2.Приезд г‑жи де Бомон в Рим (…)

Письмо г?на Балланша, датированное 30 фрюктидора[16f], известило меня о том, что г?жа де Бомон прибыла из Мон-Дора в Лион и направляется в Италию. Он сообщал, что я напрасно тревожусь и что больная поправляется. В Милане г?жа де Бомон встретилась с г?ном Бертеном, приехавшим туда по делам: он любезно взял на себя заботы о бедной путешественнице и привез ее во Флоренцию, где уже ждал ее я. Увидев ее, я ужаснулся; сил у нее доставало лишь на улыбку. Отдохнув несколько дней, мы двинулись в Рим; мы ехали шагом, дабы избежать тряски. Г?жа де Бомон всюду встречала предупредительность и внимание: всякий спешил принять участие в этой милой женщине, такой одинокой и недужной, потерявшей всех своих родных. Даже служанки на постоялых дворах проникались к ней нежным сочувствием.

Нетрудно догадаться, что творилось у меня в душе: всякому случалось провожать друзей в могилу, но они были немы, и едва теплящаяся надежда не обостряла сердечной муки. Я не обращал внимания на прекрасную страну, по которой мы ехали; я выбрал дорогу через Перуджу: что мне была Италия? Климат ее, как он ни мягок, казался мне чересчур суровым; в легчайшем дуновении ветерка я видел бурю.

В Терни г?жа де Бомон захотела поехать к водопаду; она с трудом встала, оперлась на мою руку, но тут же вновь опустилась в кресло. «Придется этой воде падать без нас», — произнесла она. Я снял для нее уединенный домик близ площади Испании, под горой Пинчо; при доме был садик с апельсинными деревьями, посаженными шпалерами, и дворик, где росло фиговое дерево. Я поселил там умирающую. Мне стоило большого труда отыскать эту обитель, ибо римляне с опаской относятся к легочным болезням, считая их заразными.

В эту эпоху возрождения общественного порядка люди ценили все, напоминающее о старой монархии: папа римский прислал справиться о здоровье дочери г?на де Монморена; кардинал Консальви и члены священной коллегии последовали примеру Его Святейшества; сам кардинал Феш до последнего дня г?жи де Бомон оказывал ей почтение, какого я не ожидал и какое заставило меня забыть жалкие раздоры, омрачавшие начало моего пребывания в Риме.

{Письма Люсиль к Шатобриану}