1841

1841

Бесплодный год. Ни единого концерта. Строит ли маэстро планы, собирается ли с силами, словно накануне боя? Вовсе нет!

Он ограничивается тем, что дирижирует в Опере «Фрейшютцем» великого Вебера, который вместе с Бетховеном озарял его юность и формировал музыкальный вкус. И хоти Гектор отдыхает от мук творчества, все же он не ведает безмятежного отдыха, умиротворяющего Душу.

Месяц за месяцем проходят в изнурительной борьбе против… Офелии, той Офелии, которой он еще недавно поклонялся. Семейный очаг превратился для него в сущий ад.

Эрнест Легуве красочно, с присущим ему блеском повествует109:

«Когда Берлиоз женился на мисс Смитсон, то любил ее как безумный; ее «очень люблю», этакая белокурая нежность, повергала его в ярость. Мало-помалу совместная жизнь приучила Генриетту к бешеному неистовству ее льва; постепенно она нашла в нем прелесть и, наконец, необычайный склад его ума, то привлекательное, что было в его фантазии, и заразительность чувств настолько захватили холодную невесту, что она стала пылкой женой и перешла от нежности к любви, от любви к страсти и от страсти к ревности. К сожалению, часто случается, что муж и жена – как бы две чаши одних весов, которые редко находятся в равновесии: когда поднимается одна, опускается другая. Так произошло и в этой молодой семье. Чем горячее становилась Смитсон, тем больше остывал Берлиоз. Его чувства к ней превратились в добрую дружбу, учтивую и спокойную, тогда как с уст жены то и дело срывались властные требования и бурные упреки, к сожалению, вполне законные. Дирижирование своими произведениями и положение музыкального критика ставили Берлиоза в гущу театральной жизни, где ему представлялись случаи поддаться слабости, что вскружило бы голову и покрепче, чем у него. Кроме того, слава великого непризнанного артиста имела свое очарование, легко превращавшее исполнительниц в утешительниц. Госпожа Берлиоз пыталась найти в фельетонах мужа следы его измен; она искала их повсюду: отдельные фразы из перехваченных писем, перерывание ящиков позволяли ей делать частичные разоблачения, достаточные, чтобы вывести ее из себя, но лишь наполовину вводящие в курс событий. Ее ревность постоянно запаздывала. Сердце Берлиоза порхало так быстро, что она не могла за ним поспеть: когда она обнаруживала предмет страсти своего мужа, страсть эта была в прошлом, он уже увлекся другой и поэтому легко мог доказать свою невиновность в эту минуту, тогда как бедная женщина оказывалась в растерянности, словно собака-ищейка, которая, пробежав полчаса по следу, достигает гнезда, когда птица уже улетела. Случалось, правда, что другие открытия вскоре вновь заставляли ее пускаться в розыски, и отсюда – ужасные семейные сцены. Мисс Смитсон, выходя замуж за Берлиоза, была уже слишком стара для него. Душевные волнения ускорили разрушительную работу времени; вместо того чтобы стареть год от году, она старилась день ото дня. И, к несчастью, чем больше старилась она лицом, тем больше молодела сердцем, тем больше росла ее любовь, превращаясь в жестокую пытку для нее и для него. Однажды ночью маленький Луи, спавший в их комнате, был разбужен столь ужасными воплями и проклятиями, что соскочил со своей кровати и бросился с криком к матери:

– Мама, мама, не делай, как госпожа Лафарж!110