной и ползком взобраться на крышу. Если сумеет — вся группа выйдет на спокойный предвершинный гребень и выиграет один рабочий день. А если нет?.. Все Львиное ущелье, все болельщики, где бы они ни были, затаив дыхание следят за нашей борьбой и ждут победы. А мы обманем их надежды, их веру... Нет, это совершенно невозможно! Как мы потом посмотрим в глаза односельчанам, товарищам, тбилисским коллегам...

Михаилу вспомнился в эти минуты Белый Старец. «Восходитель — это особый человек,— говорил Тэтнэ Аптол.— Охотник может возвратиться с охоты с пустыми руками, никто, кроме домашних, и знать того не будет. Восходитель не принадлежит себе, за свои победы и поражения он отвечает перед народом... За восходителем по пятам следует опасность, опасность подстерегает его на каждом шагу, и если в минуту испытания чувство в нем возьмет верх над разумом — он будет побежден...».

«Рассудительность, разумность...— думал Михаил,— если бы здесь оказались Белый Старец или отец, что бы они посоветовали? С какой стороны, откуда атаковали бы они гранитную крышу? Может, и они, как Шалико и Михо, предпочли бы возвратиться обратно? Может, сейчас самое разумное — именно повернуть обратно? А что значит разумное? Пусть бы кто-нибудь объяснил мне, что разумно в этой ситуации, сказал бы, как поступить, куда идти, в какую

сторону? Задний ум крепок, когда арба перевернется, легко рассуждать».

Есть такая притча или сказка: некто ехал верхом по горной тропинке. Вдруг конь под ним оступился и, свалившись в обрыв, убился насмерть. Всадник уцелел. Он отсек ногу у своего павшего коня, поднялся на ту тропинку, приложил к ней копыто и говорит: «Эх, бедный мой скакун, ведь если бы ты поставил эту свою проклятую ногу поглубже на тропинку, не скатился бы с этой кручи и не отдал богу душу...» Но почему чутье не подсказало ему вовремя, куда и как направить коня? Почему сам он не натянул вовремя поводья?..

Пусть же скажет мне кто-нибудь, как поступить, пусть убедит в своей правоте, и я звука не издам против. Но кто придет сюда, чей голос достигнет этих диких круч! Пусть скажут товарищи. Я поверю им. Говорят, один ум хорошо, а два — лучше, а нас шестеро... Только бы не говорили об отступлении!..»

— Сперва попробуем шлямбурные крючья,— предлагает Гиви.— Будем идти по-прежнему связками, часто сменяя друг друга. Десяток крючьев вобью я...

— И я десять,— поддерживает его Шалва.

— Я тоже вобью десять,— вступает и Джокиа.

— Попробуем на шлямбурных крючьях? — Михаил оглядел хмурые лица.— Поддастся этот чертов гранит?

«Видишь, как она сверкает? Будто затаила что-то недоброе...»— вспомнились Михаилу слова погибшего Мышляева. Они всплыли в памяти, как пузырьки всплывают на поверхность минерального источника.

— Поддастся! Конечно, поддастся! — в один голос отозвались все.

— Ну ладно, пусть так. Может, доберемся до края карниза, и то дело. А потом попытаемся ползком забраться на карниз...

Снова наступило молчание. С помощью шлямбуров они действительно как-нибудь доберутся до карниза, но дальше? Что дальше? Как вбивать крючья снизу вверх? Никто не сможет это сделать, никто на свете. А как они смогут переползти? Если невозможно вбивать крючья, как же можно переползти? По лицу Михаила нельзя определить, что он собирается делать, на что надеется, но если наши догадки верны, ведь это самоубийство! Он идет на самоубийство, думали товарищи.

— Значит, так...— Михаил потер руки.— Наблюдает за страховкой Джокиа. Остальные будут действовать сообразно с обстоятельствами. Сегодня наша штурмовая тактика несколько изменится...