Хутор Полуботки

Хутор Полуботки

Колонна огневых взводов, преодолев обмелевшую речку, вышла в поле. Впереди видны хаты, хутор Полуботки — небольшое селение, несколько улочек, растянутых с запада на восток. Под хатами — высокие ветвистые деревья.

Орудия вошли в огороды южного квартала и с ходу заняли позиции. Пестреют полосатые тыквы, зеленые грядки огурцов. Слева позади, на расстоянии четырехсот шагов, темной стеной поднималась кладбищенская ограда. За ней — лес.

... Тягачи ушли в укрытия. 1-е орудие наведено в основном направлении, построен веер. Расчеты подносили боеприпасы, роют ниши и щели, не поднимая головы. Нужно спешить! Местный фон облегчает маскировку. У Васильева к этому особенное пристрастие, не однажды он укрывал огневые взводы 6-й батареи от глаз корректировщика.

Нужно сказать, что наши части, как, впрочем, и немцы, не уделяли должного внимания маскировке. Наблюдатель на линии соприкосновения сторон, если внимательно выполнял свои обязанности, имел возможность вскрыть всю систему обороны: траншеи и ходы сообщения, НП, позиции оружия и т. д.

Большое значение имеет ландшафт, характер окружающей местности. В лесу, скажем, среди зарослей или в населенном пункте есть все условия для скрытого развертывания самых разнообразных боевых средств, без особого риска обнаружения. Необходимо, разумеется, приложить усилия.

Меня, например, научил ценить маскировку лейтенант Васильев. Правда, и до прибытия его в 6-ю батарею я старался укрывать орудия на ОП, но, так сказать, с привлечением ограниченных средств, подручными материалами. Васильев сделал открытие, когда у меня на глазах посадил дерево, т. е. укрепил на растяжках между станинами. Дальше задача решалась сама собой.

Как скрыть от противника 76-мм дивизионную или 85-мм зенитную пушки — калибры, состоявшие в 1941–1942 гг. на вооружении частей противотанковой артиллерии РГК? На чижовском плацдарме в Воронеже моя 4-я батарея 595-го ИПТАП РГК[15] в течение пятнадцати суток занимала открытые позиции на расстоянии 400 шагов от первой немецкой траншеи. В Урыво-Покровском[16] (южная часть сторожевского плацдарма на Дону) с 20 ноября 1942 г. по 13 января 1943 г. расстояние до проволочных заграждений еще меньше.

Зима густо припорошила снегом высокий обрывистый берег Дона, сковала льдом течение. Толщина его без малого полметра. Студеный ветер дует с севера, оголил бугры и расщелины прибрежных круч. Мороз, красный столбик батарейного термометра опустился ниже черты минус тридцать.

В темноте светят немецкие ракеты. На снегу — частокол проволочных заграждений, ближе — своя полоса, дальше — противника. Расстояние — сто шагов. Слева глубокий овраг, дорога, проложенная по узкой террасе, и воронки, одна на другой. Дальше пойма речки Девица.

На выступе, омываемом с востока Доном, с юга — Девицей, были деревни: Урыво-Покровское и внизу под кручей — Голдаевка. Обе стерты с лица земли, не осталось никакого следа, даже дымоходов.

Долго тянется зимняя ночь, мороз удерживает темноту. Орудийные номера только тем и согреваются, что долбят неподатливый грунт, подравняли площадку, соорудили снежные сугробы. Старшина доставил полученные в ОВС[17] три десятка простыней. Под их покрывалом, площадки превратились в орудийные окопы. К рассвету 4-я батарея заняла Oil.

Утром обстреляли минометчики, позже — артиллерия. На следующий день противник повторил обстрел. Прошел еще день, и наблюдатели потеряли интерес к непонятным сугробам за проволочным заграждением. Обстрел ОП 4-й батареи прекратился.

Много дней расчеты жили в снегу под обрывом, пока строили блиндажи. Хлеб разрубали топором, оттаивали в карманах.

Более полутора месяца занимал открытые позиции 1-й огневой взвод 4-й батареи, — район двух церквей в Уры-во-Покровском. 12 января ровно в 11.00 началась артиллерийская подготовка. Простыни и снег в течение 30 секунд были сброшены. Орудия 1-го огневого взвода[18] открыли огонь прямой наводкой — шрапнель, трубка на картечь, — для пехоты проделали два прохода в проволочных заграждениях, а затем — огонь по амбразурам дзотов, не подавленных артиллерией с закрытых огневых позиций.

Ни командир 1-го огневого взвода младший лейтенант М. П. Серебряков, пи старший сержант Г. Д. Агуреев, ни сержант А. В. Викторов — командиры орудий, ни наводчики, ни остальные орудийные номера не знали, что я пользовался уроками маскировки, преподанными в начале войны лейтенантом Васильевым.

* * *

Орудия, передки, штабели ящиков с боеприпасами, вспомогательное имущество, — ничего не должно выделяться на местности. Для маскировки используются бурьян, ботва, все, что по цвету сродни окружающему фону. Орудийные номера таскают материал из кустарника за кладбищем. Выкрики по ходу работ на 011 то затихают, то усиливаются.

Из леса на западе, а также с противоположного направления из района села Коты ведут оживленный огонь наши батареи. Со стороны хутора Холявина и Малиновки, села, лежащего дальше на восток, доносятся звуки боя.

Появились телефонисты. Связь с НП готова. Батарея открыла огонь.

Прошел час, другой. Орудия не умолкали ни на минуту. Взволнованный и потный телефонист не отрывал трубку от уха.

Тем, кто обслуживает орудия, трудно судить о положении на переднем крае. Бой шел на расстоянии 8-ми километров. И хотя огневые взводы принимали в нем самое живое участие, они не имеют понятия о том, что произойдет в ближайшее время. Орудийным номерам остается только ловить на слух звуки и строить догадки. Кое-какие предположения можно сделать лишь по записям старшего на батарее, где указаны наименование целей, дальность и направление стрельбы.

С момента занятия позиций дальность стрельбы не менялась, колеблется в одних и тех же пределах: 12–16 километров. Район целей лежал севернее Холявина. Похоже, нашей пехоте удалось закрепиться. НП находился на крыше хуторской хаты.

— Стой... цель номер шестнадцать... записать... автомашины на южной окраине села Скиток... Огневым взводам... перерыв! — телефонист принял команду с НП.

Стрельбы прервались. Редеет, рассеиваясь, пыль. Под раскаленными стволами потрескалась земля, дымит. Усталой рысцой люди расчетов побежали в укрытия.

После занятия позиции у ближайших домов стало собираться местное население. Откуда в маленьком хуторе столько людей, особенно женщин? Толпа со страхом и любопытством глядела на то, что происходит у орудий.

Грохот, однообразие, кажется, начали утомлять зрителей. Но они оживились, когда орудийные номера заняли укрытия.

За огородами у канавы шум, гомон. Смешались жители и люди расчетов. Слышатся вопросы. Далеко немцы? Неужели мы уйдем? Что делать?

Орудийные номера ссылались на командиров орудий. Те пожимали плечами. Немцы подошли, но не ближе наблюдательных пунктов. Уходить, если не будет приказания, мы не собираемся и т. д.

Начались знакомства. Всех захватил вольный, непринужденный разговор, шутки.

— Внимание... женщины! — объявил Васильев. Он старался поддержать общее настроение: — Вы находитесь в зоне действий не только немецкой артиллерии, но и своей... берегитесь, орудийные номера... не промах!..

Улыбки, смех... Шутки не смущали женщин. Одна, подойдя вплотную, завладела планшеткой Васильева.

— Посмотреть, что тут? Эй, вы... в огороды пришли, а дальше, небось, станете ждать темноты?

Люди забыли о войне. Шумит толпа. «А ведь Васильев прав, — подумал я. — Немцы, возможно, успели засечь позицию 6-й батареи, пошлют десяток-другой снарядов. Нужно прекратить этот карнавал...»

Я подошел ближе и увидел девушку. Она, кажется, только явилась, стоит в стороне. Серое платье свободно облегало гибкий стан, ломалось в талии.

Девушка сделала несколько шагов. Куда она направилась? Любопытно. Девушка не отводила спокойного и рассеянного взгляда, будто порывалась говорить. Вроде ищет кого-то, может быть, знакомых. Нет, слишком независимый вид для тех, кто нуждался в ободрении. От нее исходило непонятное обаяние, какая-то тайна, неведомая, кажется, ни ей и никому из окружающих.

Девушка оправила прическу, подошла ближе, привлекая взгляды. Нежный овал лица, темно-каштановые, чуть рыжеватые волосы. Под дугами бровей спокойно светились большие серые глаза. Девушка повернулась. Полные губы дрогнули, и неуверенная улыбка скользнула по лицу.

Орудийные номера балагурят, шутливо обнимают женщин. Дорошенко протянул руку, но девушка отстранилась и стала разглядывать орудия. Она была всего в нескольких шагах.

Прибежал телефонист:

— ...разрешите доложить... «По местам!»

О, служба! И всегда одно и то же! Тащится, бывало, колонна деревенской улицей. Одолевает усталость. Тупо ноет тело и смыкаются, будто засыпанные песком, глаза. Люди дремлют в полусне на станинах. И тут среди старух и детей является фигурка, остановила взгляд, улыбнулась. Исчезли усталость, голод, забылись все тяготы войны. Орудийный номер счастлив маленькой случайной награде. Улыбка предназначена ему, и никому больше!

Ушли славные старые времена, канули безвозвратно в вечность. Какие метаморфозы! Все мельчает, и война и воин. Вместо коня — тягач, вместо седла — под ним холодная, жесткая станина и пыль, пыль. Затих бы стук гусениц. Взглянуть еще раз. Так тоскливо в бесконечной сутолоке движения!

— Цель номер двенадцать... батареей... четыре снаряда... огонь!

Командиры приосанились, бодро выкрикивают доклады, глядя куда-то мимо буссоли. Орудия окутываются дымом.

— Стой! Перерыв!

Расчеты спешат в укрытия. Опять смех, шутки. Девушки в сером платье не было. Ушла...

Ах, да... снаряды... Сколько осталось в наличии? Машины боепитания опаздывают. Телефонист о чем-то бормотал в своем ровике. Нужно сделать подсчет и доложить командиру батареи. Васильев прошел мимо, хотя и знает, что мне необходима его помощь.

- — Отправляйтесь по домам, — слышится его голос, — оборудуйте щели и не уходите. Освобожусь, приду проверить.

Некоторые жители, кажется, понимают, чем грозило пребывание вблизи ОП. Но, видно, мало кто собирается расставаться с опасными гостями.

— Туда можно? — женщины порывались к орудиям. — Поглядеть... нельзя? В гости придете? — и в том же духе.

Их нужно удалить. Стая «юнкерсов» направляется в сторону города. Вдруг сделает поворот? Пусть Васильев разъяснит людям.

Но он истолковал предупреждение по-иному, отвел в сторону орудийных номеров. Опять они смешались с толпой. Часть женщин отошла к изгороди, а те, кто посмелее, топтались на месте. Васильев подхватил одну. Это — сигнал, посвященные в заговор номера кинулись к остальным. Женщины бросились наутек. Но состязаться с орудийными номерами им не под силу, преследование закончилось. Визг, хохот. Появление «хеншеля» положило конец этой сцене. Команда «Воздух!». Толпа начала расходиться.

Встреча, устроенная хуторянами, ободрила орудийных номеров. Даже самый инертный старался выглядеть не последним. Конечно, он перестанет быть воином, если угасло стремление отличиться и показать, на что он способен. Вокруг столько приветливых лиц. И его кто-то помнит в далеком родном краю.

Орудийные номера обычно держались отдельными группами. Обособленность возникла сама собой и не совпадала со штатными расписаниями. Сержант Смолин наведывается к 4-му орудию. Большая часть укомплектованного снова расчета 3-го орудия на перерывах тянулась ко 2-му. Делят курево, в голодные дни — банку консервов, вынутую из глубины вещмешка, читают письма, вспоминают о мирном житье. Командир батареи собирался укомплектовать расчеты наново. Но дальше разговоров дело не двинулось.

И сейчас расчеты разбрелись группами. Отдыхают. Возвратились к укрытиям последние из орудийных номеров.

Глядят вслед уходившим хуторянкам, дымя махоркой.

Подошли машины дивизионного взвода боепитания. В кабине — политрук Савченко, со вчерашнего дня он находился на совещании у комиссара полка.

— Не доехали до Холявина? Вам повезло, — говорил он. — Командир третьего дивизиона, говорят, угодил в Хмельнице к немцам... Передняя машина загорелась, люди бросились врассыпную, а тут раненые, крики, неразбериха. Старший лейтенант Горунов собрал часть людей... заняли оборону, присоединились старший лейтенант Рогачев и лейтенант Быкадоров... Подогнали уцелевшую штабную машину. Только погрузили раненых, тут автоматчики... Шофер убит, Быкадоров ранен. А кроме лейтенанта никто машину не водил. Горунов усадил Быкадорова за руль. Что-то случилось с машиной... немцы обходят. И в этот момент стали стрелять батареи первого дивизиона. Раненых вывезли. В лесу старший лейтенант Горунов собрал остальных своих людей. И повел огородами обратно в деревню, где бросили машины. Потом подошла пехота... вместе атаковали автоматчиков и оттеснили на северную окраину. Рогачев вывел еще одну машину... А в общем положение у нас неважное, — продолжал Савченко. — Немцы катили от самого Гомеля без всяких остановок... На гомельскую дорогу начали выдвигаться передовые подразделения сорок пятой СД. Пехота вступала в бой с ходу. Говорят в штабе, кое-где остановили немцев.

— А там, слева... есть кто-нибудь? — спросил Васильев.

— Гомельскую дорогу обороняет, кажется, шестьдесят первый стрелковый полк. Справа... не знаю. Левее в сторону Днепра выдвигается дивизия какого-то другого корпуса.

Речь коснулась сводки Совинформбюро.

— Да, товарищ политрук, веселого мало... — говорил Васильев. — Но унывать не стоит... тут столько жителей, симпатичные люди... эвакуированные из Чернигова, приглашают в гости.

— Ну вот, в гости... нашли время, — возразил Савченко. — На НП собираюсь... нужно повидать командира батареи... загляну к старшине... вернусь еще.

Васильев снова завел речь о приглашении. Нельзя отлучаться с позиции. Васильев дал согласие? Пусть и отчитывается за 6-ю батарею перед хуторянами и эвакуированными.

— Смотря сколько у меня времени... хотелось бы пойти, — ответил Васильев.

— Двух часов достаточно?

— Вполне... — Васильев умолк. В стороне гомельской дороги зачастили орудийные выстрелы.

Савченко пришел к буссоли, стал напутствовать Васильева.

— Идите, девушки не признают стрельбы... не навлекайте на себя обвинений в невежливости. И помните... вы представляете командиров всего полка, — полушутя говорил политрук и осторожно стряхивал пыль с гимнастерки Васильева.

— ...не беспокойтесь, — Васильев ушел.

Явился старшина. Пища готова. Телефонист запросил у командира батареи разрешения на ужин. Расчеты шли к кухне.

Послышался вой снаряда. Северо-западнее хутора повисло мохнатое облако воздушного разрыва. За первым — последовало еще несколько. В укрытие!

Прошла минута, и начался огневой налет. Снаряды ложатся в лесу, за хутором, на расстоянии полкилометра, кажется, в район позиций 76-миллиметровой батареи. Лишь последняя очередь оторвалась, подняв пыль в дальних огородах.

Налет продолжался три минуты. Огонь вела одна батарея. Обстреляла позиции 76-миллиметровых орудий, потом лощину севернее хутора Полуботки.

Телефонист позвал меня к телефону.

— ...немцы наступают из района Добрянки, Репки, вышли на рубеж Роище, Петрушки, Черторыйка, — сообщил командир батареи. — Части сорок пятой СД закончили выдвижение, окапываются на линии лес южнее Роища... гомельский шлях. Для поддержки десятого СП выделены два дивизиона... наш второй и дивизион сто семьдесят восьмого ЛАП. Задача пехоты — оборонять участок, лес, севернее Холявина... овраги у хутора Толстолес... шестая батарея поддерживает второй батальон. В настоящий момент он занимает оборону западнее Холявина. Атаки в направлении хутора отражены. Результаты стрельб... шестая батарея подавила наблюдательный пункт, уничтожены два пулемета, рассеяна автомобильная колонна в селе Скиток, там же скопление пехоты. С наступлением темноты пехота собирается произвести перегруппировку и отойдет к Холявину. В общем, положение нужно считать неустойчивым... Как у вас? Есть поблизости соседи?

В лесу, северо-западнее, стояла чья-то 76-миллиметровая батарея. Противник только сейчас закончил обстрел ее позиций. Других подразделений в хуторе Полуботки нет. На гомельской дороге с полудня пулеметная стрельба не затихает.

— ...надвигается ночь. Осмотрите подступы к позициям, готовьтесь к самообороне... Одно орудие назначить для стрельбы прямой наводкой в направлении безымянного хутора, восточнее Полуботок... Готовность... один час. Можете сообщить огневым взводам интересующие их сведения. А теперь запишите установки. Цель номер ноль один... подступы к моему наблюдательному пункту... отложите снаряды по знакам... На каждое орудие... дюжина. Все!

Говорить с огневыми взводами? Что значит Добрянка, Репки, Роище?

Люди выслушали сообщение и вернулись к своим котелкам. После ужина я должен объявить сигналы на случай нападения, определить сектор для стрельбы с открытых позиций, сообщить командирам орудий относительно цели № 01.

1-й огневой взвод прикрывал северные и восточные подступы к ОП, 2-й — южные и западные, 3-е орудие готовилось к занятию открытой ОП у крайнего дома — ориентир три...

Помкомвзвода, принявший обязанности лейтенанта Васильева, назначил дозорных и отправился к месту своей новой позиции. У орудий выставлялось по одному караульному. Остальным — отдых.

Неопределенность обстановки не особенно волновала людей — они уже привыкли и считаются со всякими предупреждениями лишь постольку, поскольку это потребовало дополнительных усилий.

Начало темнеть. Дозоры ушли к своим местам. Вернулся помкомвзвода с наводчиком, который теперь исполнял обязанности командира 3-го орудия. Ему необходимо семь минут для выдвижения на открытую позицию.

Хуторок после обстрела притих. Только у колодца за 4-м орудием появляются хуторянки и, постояв с ведрами, идут обратно. Теперь у меня выпала минута, чтобы присесть. Земля под бруствером ровика телефонистов мягкая. Слова доносились тише и тише... веки сомкнулись.

Я проснулся. В ближнем дворе тявкала собака. Луна повисла на небосклоне, а впереди, за крышами, полыхали вспышки ракет.

— Товарищ лейтенант, огневые взводы... по местам! — крикнул телефонист.

— По местам!

В темноте мечутся у орудий люди, мелькают желтыми пятнами лампы подсветки приборов. Телефонист принимал команды:

— ... цель номер шестнадцать... батареей... шесть снарядов... беглый... огонь!

Над стволами полыхают факелы выстрелов. Дым стелется по земле и медленно сползает в сторону, к дому и темнеющим дальше деревьям.

— Первое отстрелялось!.. Второе отстрелялось!.. Третье отстрелялось!.. Четвертое отстрелялось! — выкрикивали командиры орудий.

— Телефонист! Доложить... по цели номер шестнадцать израсходовано двадцать четыре осколочно-фугасные гранаты.

— Стой! Огневым взводам... перерыв... старшего на батарее... к телефону.

— Неожиданно немцы заняли выступ леса западнее Холявина. Фланг второго батальона загнулся, пехота отошла в хутор... Не знаю, что из этого получится. Если немцы войдут в лощину, плохо придется... запишите данные по цели помер ноль два... лощина позади НП... Все!

Спустя четверть часа, Варавин звонил опять, передал данные по рубежу южнее хутора Холявина.

Положение на переднем крае неустойчиво. На пехоту, кажется, надежды плохи. Району Холявина грозит окружение, если немцы продвинутся на юг. Варавин произвел контрольную пристрелку подступов к своему наблюдательному пункту.

В таких случаях хлопот у старшего на батарее прибавляется, как, впрочем, и у командиров орудий. Пристрелка НП — задача щекотливая. Нужна высокая точность. Небольшая ошибка — и снаряд угодит в ячейку командира батареи.

Светит луна. В вышине сверкающей дугой опоясал небо Чумацкий Шлях, мириады мерцающих миров. Далекие таинственные светила. Не раз глаза артиллеристов в минуты тревог обращались к звездам. Установилась тишина. Надолго ли? Нужно проверить веер.

— Внимание... огневые взводы, по местам!.. Слева фронта батареи отдельное дерево... выше кроны... яркая звезда на фоне других... Венера... Первое! Второе! Третье! Четвертое!.. Угломер сорок один десять. Наводить в... Венеру!

Наводчики установили отсчеты, наводят орудия по звезде. Командиры орудий после проверки доложили о готовности.

— Отметиться по основной точке наводки!

Только головкой панорамы наводчик отмечается по точке паводки, стволы остались в прежнем положении.

— Отметка первого... двадцать девять пятьдесят шесть!

Отметились и остальные орудия. Считанные с угломерного кольца отметки сравниваются с прежними. Истинными считаются отметки, полученные после наводки по Венере.

Таким образом производится быстро, с высокой точностью построение или контроль построенного прежде параллельного веера. Этот способ применяется давно, с тех пор как артиллерия начала вести огонь с закрытых позиций. Сущность его состоит в том, что небесные объекты, такие, скажем, как Луна или Венера, принимаются как удаленные в бесконечность. В действительности, понятно, это не так, но в сравнении с величиной интервалов между орудиями допускаемая погрешность ничтожна и не имеет практического значения.

Контроль веера закончен. Расчеты вернулись продолжать прерванный отдых. Прошло минут десять. Телефонист, бормотавший в своем ровике, поднялся.

— ...разрешите доложить! С НП передают... по местам! — и затем: — НЗО «Зубр»... шесть снарядов, беглый огонь!..

Прошло две-три минуту и снова:

— Правее ноль десять... прицел меньше шесть... огонь! Где-то за хуторской окраиной взлетали ракеты. Цветные трассирующие очереди поднимаются в небо, обгоняют одна другую. Холодным блеском сверкают бризантные разрывы. Доносится грохот рвущихся снарядов, орудийные выстрелы.

На переднем крае неспокойно. Похоже, пехота 2-й немецкой армии еще не утратила пыл, с которым рвалась к Москве, и не склонна соблюдать ночную паузу, как было поставлено в дивизиях 6-й немецкой армии, с которыми мы имели дело прежде.

Расчеты едва успевают занять щели — новая команда зовет их к орудиям. Не только в 6-й батарее. Факелы орудийных выстрелов полыхают слева, справа, в тылу. Стрельбу ведут десять-двенадцать батарей.

Начались перебои в связи. Первый порыв обнаружился скоро.

— Стой! — передает телефонист. — Цель номер десять... правее ноль сорок... батареей... «Пеликан»... «Пеликан»...

НП умолк. Наводка закончена. Орудия готовы к выстрелу. Движение людей остановилось. Какую команду хотел подать командир батареи? «Огонь!»? А, может быть, «Стой!»? Я не знаю, и никто не знает этого на ОП.

Телефонист отправился исправлять линию. Расчеты ждут. Поразмыслив минуту, я решил подать команду «Огонь!», назначив 4 снаряда. Орудия отстрелялись.

Позиция замерла. Тянулись минуты ожидания. Орудийные номера переговариваются у своих мест. Прошло четверть часа.

— ... НП ответил!.. «Пеликан» на линии!.. — кричал из ровика телефонист.

— Правее ноль пятьдесят... батареей... четыре снаряда... десять секунд выстрел... огонь!

Телефонист передал доклад о расходе снарядов. Командир батареи приказал начать второй БК — третью полутысячу снарядов за сегодняшний день.

— НЗО «Зубр»... прицел меньше восемь... шесть снарядов... беглый огонь!

И снова над длинными стволами плещется ослепительно-белый фейерверк пламени. Четко видны на лимбе буссоли цифры.

— Стой!

Снова прогремела очередь. За ней еще две. Пляска света оборвалась. Позиции погружаются в темноту. Поступают доклады командиров орудий:

— Первое по НЗО «Зубр»... расход восемнадцать осколочно-фугасных гранат... второе... третье... четвертое...

— ...разрешите доложить, — проговорил телефонист, — передали... наблюдательный пункт снимается...

Мой карандаш машинально скользил на бумаге, а в мыслях тревожный голос телефониста. Что значит «снимается»? В случае отхода командир батареи обычно сообщал о смене НП. Не понимаю... Раз НП снимался, нужно готовиться и к оставлению позиций. Не упоминалось ли об этом?

Но связи уже не было. «Пеликан» умолк, оборвав на половине предусмотренное Боевым уставом артиллерии обычное и неизменное предупреждение: «Отключаюсь»... И все?

— Так точно, все... Еще, товарищ лейтенант, перед этим я слышал в трубку... кого-то вызывали на КП дивизиона очень срочно... отключились и без предупреждения снялись, ничего не сказали, — растерянно закончил телефонист.

Да, со вчерашнего дня все идет через пень-колоду, а с наступлением темноты началась чехарда какая-то. Частые стрельбы. Большой расход снарядов. И в довершение всего — снялся НП, то есть ушел... Куда? Зачем? А огневые взводы?

Я вернулся к буссоли. Перестрелка в стороне Холявина не затихала. На северо-западе полыхал, освещая горизонт, пожар. Взлетают ракеты. Рассеиваясь, несутся цепочкой трассирующие очереди. Багровыми сполохами светятся разрывы невидимых снарядов.

76-миллиметровая батарея западнее Полуботок возобновила огонь. К ней присоединилось еще несколько. Огненные языки мечутся слева и далеко впереди, на немецкой стороне.

Что происходит на переднем крае? Варавин пристрелял несколько целей в районе Холявина, данные очерчены на моем бланке. Но что пользы от этого, если НП снялся? Варавин — предусмотрительный командир. Поступать так — не в его правилах. Видно, были важные причины, если НП отключился с такой поспешностью.

Нужно приниматься за дело: проверить готовность к самообороне, переговорить с командиром орудий, найти дозорных.

Васильева нет. Савченко отправился к командиру батареи. Старшим на ОП останется Орлов. Я пойду к дозорам. В случае надобности телефонист даст трассирующую очередь из трофейного автомата.

— Разрешите вызвать расчеты? — спросил Орлов, он сразу оценил обстановку.

Прерывать отдых людей нет надобности, пока, по крайней мере. Пусть Орлов возьмет двух человек, чтобы обозначить границы секторов, ориентиры, нужно проверить освещение приборов, подготовить ящики со шрапнелью.

Одного из дозорных я встретил в конце улицы. Ему, в паре с другим, указан для патрулирования ближний квартал. Задачу дозорный знал. Где его помощник? Отлучился? Зачем?

Запрещалось отклоняться от маршрутов. Дозорный звал товарища, но тот пропал куда-то. Найти немедленно! Только после выстрела через забор перемахнула тень.

Патруль 2-го огневого взвода оказался добросовестней. После осмотра открытой позиции, подготовленной для 3-го орудия, я вернулся к буссоли.