В обратный путь

В обратный путь

Очередной налет застал меня у подножия кургана, где находился телефонист, обслуживавший промежуточный телефон. Он принял буссоль и бинокль погибшего разведчика.

Сорок минут спустя я был на окраине села Пески. Дорога обстреливалась. Телефонисты настояли, и я повернул в обход по лугу. Бывший НП 6-й батареи занимала пехота. Старший сказал: «Артиллеристы ушли полчаса назад... кажется, к вышке». Он указал тригопункт на пригорке...

Две-три перекладины соединяли наклонно врытые столбы. Поблизости не видно укрытий. Ни кустика. На верхнем ярусе находились люди. Что заставило их забраться на тригопункт?

Когда я подошел, батарея вела огонь. Сержант Митрошенко приколачивал прикладом ступеньки. Он сказал, что цель — колонна автомашин. Здесь временный НП, основной — в Подгорном на колокольне церкви.

— ...Колонны идут одна за другой, не боятся даже разрывов... уже третий десяток машин, — сообщил телефонист.

Варавин сидел на веревочном переплете, в верхней части сооружения, обхватив столб ногами. Ему уже известно о гибели командира корпуса.

— Так... с плацдармом не получилось... пустили козла в огород... вы втроем?.. — он не договорил.

Завыл снаряд. И целая очередь. Бризантные разрывы обложили тригопункт со всех сторон. Осколки вонзались в пыльную землю кургана.

Ровиков не было, за столбом какое укрытие? Снаряды рвались в воздухе. Хуже всех Варавину, он не мог усидеть на семиметровой высоте и не решался сойти. От столбов летели щепки. Варавин подал команду, спрыгнул вниз. Приземление оказалось неудачным. Варавин не мог стать на ногу.

— ...бегом в Подгорное... Я... уверен, с колокольни виден Брусилов... доберусь как-нибудь.

Новая очередь. Возле тригопункта ни одного человека. Где они? Вернулся Митрошенко, разведчик. Они тащили, подхватив под руки, командира батареи.

— Целы? Дайте передохнуть, — взмолился Варавин. Грохотали разрывы. Варавин снова остановился. Зачем его занесло на этот тригопункт?

— Я был в пути, когда передали о колонне. Не возвращаться же. До стогов далеко, я рискнул... не хотелось упустить, — он морщился от боли.

Куда и откуда шла колонна?

— Колонна... не колонна... полсотни машин... под тентами... подвозят грузы в Брусилов... севернее села просматривался участок дороги, два километра... я вывел разрывы.

С ПНП Пономарева около четырнадцати часов я наблюдал дорогу за Брусиловым. Никакого движения...

— По-видимому, немцы доставляют боеприпасы... днем... на самый передний край... готовятся...

Стрельба затихла. На окраине Подгорного во дворах повозки, пехотинцы. Стояла на возвышении церковь, окруженная старыми липами, — ветхое деревянное сооружение, крытое потемневшим от времени тесом.

Варавин не мог подняться на колокольню и устроился на ступеньках. Начинало темнеть. Я поднялся к приборам.

Тусклые огни окаймляли Чернигов. Более ярко светилось зарево в районе села Брусилова, напротив плацдарма, обрисовывая темневший вдали горизонт. С командиром дивизиона связи не было. С пехотой — тоже.

— До сих пор не найти пехоту, — Варавин выговаривал Смолькову. — Отправляйтесь обратно! Осмотрите район старого НП... узнайте, как там дела... сейчас двадцать один ноль. Возвратиться не позже двадцати двух тридцати.

Телефонисты помогли Варавину спять сапог. Видимых повреждений ног не было, но обувь одеть он не мог. Явился санинструктор-пехотинец, перебинтовал ногу, и Варавин, охая, перебрался под стену к месту ночлега.

— Пройдет, — морщился он, — посмотрим утром... устраивайтесь рядом... Помкомвзвода, вернется Смольков, поднимите меня.

* * *

Наступило утро. Со стороны Брусилова летел корректировщик. Отовсюду раздавались выстрелы. За домами отстукивала дробь счетверенная установка.

В щели переговаривались телефонисты. Варавин брился. С колокольни слышен голос Смолькова.

— ...везде пишешь... «орудийные вспышки»? А здесь даже время не поставил. Разве это схема целей? Черт знает что... плохо велось наблюдение... через десять минут чтобы записи были переделаны. Десять минут!

- — Вот, пожалуйста, — Варавин поднял голову, — Смолькову... через десять минут ... мне через пять... Сегодня мы взаимодействуем с подразделениями шестьдесят второй стрелковой дивизии... Я взгляну, как сделаны щели, и поднимусь к приборам.

— Молодцы, стенки отшлифовали чисто. Как связь? — Варавин говорил телефонистам.

— В порядке, товарищ комбат. Политрук справлялся о вашем самочувствии... доставили снаряды... Полчаса как старшина направил завтрак на НП, — доложил сержант.

На колокольню вела крутая расшатанная лестница. Под куполом — душный запах пересохшей древесины и пыли. На балках настил из досок, проложен проход к узким окнам. С помощью штырей крепились к брусу приборы — стереотруба у одного окна, буссоль у другого.

Варавин осматривал, местность. Командир отделения разведки перечислил обнаруженные цели на плацдарме и за Десной.

Впереди на расстоянии 3–5 километров лежал хутором Еньков. Дальше — река, за ней — развалины Чернигова. На севере, за лесом, проглядывал рукав Десны, дома населенного пункта, холмы плацдарма. На востоке — село Пески.

По сведениям, которые собрал Смольков, наша пехота севернее Подгорного отошла к заводи в исходное положение. Ее боевые порядки тянулись дальше, к стогам, и примыкали к позициям парашютистов.

Сегодня плацдарм, как растревоженный муравейник. Все пришло в движение — машины, мотоциклисты, повозки, кухни, люди бродят группами. Только на лугу, в западной части плацдарма, пусто. Ожила и высота «Скиф», оставленная парашютистами. На дороге поднималась легкая пыль.

Варавин подал команду «По местам!». Началась пристрелка кургана севернее села Пески, кажется, бывшего ПНП. Варавин перенес огонь на повозки, которые двигались в тыл.

Появился корректировщик. Начали рваться бризантные снаряды.

— Никак по церкви, — проговорил разведчик. Прошла минута. Четыре разрыва серыми змейками повисли в утреннем небе.

— Ну вот, накликал, — произнес недовольно другой. Очередь. Снова очередь. Балки дрожали, потрескивала обшивка, купол раскачивался, со всех щелей валила пыль.

Варавин продолжал стрельбу. После ввода корректур снаряды стали рваться ближе к повозкам. Лошади понеслись вскачь. Повозка опрокинулась, другие мчались галопом в укрытие за склоном.

Немецкие бризантные снаряды делали перелеты. Разведчик облегченно вздохнул. Обстрел прекратился. Командир батареи подал команду «Стой!».

— Вы думали немец целился вам в голову? — сказал Варавин разведчику. Он сидит, согнувшись на ступеньке, перед лестницей, собирается сойти вниз.

— Боязно, товарищ комбат.

— ...Сколько уже сменили НП... и ничего... а все боитесь?

— • Так точно, товарищ комбат... да ведь в таком месте... на колокольне... не были ни разу... и лестница... гляди... завалится, — оправдывался разведчик.

— Немец ведет обстрел площади... понимаете? Как говорит пехота... бросает по деревне снаряды...

— ...то-то... бросает... ждешь... чтобы не попал...

— Ну, тут уж, — Варавин помолчал. — Мы все равны.., никто не знает свой жребий... дайте пройти... и без команды не оставляйте свое место.

Варавин -спустился вниз, к телефону, стал докладывать командиру дивизиона о том, что происходит в секторе батареи.

— Важные сведения... — Варавин вернул телефонисту трубку. — В восточной части плацдарма немцы ввели в бой крупные силы, прорвали оборону в районе села Выбли... продвигаются на юг. Скопление пехоты в районе кургана «Скиф» отмечают все наблюдательные пункты. Командир дивизиона ожидает атак в направлении Анисова. С двадцати четырех ноль шестая батарея поддерживает боевую группу шестьдесят второй стрелковой дивизии... задача... оборонять рубеж села Пески... огонь приказано прекратить, пока не будет установлена связь с боевой группой... и вести только в своих секторах.

Смольков отправлялся на поиски командира батальона 62-й СД, теперь он именовался командиром боевой группы. Уточнить задачу, на НП возвратиться не позже чем через час.

Под липой появился политрук Савченко. Каптенармус принес завтрак.

Савченко улыбался.

— Что так невесело, товарищ комбат? Как ваши ушибы? — спросил он. — Немало сменили наблюдательных пунктов... и вот... в храме божьем. Как бороться с религией, если у командиров крест над головой?

— Да... храм... обитель святая, — рассеянно отшучивался Варавин. — На тригопункте я был гораздо ближе к престолу господнему... ничего не поделаешь, как говорится, в гостях место не выбирают... Начнем завтрак?

Люди приумолкли, прислушивались, на юго-востоке нарастает гул. Шли «юнкерсы».

— Спасибо, политрук, за заботу, — Варавин отодвинул котелок. — Кто там торопится?.. Ровик никуда не уйдет... всем ждать команд. «Музыканты» направляются дальше. Ну, а теперь... по местам!

Вслед за Варавиным я поднялся на колокольню. Слева внизу видны боевые порядки пехоты. Не обращая внимания на обстрел, пехотинцы зарывались в землю. На склонах сопки «Скиф» ложатся чьи-то снаряды.

В расположении пехоты разрывы мин становились все чаще. Сверкали в воздухе бризантные снаряды. Дым стал заволакивать луг, всю западную окраину деревни.

— Телефонист, доложить командиру дивизиона... усилился обстрел боевых порядков пехоты.» В районе ориентира два наблюдается движение немецкой пехоты. Прошу разрешения открыть огонь, — занимал место Варавин.

— Товарищ комбат... только сейчас ответил «Дрозд»... и нет связи.

— Что там происходит за деревней, в ложбине? — спрашивал командир батареи. — Присмотритесь внимательно — там, в районе ориентира четыре... Неужели наши парашютисты собираются оставить свои укрытия?

Мелкими группами пехота отходила на окраину села Пески. Обстрел усиливался. В зарослях, севернее села, раздавалась пулеметная стрельба.

— Где связной от пехоты? Второй батальон, кажется, отходит. Пойдите, узнайте, в чем дело, — крикнул Варавин в окно.

— Ориентир три... пулемет! — доложил разведчик. Это уже происходило в секторе батареи.

— По местам! — стал подавать команды Варавин. — По пулемету...

Вое три разрыва первой очереди легли в стороне. Варавин довернул и следующей очередью подавил пулемет. Затем он перенес огонь на пехоту противника. В районе ориентира № 1 — разрушенный стог — наблюдается передвижение отдельных людей.

Варавина позвали к телефону.

— Фрицы готовятся к наступлению, — он возвратился к своему месту, — видите «юнкерсы» где бомбят?

Между тем стрельба севернее села усиливалась. Горят две-три хаты. Тянется дым. Варавин сказал телефонисту:

— Доложите на «Дрозд». Наблюдаю сильную стрельбу, горит северная окраина Песков... Пехота мелкими группами начала отходить к деревне.

— Ориентир три, вправо двадцать, пехота! — доложил разведчик.

Ориентир 3 — одинокое дерево, возвышается среди зарослей на западных склонах высоты «Скиф». Отложив с помощью угломерной сетки бинокля указанное число делений, я нашел облака пыли, которые выделялись на фоне зелени. К переднему краю двигалась колонна немецкой пехоты.

Варавин закончил передачу команд и стал выжидать, когда колонна подойдет к пристрелянному рубежу.

— Огонь!

Дальность наблюдения немного более трех километров. Пехота. Мерно покачиваясь, шеренги перемещались ближе к ложбине. Начали рваться первые снаряды.

— Четыре снаряда... беглый... огонь!

Дым окутал заросли и полз вверх по склону высоты «Скиф». На лестнице скрип, торопливые шаги. Лейтенант Смольков.

— Товарищ младший лейтенант!.. Немцы перешли в наступление... боевая группа выдвигается в исходное положение для контратаки... Командир батальона просил срочно открыть огонь по району ориентира номер шесть... Контратака начинается по сигналу три белые ракеты, — Смольков взглянул на часы. — Через двенадцать минут. Направление контратаки... крайний дом, через поляну и дальше на угол леса.

Варавин подал команды, спустя минуту первая батарейная очередь легла среди деревьев в створе с ориентиром № 6.

На северной окраине села Пески распространялся пожар. Вслушиваясь в перестук пулеметов, Варавин поглядывал на часы. До начала контратаки оставалось три минуты. Летят «юнкерсы». Начали поворачивать к парашютистам. Время истекло. Варавин подал команду «Стой!».

— Пехота, кажется, не решается начинать контратаку на виду у «юнкерсов»... Бомбят парашютистов... — Варавин спрятал часы.

Над Песками пролетел «хеншель». Сделал два круга и скрылся на востоке.

Четверть часа спустя бомбежка закончилась. «Юнкерсы» улетели. На северной окраине села поднялись белые ракеты. Пехота двинулась в контратаку. Вначале она шла, потом двинулась бегом.

Командир батареи подал команду «Огонь!». Разрывы, очередь за очередью, накрывали район ориентира № 6.

Снова «юнкерсы». В боевых порядках немцев вспыхнули гирлянды ракет: красные, зеленые, белые. Варавин оторвался от окуляров — заметили «юнкерсы» сигнал? По-видимому, немецкая пехота обозначала свои боевые порядки или обращалась за помощью. «Юнкерсы» не вняли ей и, не меняя курс, удалились.

Стрельба на лугу и севернее, за огородами, возобновилась с новой силой.

Я наблюдал за нашей пехотой, которая продвигалась двумя цепями к ориентиру № 3. Пехотинцы часто ложились. Число их уменьшалось. Перед стогами цепи залегли, начали стрелять. Мины рвались с перелетом, дым заволок район ориентира № 6. В зарослях во фланг строчил пулемет. Варавин перенес огонь. Начала стрелять еще какая-то батарея.

На лугу с оглушительным треском рвались бризантные снаряды и низко стелились трассирующие пули. Зачастили разрывы мин. Немцы сосредоточили огонь по району стогов.

— Цель номер одиннадцать, правее ноль двадцать... — начал передавать команды Варавин.

Срочно командир дивизиона вызывал его к телефону. Я занял место стреляющего. Вот цель, по которой батарея вела огонь. К церкви бежал Смольков. Варавин встретил его на лестнице, командир взвода управления докладывал.

— Это уже не имеет значения, — озабоченно остановил его Варавин. Оба поднялись на колокольню. — В восточной части плацдарма противник занял район села Горбово, продвинулся к железной дороге... там... где тучи дыма, — Варавин указал на восток. — Второй дивизион переключается на поддержку парашютистов... на которых возложена оборона рубежа села Анисова... К двадцати двум часам сменить наблюдательный пункт. Обстановка такова, что нужно готовить боевые порядки к самообороне. Вы, товарищ лейтенант, — Варавин повернулся ко мне, — отправляйтесь на ОП, к своим обязанностям. Все!

Начинался очередной обстрел. Часть людей сошла, укрылась в щелях под стеной церкви. Разрывы стали отдаляться.