«Придется затягивать пояса»

«Придется затягивать пояса»

14 декабря 1992 года, после очевидного провала гайдаровских реформ, Борис Ельцин назначил нового премьер-министра: Виктора Черномырдина, бывшего министра газовой промышленности. Черномырдин был человеком в возрасте, бывший член ЦК КПСС. Он привел с собой новую команду: людей зрелых, гордо именовавших себя «промышленниками» и «государствениками». Но эта перемена мало что изменила в управлении страной.

С Евгением Ясиным, одним из ключевых специалистов «новой» команды Черномырдина, я встретился в бывших владениях ЦК КПСС на Старой площади. Этот немолодой экономист был одним из «ветеранов», призванных исправить ошибки «молодых реформаторов». Довольно быстро Ясина назначили главным экономическим консультантом Ельцина, а затем министром экономики. Я ожидал, что Ясин, человек бывалый и представляющий более консервативное крыло российского политического истэблишмента, решительно возьмется исправлять ошибки предшественников. Но этого не произошло.

«Чудес не бывает, – начал говорить мне Ясин. – Эта страна должна выпить чашу до дна. – Речь шла о том, как за счет конфискационного характера инфляции установить в стране новое экономическое равновесие. – В ближайшем будущем – как минимум год – мы будем жить в условиях инфляции, и надо сосредоточиться на проблемах, которые инфляция поможет разрешить – установить более рациональные отношения между ценами, новые отношения между ценами и доходами».

Другими словами, Ясин предлагал решительно снизить реальные доходы среднего российского гражданина; а инфляция тем временем уничтожит оставшиеся сбережения россиян, как источник внутреннего капитала. Но если не будет серьезных инвестиций из-за рубежа, где же Россия возьмет капитал для подпитки экономики?

«Есть только один способ – это затягивать пояса, – сказал Ясин. – Снижение жизненного уровня». Термин «затягивать пояса» перекликался со временами массовых лишений, которые терпел российский народ в годы Второй мировой войны. Но на сей раз самопожертвование народа не привело к победе над врагом – оно привело лишь к обнищанию и ранней смерти пенсионеров, чьи сбережения съела инфляция.

Позднее Григорий Явлинский вспоминал: его поражало, как мало реформаторы вроде Ясина и Гайдара заботились о простых россиянах. В общем и целом, по мнению Явлинского, люди, правившие страной во времена Ельцина, были и бессердечными, и безжалостными.

«(Гайдар с коллегами считали), что в России живут, как они называли, одни „совки“, и все, что в России существует, нужно уничтожить и потом вырастить новое, – с негодованием говорил Явлинский. – Ради этого любые методы и меры хороши. И пускай все уничтожит инфляция. Никакая не проблема, потому что все равно нежизненно, потому что все это не нужно. Это так же, как Гайдар говорил: „Наука может подождать! Север нам не нужен! Старое поколение провинилось…“ Парадокс этого периода реформ заключался в том, что они чисто большевистскими методамипроводили капиталистическое строительство. Большевик – человек, для которого цель имеет значение, а средства достижения цели не имеют значения».

У меня было такое же ощущение. Многие из ельцинского правительства говорили о своей стране с такими хладнокровием и отстраненностью, что можно было подумать: речь идет о чужом государстве. «Японцам и немцам (после Второй мировой войны. – П.Х.) было проще, потому что у них была просто разрушенная промышленность, была оккупационная власть, и уже многое было сделано для того, чтобы разчистить почву и начать сначала, – сказал мне Евгений Ясин. – Россия, к сожалению, не находится в такой ситуации».