Возвращение в действующую армию

Возвращение в действующую армию

Оправившийся от болезни Михаил Богданович получил рескрипт от императора с назначением в действующую армию в начале февраля 1809 года.

План кампании на 1809 год русское командование составило весьма грамотно. Северный корпус должен был двигаться вдоль Ботнического залива и вторгнуться на территорию Швеции. Центральный корпус Барклая-де-Толли, базировавшийся в районе города Васа, должен был форсировать Ботнический залив по льду пролива Кваркен (современное название Норра-Кваркен) с выходом на шведское побережье. Аналогичная задача ставилась и Южному корпусу — он должен был достичь Швеции по льду через острова Аландского архипелага.

Ф. В. Булгарин так комментирует этот план:

«Граф Шувалов с 5000 человек должен был следовать на Торнео, разбить остатки войска генерала Клеркера, взять его магазины и идти быстро в Умео, город, лежащий на шведском берегу, в прямой линии против Гамлекарлеби. Барклай-де-Толли должен был с 5000 человек перейти по льду через пролив Кваркен в Умео и соединиться с графом Шуваловым. Князю Багратиону с 20 000 человек назначалось выйти из Або и, пройдя по льду на Аландские острова, истребить находившееся там под начальством генерала Дёбельна шведское войско, обезоружить жителей и идти на шведский берег. Три корпуса, соединяясь на шведском берегу, должны были быстро проникнуть к Стокгольму, сжечь зимовавший здесь шведский флот и занять такую позицию, в которой можно было бы держаться и по вскрытии льда. Корпусных командиров поведено было снабдить деньгами и печатными прокламациями на шведском языке, в которых было объявлено, что русские войска вступили в Швецию не для покорения страны, но для завоевания мира, выгодного для обоих государств» [32. С. 155].

В первых числах марта генерал П. А. Шувалов объявил командующему северной группой шведских войск Карлу-Магнусу Грипенбергу о прекращении перемирия. Шведы ответили на это концентрацией войск у городка Калике в десяти километрах западнее Торнео. Между тем русские войска перешли через реку Кеми и двинулись вдоль побережья. Шведский авангард, находившийся в Торнео, отказался от боя и в спешке отступил, бросив в городе около двухсот больных солдат.

«Войска Шувалова при тридцатиградусном морозе делали переходы по 30–35 верст в день. Подойдя к Каликсу, Шувалов предложил Грипенбергу сдаться, но швед отказался» [150. С. 350].

Тогда русские начали наступление на Калике, а колонна генерала И. И. Алексеева пошла в обход по льду и отрезала Грипенбергу путь к отступлению. После этого шведы прислали парламентеров с предложением о перемирии, но граф Шувалов потребовал безоговорочной капитуляции, дав на размышления всего четыре часа.

В результате условия русских были приняты, и 6 (18) марта Грипенберг подписал акт о капитуляции. Его корпус сложил оружие и был распущен по домам под честное слово больше не воевать в эту войну. «Всего сдались 7000 человек, из них 1600 больных. Трофеями русских стали 22 орудия и 12 знамен. Все военные склады (магазины) вплоть до города Умео должны были быть в неприкосновенности переданы русским» [150. С. 350].

По словам Михайловского-Данилевского, Каликская операция «разрушила последнее звено, соединявшее Финляндию со Швецией» [93. С. 416].

* * *

Барклай-де-Толли пошел из Умео в Васу. Согласно плану, его Центральный корпус должен был насчитывать восемь тысяч человек. Но большая часть сил корпуса задержалась на переходе к Васе. Михаил Богданович же, опасаясь, что скоро начнется таяние льда, приказал наступать дальше лишь прибывшим уже в Васу частям. Короче говоря, он не стал дожидаться всех и выступил с теми, кто был. А было у него всего около 3500 человек. При этом Пермский полк был оставлен в Васе под начальством генерала Лобанова «для содержания гарнизона в сем городе и на ближних к берегу островах и наблюдения за спокойствием» [93. С. 397].

Таким образом, в так называемом корпусе оказались лишь шесть батальонов пехоты и 250 казаков при шести пушках. На сборном пункте был отслужен молебен и зачитан приказ, в котором Барютай-де-Толли, не скрывая предстоящих трудностей, выражал уверенность в том, что «для русских воинов нет ничего невозможного» [30. С. 51].

Так начиналась одна из ярчайших страниц в полководческой биографии Михаила Богдановича.