Приложение № 1 Леонид Польский К вопрос у о судьбах казачества (памятная записка)
Приложение № 1
Леонид Польский
К вопрос у о судьбах казачества
(памятная записка)
На первый взгляд может показаться, что сама постановка вопроса о судьбах казачества перед высшими советскими и партийными органами носит в настоящее время нереалистический и надуманный характер, т. к. принято считать, что казачий вопрос давно уже сам по себе сошёл со сцены в силу тех глубоких социальных преобразований, которые произошли в СССР за годы советской власти. В действительности же — это далеко не так!
В области политической казачий вопрос, возникнувший с первых дней Октября (уже с момента похода Краснова на Петроград), все ещё, как это показали события Великой Отечественной войны 1941–45 гг., остается одной из жгучих проблем. Этот вопрос не утратил своей остроты и поныне…
Вся казачья многовековая история насыщена многими драматическими событиями борьбы за свои вольности. Имена Ильи Муромца, Байды-Вишневецкого, Наливайко, Степана Разина, Кривоноса, Кондратия Булавина, Петра Болотникова, Палия, Мазепы, Войнаровского, Емельяна Пугачева, Гонты, Калнышевского, Кармелюка и других говорят о тернистом пути, пройденном казачеством в прошлом и его трагических судьбах.
Славные казаки-землепроходцы — Ермак Тимофеевич, Семен Дежнев, Ерофей Хабаров, Владимир Атласов, Василий Поярков, Иван Козыревский и др. простёрли границы России к Тихому океану, вплоть до Курильских островов. Немеркнущие казачьи подвиги по поиску «новых землиц» нашли отражение в крылатой фразе: «Границы Российского государства лежат на арчаке казачьего седла». Нельзя не согласиться с утверждением Л. Н. Толстого о том, что «Вся история России сделана казаками». Действительно, с казаками связаны, так или иначе, все славные страницы нашей военной истории. Составляя, по словам Н. В. Гоголя «одно из замечательных явлений европейской истории», казаки своей доблестью и лихостью стяжали нетленную военную славу.
Уже на заре своей истории казачьи отряды побывали во многих заграничных походах. Казаки участвовали в осаде французской крепости Ла-Рошель во время войны с гугенотами, бились под Дюнкерком во франко-испанской войне, сражались в рядах войск Валленштейна в Тридцатилетней войне. Шведский король Густав-Адольф хотел привлечь казаков к себе на ратную службу, с этой целью посылавший миссию в Запорожскую Сечь. Казаки-некрасовцы, бежавшие с Дона на Кубань, а затем в Турцию, входили в состав янычарской гвардии турецкого султана. В сражении под Кунерсдорфом во время Семилетней войны казаки подобрали шляпу прусского короля Фридриха, бежавшего с поля боя. С Суворовым они брали штурмом Измаил, прошли весь легендарный путь через Альпы.[42] Казачья конница Платова предпринимала в 1801 году грозный для Англии поход на Индию. В Бородинской битве 1812 г. казаки, зайдя в тыл врага, сорвали все планы Наполеона выиграть сражение. Донской, лейб-казачий полк первым вошел в Париж в 1814 голу.
Десятилетия, с Ермоловым, Баклановым, Слепцовым, Котляревским, вели казаки изнурительную тяжелую кавказскую войну против турецких агентов Майсура и Шамиля. В лихом и отчаянном штурме Геок-Тепе казаки, во главе со Скобелевым, разрушили все козни, чинимые англичанами России в Средней Азии. Через Шипку и Плевну казаки в войну 1877–78 гг. пронесли свои бунчуки до Сан-Стефано и Адрианополя. Стойко и мужественно вели себя казаки Мищенко на полях Манчжурии в русско-японской войне.
Не уронили они своей казачьей чести и в Первой мировой войне 1914–1918 гг., когда казак Кузьма Крючков для всей России стал олицетворением лихого казачьего молодечества. Казачья конница с честью выполнила свой воинский долг в Луцком прорыве Брусилова. Под Эрзерумом, Баязетом и Трапезундом казаки-пластуны шли на штурм неприступных горных твердынь.
Громкая казачья бранная слава неотделима от той борьбы, которую казаки всегда вели на внутреннем фронте против русского царизма, отстаивая свои права и вольности. Казакам Заруцкого и Трубецкого принадлежало решающее слово в избрании царем в 1613 году Михаила Романова, который за это утвердил за донскими казаками их особые права на самоуправление и свой казачий уклад жизни.
Длительная кровавая борьба украинского казачества с Польшей за свои вольности привела, в конце концов, весь украинский народ, на Переяславльской Раде 1654 г., под высокую руку Москвы. Никакие последующие попытки Выговского, Юрия Хмельницкого, Дорошенко, Серко, Иногрешного и др. разорвать УЗЫ ДРУЖБЫ с Москвой не имели успеха. Все эти годы лихолетья и вооруженной борьбы с московскими стрелецкими дружинами стоили немалой крови и тяжелых жертв украинским казакам.
Многострадальные страницы казачьей истории составляет жестокое подавление восстания Степана Разина, карательная экспедиция кн. Долгорукого на Дон для подавления мятежного Кондратия Булавина. Уход остатков булавинцев во главе с Игнатием Некрасовым за Кубань, переход Ивана Мазепы на сторону Карла XII и бегство верных Мазепе казаков в Турцию, разгром Запорожской Сечи, заподозренной в измене, образование «Задунайской Сечи» на турецкой земле находятся в том же ряду, что и переселение остатков «Запорожской сечи» во главе с Чепигой, Головатым и Белым на Кубань, а равно и массовые рспрсссии, обрушенные гр. Паниным на головы яицких казаков — участников Пугачёвского бунта.
Раздираемое внутренним антагонизмом между «верховыми» и «низовыми» казаками на Дону, между реестровыми и выписчиками на Украине, между «послушными» и «непослушными» казаками на Яике, казачество претерпело много случаев черной измены и предательства в своей же среде, дорого платя за это своими казачьими головами. На этой розни интересов казачьих верхов, зажиточных старшин с неимущей казачьей голытьбой — «гультяями» всегда умело играл русский царизм, подчиняя казаков своему влиянию и постепенно лишая всех, завоёванных кровью предков, казачьих вольностей. Но и царскому правительству стоило больших усилий сломить сопротивление казаков, превратить казачество в верного стража самодержавия. Немало жизней вольнолюбивого казачества поглотила эта борьба, прежде чем казачья нагайка, полвека тому назад, стала зловещим символом чёрной царской реакции.
Таковы вкратце поучительные факты всей прошлой казачьей истории, составляющие неотъемлемую часть истории России. Без знания этих фактов трудно иметь представление о той двойственной роли, которую играло казачество на протяжении всего советского периода. Об этом извилистом и тернистом пути казачества нам говорят такие диаметрально противоположные художественные произведения литературы, как роман о судьбах казачества «Тихий Дон» советского писателя Михаила Шолохова, и «От двуглавого орла к красному знамени» белоэмигрантского писателя Петра Краснова.
«Русской Вандеей» назвал В. И. Ленин казачьи области Дона, Кубани, Терека, Урала, ставшие оплотом контрреволюционных сил. В гражданской войне казачество, как встарь, раскололось на два стана — на белых и красных казаков! Именам Корнилова, Каледина, Краснова, Богаевского, Филимонова, Дутова, Караулова, Толстова, Семенова, Мамантова, Шкуро, Бичерахова, Анненкова, Калмыкова, Кузнецова и других активных деятелей казачьей контрреволюции противостояли в этот период такие видные фигуры красного казачества, как Буденный, Подтёлков, Кривошлыков, Городовиков, Пархоменко, Кочубей, Каширин, Жлоба, Ковтюх, Дьяков, Автономов, Блинов, Думенко, Гай и др…
…Разгром Покровским и Врангелем Кубанской Рады, казнь Калабухова и высылка за границу Быча, Макаренко и других лидеров кубанских «самостийников», намного облегчили задачу разгрома Деникина, т. к. повлекли развал всего белого фронта. Кубанцы, входившие в состав наиболее боеспособных частей Врангеля, Шкуро, Улагая и Бабиева не стали сражаться с Красной Армией, не желая продолжения кровопролития, братоубийственной войны, и, бросая фронт, начали расходиться по станицам. Капитуляция весной 1920 года, в районе Сочи 60-тысячной казачьей армии Морозова завершила разгром «Казачьей Вандеи». С казачьей территории белогвардейская борьба была перенесена в Крым, куда, под знамена Врангеля, часть белого казачества ушла из Новороссийска.
Предпринятая летом 1920 года Врангелем попытка путем десантных операций на Кубани и Дону снова всколыхнуть «Русскую Вандею» не смогла, однако, зажечь пожар нового казачьего восстания… Остатки казачьих войск Врангеля ушли в эмиграцию, рассеявшись, после продолжительного пребывания на о. Лемнос и в Галлиполи, по Болгарии, Юго-Славии и Чехо-Словакии. В этих странах возникли основные казачьи белоэмигрантские центры. Появились среди казачьей эмиграции новые «атаманы»: у кубанцев — Науменко, у терцев — Вдовенко, и у донцов, после смерти Бошевского — Попов…
В первые годы после установления Советской власти на казачьей земле, казачество в массе своей шло за Советами, оставаясь равнодушным ко всем попыткам оживить повстанческую борьбу. Ни «Армия Правды» Фостикова, ни «Кубанская Повстанческая Армия» Пржевальского, ни «Армия Освобождения России» Серебрякова, возникавшие на Кубани и Тереке, не имели массовой поддержки у казаков, уставших от всех тягот первой мировой и гражданской войн. На нейтральную позицию донских казаков не могли повлиять ни попытка Н. Махно опереться на донские станицы, в ходе его рейда на Дон, ни кулацкие восстания в смежных с Доном районах, Антоновщина в Тамбовской губернии и Богучарское восстание в Воронежской губернии, поднятое Сапожковым восстание в Саратовской губернии. Слишком свеж был в памяти у донцов, понесших особенно большой урон в антисоветской борьбе, горький урок верхнедонского, «чапанного» восстания 1919 года.
Все отдельные вспышки, возникавшие в некоторых казачьих станицах быстро и энергично пресекались, не получая широкого отзвука у казачества, еще недавно в конных рейдах Мамантова и Шкуро, дерзко бросавшегося в бой против частей Красной Армии. Повстанческая борьба, которая велась в 1921–24 гг. отрядами Рябоконя, Васильева, Фомина, Маслака, Лаврова и других главарей, постепенно выродилась в политический бандитизм небольших и разрозненных групп. Если еще в 1920 г. кое-где отдельные повстанческие отряды пользовались поддержкой некоторой части казачества (преимущественно в горных районах и в плавнях Кубани) недовольной продразвёрсткой и деятельностью продотрядов, то после введения НЭПа их борьба уже не могла рассчитывать на сочувствие и помощь казачьего населения. Не удивительно, что в полной изоляции оказались и все те группы казачьих офицеров, которые из Турции забрасывались на Кубань Лукой Бычём, для сколачивания новой повстанческой казачьей армии. Почти все эти эмиссары Кубанского войскового правительства были обезврежены, попав в руки ЧК. В тот же период прошла основательная чистка белогвардейского офицерства и антисоветски настроенного, потенциально опасного казачьего элемента. Еще в августе 1920 г. когда десантные части Улагая грозили со стороны Азовского побережья Краснодару, а за Лабой, в это же время, шли ожесточенные бои с повстанческими отрядами Фостикова, за пределы Кубани было вывезено несколько тысяч белых офицеров, активных участников антисоветской казачьей борьбы. С тех пор в казачьих станицах перестали нетерпеливо ждать возвращения «наших».
Вскоре и среди трудовой части казачьей эмиграции наступило отрезвление. Благодаря успешной миссии Серебровского, в Баку прибыла из-за границы первая партия казаков, принявших деятельное участие в восстановлении и реконструкции бакинских нефтепромыслов. Всё новые и новые партии казаков-репатриантов стали возвращаться на родину через Новороссийск и Одессу, в ответ на призывы советского правительства, объявившего прощение эмигрировавшим из России казакам-участникам белого движения.
В последующие годы ни дискриминационные ограничения, проводимые правительством к казакам в отношении призыва на военную службу, ношения традиционной казачьей одежды, ни относительно большое число «лишенцев» в казачьих областях, в сравнении с другими областями, ни массовые обыски, проводившиеся в станицах во время «серебряной» кампании, ни даже начавшийся в 1928 г. усиленный нажим на зажиточную часть казачества, путем выдачи твердых заданий по хлебу, ни «самообложения», ни штрафы и судебные процессы над злостными несдатчиками хлеба, не вызвали сколь либо серьезных и активных враждебных действий со стороны казачества…
Только лишь перегибы, допущенные… весной 1930 г., в период кампании сплошной коллективизации на основе ликвидации кулачества, как класса, поставили казачьи области на порог новой гражданской войны. «Русская Вандея» снова заявила о себе «бабьими бунтами», прокатившимися по станицам, отдельными повстанческими вспышками в казачьих районах и национальных областях Северного Кавказа, потребовавших в ряде случаев применения войск СКВО. Ответом стала крупная диверсия на мельнице им. Ленина в Ростове на Дону, пожар на маслоэкстракционном комбинате в Гулькевичах, террористические акты проведённые против секретаря ингушского обкома ВКП(б) Черноглаза и инструктора крайкома Жуковского, массовым убоем скота, оживлением деятельности белоэмигрантских казачьих офицеров, эмиссаров «РОВС». Все это было грозным симптомом нарастания массового недовольства среди казачества.
В этот период из-за массовых репрессий, которым подверглась значительная часть казачества за противодействие коллективизации, произошел большой отлив коренного казачьего населения во всех казачьих районах Дона. Кубани, Терека, Урала, Амура и Уссури… В 1930 году большое число казаков вынуждено было покинуть свои исконные казачьи земли, одни, как спецпереселенцы-кулаки, высылаемые в северные районы, другие, как беглецы, сами сбегавшие в Закавказье, Дагестан и в промышленные районы Донбасса, где можно было скрыть неблаговидное для того времени происхождение.
Известно, что первые колхозные годы в казачьих областях протекали крайне тяжело и болезненно. Привольные казачьи поля густо заросли сорняками. В запустение пришли богатые и многолюдные станицы: уничтожались изгороди и вырубались фруктовые сады, разбирались на слом хорошие дома. Станичные широкие площади покрывались бурьяном. Закрывались и сносились многие церкви.
Голод, искусственно вызванный… в 1932–33 гг., под предлогом борьбы с кулацким саботажем совершенно обескровил казачьи станицы. Проводившиеся одновременно комиссией ЦК ВКП(б) на Северном Кавказе чрезвычайные меры, выразившиеся в поголовном выселении ряда «чернодосочных» станиц и в массовом выселении из пределов края лиц, заподозренных в саботаже, а так же кампанейское осуждение по закону от 7.8.32 г. большого числа лиц за сбор зерновых колосьев, переселение в казачьи станицы демобилизованных красноармейцев… и населения из Ставрополья (на Волге) и других центральных областей — свели до минимума долю коренного казачьего населения и иногородних жителей, проживавших здесь к исходу гражданской войны.
Казачьи станицы, насчитывавшие прежде по 15–20 тыс. человек жителей и не уступавшие по численности русским уездным городам — вдвое, втрое убавились в своём населении. Большое число казаков оказалось рассеянным по всей стране — одни попали на спецпоселение, другие — в исправительно-трудовые лагери, третьи очутились в бегах. Этот процесс прошел повсеместно, во всех казачьих областях, и привел к тому, что обезлюдели многие богатые земли в Сибири, Казахстане, Забайкалье и на Дальнем Востоке, присоединенные казаками к владениям России, и куда теперь, спустя 25 лет, приходится привлекать на добровольное освоение целинных земель молодёжь.
В середине тридцатых годов, фактически, из 11 бывших казачьих войск еще остались отдельные островки коренною казачьего населения на Дону, Кубани и Тереке. Другие казачьи войска — Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское, понесшие большой урон еще в гражданской войне, почти полностью прекратили свое существование.
Политика «Расказачивания», проводившаяся… органами власти на протяжении ряда лет дала свои плоды. Не смогли спасти положения и те мероприятия, которые были проведены правительством в 1936 г. по снятию с казаков существовавших до этого разных ограничений. Казаки, враждовавшие прежде из-за своей земли с иногородними, теперь поменялись с ними ролями, так как сами оказались в своих станицах на положении меньшинства населения. Сами же войсковые казачьи земли, вокруг которых был завязан узел борьбы, из-за резкого сокращения населения в станицах, либо в больших количествах перевели в пользование совхозов, либо с течением времени попали в категорию залежных..
После 15 лет настороженного отношения… органов власти к казачеству, после опустошения, внесенного… в 1933 г. искусственным голодом в казачьи станицы Дона и Северного Кавказа, не так легко было забыть обиды, причиненные немалой части казачества. К тому же репрессивные меры, получившие в народе название «ежовщины», снова затронули остриём многих казаков — почти всех бывших белогвардейцев, репатриантов, лиц поддерживавших связь с родственниками-белоэмигрантами и т. п. Репрессиями оказались задетыми и многие бывшие красные партизаны гражданской войны — сподвижники Жлобы, Ковтюха, Каширина, Балахонова и др.
Все эти обстоятельства сыграли свою роль в период Великой Отечественной войны, когда немало казаков вновь пошло по пути антисоветской борьбы.
Ещё задолго до создания «РОА» генерала Власова и разных антисоветских национальных легионов в рядах немецкого вермахта появились казачьи отряды. Они формировались поначалу из военнопленных — выходцев из казачьих областей, а впоследствии, в 1942 г., из казачьего населения оккупированной немцами территории Дона и северного Кавказа и эвакуированных в 1943 г. на Украину жителей казачьих станиц. Кроме того, казачьи отряды комплектовались также из молодёжи, вывезенной в принудительном порядке с удерживаемого до осени 1943 г. кубанского предмостного укрепления между Таманью и Новороссийском.
Верхушка казачьей эмиграции — генералы Краснов П. Н., Шкуро, Науменко и другие приняли самое деятельное участие в возрождении казачьего антисоветского движения. К этому процессу примкнули и деятели, находившегося в Праге Казачьего Национального Движения, а так же бывшие кубанские «самостийники».
Этому подъему во многом способствовала немецкая декларация о казаках, выпущенная в ноябре 1943 г. за подписью Кейгеля и Рогенберга. Декларация гарантировала казакам восстановление их старинных казачьих вольностей и наделение казаков землёй, провозглашала казаков союзниками немцев в их общей антисоветской борьбе. Так, по злой иронии судьбы, вопрос о судьбах казачества стал предметом политической спекуляции…
Во исполнение этой декларации казакам были даже предоставлены земли, сначала в районе Новогрудка, а затем, летом 1944 г, в Северной Италии, после того как под натиском советских войск пришлось оставить Западную Белоруссию. «Опеку» над казаками взяло не только Восточное министерство, имевшее в своем составе казачью канцелярию и Главное Управление Казачьих Войск, но и Верховное Командование немецкого вермахта вместе с главным Управлением войск «СС» и «СД». Всего, в общей сложности, в составе казачьих войск, входивших в немецкий вермахт, было до 120 тыс. человек, представлявших собой весьма боевой и политически активный элемент. В военных сводках Верховного Германского Командования неоднократно отмечались успешные боевые действия 15 кавалерийского казачьего корпуса, находившегося в Югославии. Не случайно, что генерал Власов, формировавший весной 1945 г. свои первые дивизии «РОА», очень был заинтересован в том, чтобы перед своим известным походом на Прагу включить казачьи части в состав своей армии.
Всем этим казачьим войскам, входившим в немецкий вермахт, с советской стороны противостояли кавалерийские казачьи части генералов Доватора, Белова, Селиванова, Плиева и др… Однако, эти кавалерийские части, в значительной мере только по названию были казачьими, так как прослойка природных коренных казаков в их составе была численно невелика. В эти кавалерийские части нередко направлялись городские жители, не умевшие обращаться с конем, тогда как настоящие казаки недостаточно широко и смело привлекались в ряды советской конницы. Те же части, которые были сформированы из жителей Кубани и Ставрополья и затем переброшены в Крым, почти целиком оказались разгромлены и пленены в мае 1942 г. в боях под Керчью.
После смелого рейда ген. Доватора по немецким тылам под Смоленском… была тогда же создана, из числа бывших красных партизан Ставрополья и конников-будённовцев, добровольческая казачья часть, влившаяся в состав 1 гвардейского кавалерийского корпуса Доватора. В 1942 г., побывав в Дивенском районе, где проживали казаки-спецпереселенцы с Кубани, М.А. Суслов обратился к ним с призывом забыть все старые счёты и идти сражаться с немцами. Может быть, если бы такой призыв был обращен в ту пору от имени советского правительства ко всему рассеянному по стране казачеству, многие обиженные советской властью казаки выбросили тогда бы «камень из-за пазухи». И в этом случае не пришлось бы принимать в 1945 г. энергичных мер по разгрому и выкорчёвыванию последних остатков «Русской Вандеи», когда большинство казачьих частей немецкого вермахта оказалось на исходе войны в руках английского командования средиземноморского фронта.
Казачьим частям, попавшим в начале мая 1945 г. в Южной Австрии в качестве военнопленных в руки англичан, на первых порах было даже сохранено оружие. Отведя для размещения казаков особые районы в Каринтии, английское командование поддерживало среди них уверенность в том, что их боевой опыт борьбы с партизанами в Югославии, Италии и Франции, теперь найдет применение в Греции против партизан Маркоса. Однако, в конце мая 1945 года английское командование передало в г. Юденбурге в руки представителя Верховного Советского командования — генерала Голикова все находившиеся у англичан на положении военнопленных казачьи части, включавшие в себя 15 кавалерийский корпус фон Паннвица, дивизию Доманова, отдельные отряды, входившие в состав управления казачьего Резерва ген. Шкуро, пришедшие походным порядком в Альпы на соединение с основными частями.
В Шпитале, Лисице на Драве, Юденбурге, Граце и Фельдбахе доигрывались последние акты «Русской Вандеи». Вся эта мастерски проведенная операция по ликвидации казачьей армии не знает себе равных во всей казачьей истории и может быть сравнима только с разгромом «Запорожской Сечи», произведенным генералом Теккели в 1771 году. За рубежом остались после этого только отдельные казачьи части, сгруппировавшиеся вокруг генерала В.Г. Науменко, а так же небольшие группы казаков-одиночек, примкнувшие к остаткам белоэмигрантского Русского Охранного Корпуса, во главе с казачьим полковником Рогожиным, и к отряду генерала Туркула.
…«Русская Вандея» была разгромлена наголову! Ее вожди повторили участь казнённых ванденских предводителей Стоффле, Шаретта и Кадудаля. Генералы Краснов П.Н., Шкуро А.Г., Доманов Т., Султан-Келич-Гирей, а так же последний казачий походный атаман ген. Гельмут фон Паннвиц и захваченный в сентябре 1945 в Манчжурии при разгроме Квантунской японской армии ген. Семёнов были, как известно, повешены. Остальные принудительно репатриированные участники движения, как и встарь, после разгрома Пугачёвского восстания, когда все повстанцы, по степени их вины, были разбиты на семь групп, были также распределены по группам, в зависимости от характера своего участия в казачьем движении. Руководящие казачьи верхи попали в Москву, в тюрьму на Лубянке, офицерский состав был определён в особый лагерь в г. Прокопьевске, рядовые участники — отправлены на гос. проверку в проверочно-фильтрационные лагеря в Кемеровской и Молотовской области. В данный момент большинство этих казаков частично находится в спецлагерях МВД, частично в местах спецпоселения, определенных для них в угольных районах Кузбасса и Северного Урала. К ним следует отнести еще большее число казаков, осужденных в 1943–44 гг. тотчас после освобождения Северного Кавказа и Дона за службу в казачьих отрядах в период оккупации и за сотрудничество с немцами. Те немногие казаки, которые успели освободиться из лагерей по отбытии срока наказания или же сохранились в местах своего спецпоселения еще с тридцатых годов, продолжают, по-прежнему, подвергаться различным ограничениям, находясь в ведении спецкомендатур МВД, и не имеют пока возможности вернуться на свою родную казачью землю…
Слов нет, у этой категории казаков есть некоторая вина перед Советской властью! Но с другой стороны, было бы несправедливо всю вину переложить исключительно на одних только казаков, т. к. политика репрессий, проводившаяся в отношении большого числа казаков, сначала при Ягоде и Ежове, а затем при Берия, Мерлукове и Абакумове, вряд ли отвечали интересам политики коммунистической партии и советского правительства в этом вопросе. Ведь иначе никак не могут быть оправданы все те, порой злобные, мстительные и бессмысленные репрессии, которые, часто огульно, обрушивались на головы казаков, вызывая с их стороны, в целях самозащиты, естественное сопротивление.
Одно время большие радужные надежды возбудило у казаков, находившихся за рубежом, выступление И.В. Сталина на приеме командующих советскими войсками, где, говоря о заслугах русского народа, И.В. Сталин вскользь затронул вопрос о немалых ошибках, бывших у советского правительства. Именно эти ошибки толкнули во время воины многих казаков на путь антисоветской борьбы. Под впечатлением от этой речи, многие казаки, полагаясь на снисхождение и пощаду со стороны советского правительства, на забвение старых грехов и взаимных счётов, предпочли, как блудные сыновья, вернуться на Родину, не оказывая вооруженною сопротивления своей принудительной репатриации и не желая для себя жалкой участи изгнанников, блуждающих ныне по земному шару, в числе так называемых «перемещенных лиц».
К сожалению, эти надежды не оправдались, так как, вопреки заверениям, сделанным генералом Голиковым от имени советского правительства, о том, что «Родина всех прощает», казаков, по возвращении в СССР, ожидали тюрьмы, лагери, спецпоселение… Мало того, те кто был осужден в 1945–46 гг. под горячую руку и получил по 10 лет ИТЛ, оказались в лучшем положении, нежели те из спецпоселенцев, кто отбыв по нескольку лет в ссылке, получили затем, при Абакумове, в 1948–50 гг. по двадцать пять лет заключения.
Между тем, русская история богата примерами благородного великодушия к поверженным и разбитым участникам повстанческой борьбы. Даже Петр I, лично рубивший головы мятежникам-стрельцам, раздавив булавинский бунт и сурово покарав его зачинщиков, ценя заслуги казаков, дал возможность остальным булавинцам искупить свою вину в войне со шведами. Донцы-булавинцы оправдали оказанное им доверие, отличившись в Полтавском сражении, удалью своей вплетя казачьи лавры в венок победы над Карлом XII. Подавляя с помощью казаков польские восстания, А.В. Суворов привлек к себе сердца повстанцев своим исключительным гуманным отношением к ним и объявленной широкой амнистией. «Благомудрое великодушие часто полезнее, нежели стремглавый военный меч» — в этих словах А.В. Суворова вся его линия поведения по отношению к польским повстанцам Тадеуша Костюшко. Общеизвестно, что и Александр 1 сразу же после окончания Отечественной войны, закончившейся разгромом Наполеона 1, своим манифестом даровал амнистию и всем тем, кто на русской территории, подвластной французской армии, вел себя изменническим образом, сотрудничая с французами и сражаясь на их стороне.
К сожалению… в казачьем вопросе было допущено немало перегибов… которые привели к новой вспышке антисоветскою казачьего движения в тридцатых годах и в Великой Отечественной войне 1941–45 гг.
Сюда следует отнести:
1. Необдуманные массовые репрессии в годы коллективизации и борьбы с кулацким саботажем, когда была стерта грань между кулаком и середняком…
3. Репрессии, обрушившиеся на казаков в годы «ежовщины».
4. Порочную практику искусственной фабрикации антисоветских повстанческих казачьих групп, которая нередко, по типу т. н. «ленинградского дела», проводилась в карьеристских и авантюристических целях работниками органов государственной безопасности при Ягоде, Ежове и Берия.
Всего этого достаточно, для того чтобы отказаться от предубеждения и чрезмерной настороженности по отношению к той части казачества, которая в силу тех или иных причин, на протяжении десятилетий, вынуждалась идти против недальновидной политики «расказачивания», проводившейся вопреки военным интересам России, обязанной казакам наиболее славными и значительными страницами своей истории. Далеко ведь не случайно то, что многие великие полководцы высоко ценили воинскую доблесть казаков. Наполеону принадлежат слова: «Дайте мне одних лишь казаков и я пройду с ними всю Европу»… Даже у Гитлера и то хватило сообразительности, чтобы привлечь на свою сторону немалую часть казачества, обиженную в той или другой форме… органами советской власти.
В решении казачьего вопроса нет ничего пагубнее, как пойти по пути огульного приклеивания ярлыков, как это часто делалось прежде, когда любого политически колеблющегося казака можно было легко объявить «подкулачником», со всеми вытекающими из этого последствиями. Гораздо труднее здраво и трезво, по государственному, посмотреть правде в глаза, отметя в сторону все те фальшивые реляции по казачьему вопросу, которые сочинялись с провокационными целями Берия и его сподвижниками. Для них не было ничего проще, как выдвигая жупел «Русской Вандеи», проводить в широких масштабах репрессии в отношении большого количества казаков. Это явилось пагубной ошибкой, оттолкнувшей значительную часть казачества от советского правительства.
В связи с приближением знаменательной даты 10-летия победы Советской Армии над гитлеровской Германией и Указом Президиума Верховного Совета от 25.1.55. «О прекращении состояния войны с Германией», возможно, наконец, беспристрастно разобраться в вопросе, который, к сожалению, мало до сих пор интересовал как следственные органы МГБ и Военные Трибуналы, так и советские правительственные органы, но который будет ешё не раз волновать умы наших потомков: чем же вызван такой беспримерный в истории России факт, что в годину величайших для русского народа бедствий не только 120 тыс. казаков оказались в казачьих частях германской армии, но около полутора млн. человек служило в рядах вермахта в качестве «восточных добровольцев». Еще больше советских людей в период оккупации сотрудничало с немцами. Уклоняться от пытливого и вдумчивого изучения причин этого больше никак нельзя.
Проще простого, в демагогических целях, приклеить к казакам, входившим в состав многочисленных казачьих сотен и полицейских отрядов, созданных на оккупированной территории, ярлыки изменников и предателей, уголовников и белогвардейцев. Но такое легковесное скольжение по поверхности явления ничего не объясняет по существу причин вспышки казачьего движения. Казаки всегда были горячими патриотами своей Родины. И только трагические обстоятельства их судьбы на протяжении последних десятилетий подтолкнули многих из них на путь антисоветской борьбы и союза с германской армией. Однако, на основе горьких уроков этой последней вспышки «Русской Вандеи», сейчас можно уверенно сказать, что в случае серьезных международных осложнений, казачество, которое еще находится в лагерях и на спецпоселении, останется равнодушным ко всем попыткам вновь вовлечь его в антисоветские авантюры.
Слишком свежо у него в памяти то лицемерие и коварное отношение, которые проявили англо-американцы к казакам в 1945 году. Никогда не будет забыто казаками вероломное поведение У. Черчилля по отношению к казачьей армии, которая на словах убаюкивалась усыпляющими заверениями в том, что ее ждет миссия борьбы с партизанами в Греции, тогда как на деле в это время тщательно подготавливалась операция по передаче казаков Советскому командованию.
В 1920 г. вдохновитель антисоветской интервенции У. Черчилль также ничего не предпринял для эвакуации из района Сочи прижатой к морю казачьей армии Морозова. Казаки, принимавшие в 1944 г. участие в подавлении польского восстания в Варшаве, хорошо знают, как обманул Черчилль Бур-Комаровского, обещая польским повстанцам помощь в борьбе с немцами. Казаки знают и то, какая участь постигла после войны брошенную англичанами на произвол судьбы польскую армию Андерса, щедро оросившую своей кровью горные скалы Монте-Кассино в Италии…
Совершенно очевидно, что с англо-американцами казакам больше не по пути, хотя может быть кто-либо из сторонников политики «с позиции силы» и тешит себя иллюзиями на этот счет. Нет сомнения в том, что они еще попытаются вытащить, в своих целях, «казачий вопрос» и возродить «Русскую Вандею»… Как видно из одного недавнего выступления американского представителя Доджа в Совете Безопасности, где он проливал крокодиловы слёзы по поводу судьбы казаков в СССР, найдётся еще немало печальников, которые будут стараться использовать в своих целях казачество для антисоветской борьбы. Но все эти надежды пусты и бесплодны!
Последнее выступление У. Черчилля в Вудфорде… лишний раз разоблачило неприглядную роль этого потомка Мальбрука, который в 1945 году одной рукой собирал оружие для немецких солдат, лелея план их использования против Советской Армии, а другой рукой, в это же время передавал в Советский Союз казачьи войска и дивизии РОА генерала Власова. Черчиллю и Эйзенхауэру нечего больше рассчитывать на казаков, на возрождение «Русской Вандеи»! В самом лучшем случае за ними пойдут лишь остатки из числа «перемещенных лиц» и белой эмиграции.
Зато совершенно бесспорно, что весь политически активный казачий элемент, находящийся еще в лагерях и на спецпоселении, при всем своем резко враждебном отношении к англо-американским непрошеным «друзьям», мог бы еще, при наличии доброй воли со стороны советского правительства, оказаться полезным для Родины. Последние гуманные мероприятия по облегчению положения заключенных позволяют надеяться на то, что наше правительство в состоянии справедливо и благожелательно решить и вопрос о судьбах репрессированного казачества, найдя для этого какие-то новые формы, продиктованные разумными и дальновидными государственными интересами. Об этом, в частности, говорит практика широкого пересмотра Верховным судом СССР прошлых решений ОСО при МГБ и приговоров Военного Трибунала, освобождение из заключения большого числа невинно осужденных лиц в годы «ежовщины» и «бериевщины». Такой великодушный шаг по отношению к той части казачества, которая, будучи в плену своих старых сословных предрассудков, находясь под дурманом немецкой декларации о казаках, сбилась с пути, разойдясь с русским народом, был бы с радостным удовлетворением встречен всеми казаками, предав забвению все старые счёты и обиды.
Есть полная возможность превратить всё казачество от мала до велика в надёжную опору Советского государства. Наше правительство тем самым раз и навсегда покончило бы с любыми попытками возникновения «Русской Вандеи» в среде казачества…