Тимуридский Ренессанс

Тимуридский Ренессанс

Есть нечто несправедливое в общепринятом мнении, что тимуридское Возрождение — то есть культурное движение, оказавшее животворное воздействие на изящную словесность, пластические искусства и науки и придавшее восточному исламу XV столетия неслыханное значение в истории мусульманской цивилизации, — развернулось по смерти Тимура, в правление Шахруха, Улугбека, Байкара и их наследников; нет, тимуридский Ренессанс зародился еще при Великом эмире, когда в некоторых областях культуры были достигнуты высоты, которые для потомков оказались недоступными.

Разве он ничего не произвел на свет ранее 1410–1430 годов, этих свидетелей появления первых шедевров в живописи, архитектуре и науке (к примеру, в 1422 году завершилось строительство большой обсерватории в Самарканде), и разве не ясно, что все их авторы родились в предыдущем веке, то есть во времена Тамерлана? Пороки и достоинства того или иного поколения проистекают из свойств тех, кто его породил и затем сформировал. И поэт Джами (1414–1492), и художник Бехзад (прибл. 1450–1520) были воспитаны на примере их предшественников из 70-х годов XIV века.

В конечном счете в основе всего находится Тимур. Именно в созданном им обществе — сначала в Самарканде, где он собрал лучших мастеров, свезенных со всего Востока, а затем в других городах Ближнего и Среднего Востока (это указывает на то, что он не лишил их художников вовсе) — родились и прошли школу такие художники, как, например, Гиятаддин (автор знаменитой миниатюры «Гумай и Гумаюн», сохранившейся в парижском Музее декоративного искусства), который в 1420 году совершил путешествие в Китай приблизительно с теми же настроениями, с какими живописцы наши отправлялись в Италию; архитекторы, построившие в 1417 году в Мешхеде мечеть Гоухар Чад и в 1435 году медресе Улугбека; один из блистательнейших математиков исламского мира по имени Аль-Каши, получивший известность благодаря успешно завершенному систематическому анализу десятичных дробей (ум. 1437); такие астрономы, как скончавшийся в том же году Казы-заде Руми, который принадлежит к кругу редких ученых — обладателей собственного мавзолея (усыпальница его находится в мемориале Шахи-Зинда, что в Самарканде, среди гробниц Тимуридов. [211]

Видимо, есть необходимость рассеять недоразумение, которое, возможно, возникает при использовании понятия «ренессанс». Согласно западной терминологии, данное слово имеет в виду возврат к утерянной Античности, страстное желание разобраться в достигнутом, а также в основах, на которых зиждется общество. Ничего такого не наблюдалось в Иране Треченто и Кватроченто, то есть в Иране XIV и XV веков, где никто не собирался отказываться от недавнего прошлого или от богатейшего вклада в культуру мусульманской цивилизации; вопрос был в том, чтобы, опершись на то и другое, им же придать блеск и энергию после периода, как полагают, упадка или по меньшей мере неопределенности и нестроения как результатов кочевнических набегов, совершавшихся с территории Центральной Азии, так же как следствие злобного отношения к новшествам: именно это явствует, например, из заявления, сделанного в 1349 году Муизаддином Пир-Хусейном, гератским маликом, одним из «сберегателей» иранизма.

Изучение пластических искусств, изящной словесности и наук времен тимуридского Ренессанса убеждает нас в том, что его миновали фундаментальные новации, коренным образом изменившие культурный пейзаж ислама, как, например, в абассидском IX веке в Самарре или позднее, когда в Османской империи была разработана идея больших мечетей; зато он принес с собой некоторое изменение вкусов, а также определенное усовершенствование технических средств, равно как и заметное повышение качества и количества произведений искусства, в которых выразилось состояние души потомков Тимура и визирей и которые придали новый импульс общественной жизни и открыли перспективы, если не новые, то более широкие.

Преемственность упрочилась во всех областях знания. Возьмем для примера самаркандскую обсерваторию, от которой сохранились одни величественные руины. Историки науки доказали, что ее прародительницей была обсерватория Марагская, что в Азербайджане (1259), слава о которой гремела в продолжение нескольких столетий и которая, вне всякого сомнения, предоставила Улугбеку, этому гениальному астроному, некоторую часть научного персонала, а также собрала группу единомышленников вокруг пришедшего из Кашана мэтра Казы-заде Руми, известного и под именем Гасана Челеби. Ниже мы увидим, что это же происходило в архитектуре, живописи и керамическом производстве. [212]

Итак, таланты имелись. Для того чтобы они себя проявили полностью, были нужны меценаты и финансовые средства. Соединить и тех и других позволили уже первые Тамерлановы завоевания, и ничего более удачного создать никогда потом не удавалось. Благодаря счастливым историческим обстоятельствам, меценатов оказалось множество, и я с удовлетворением констатирую, что таковыми были многие наследники Тимурова дома. Гром побед, одержанных Великим эмиром, его политические и ратные способности, отсутствовавшие у его потомков, как бы затмевают совершенно очевидное: у Тамерлана действительно имелось все то, из чего рождались «принцы Возрождения», а именно: уважение к писцам и художникам, любовь к строительству и декоративному искусству, знание таких интеллектуальных дисциплин, как история, богословие, а также большой интерес к музыке…