РИМСКИЙ ИМПЕРАТОР ИЛИ ВОЛЖСКИЙ БУРЛАК
РИМСКИЙ ИМПЕРАТОР ИЛИ ВОЛЖСКИЙ БУРЛАК
В Чугуев почта приходила через день. И тогда почтальон приносил большую пачку книг, журналов, газет и писем для Репина. В глуши художник продолжал жить интересами столицы. Ответные письма к друзьям — это раздумья, впечатления от прочитанного, увиденного.
Вышел роман Тургенева «Новь». Что-то в нем Репину понравилось, но тип критика Скоропихина, в котором писатель желчно высмеял Стасова, вызвал резкое осуждение. Разбирая недостатки и достоинства нового романа, Репин в письме к Стасову от 29 марта 1877 года так характеризует его автора:
«Это раздраженный, щепетильный барин, желающий выразить презрение и постоянно трусящий за собственное достоинство; он боится кланяться, боится и не понравиться грубым высокомерием. А запас правдивого наблюдения истощился».
Скоропихин уже шагал по журнальным статьям, с легкой руки Тургенева олицетворяя собой в карикатурном виде всех глашатаев новой, нарождающейся русской национальной школы в искусстве.
Паклин — герой нового тургеневского романа — дает такую характеристику Скоропихину:
«Что за несносное создание! Вечно закипает и шипит, ни дать ни взять бутылка дрянных кислых щей… Половой на бегу заткнул ее пальцем вместо пробки, в горлышке застрял пухлый изюм — она все брызжет и свистит; а как вылетит из нее вся пена — на дне остается всего несколько капель прескверной жидкости, которая не только не утоляет ничьей жажды, но причиняет одну лишь резь… Превредный для молодых людей индивидуй!»
Скоропихин очень пригодился реакционерам, врагам жизненной правды и защитникам академизма в изобразительном искусстве. Этот «превредный для молодых людей индивидуй» усилиями враждебной Репину критики был вовлечен и в затяжной спор, в котором художнику отводилась главная роль.
Собственно, в дискуссии, опубликованной на страницах мартовского журнала «Голос», было три действующих лица: художник Репин и его картина «Бурлаки», художник Семирадский и его новое полотно «Светочи Нерона» и реакционный публицист Б. Маркевич, скрывшийся под псевдонимом «Волна».
Этот автор провозгласил в статье, что своей новой картиной Семирадский наносит сокрушительный удар демократическому искусству и утверждает явное превосходство академического направления. Картина Семирадского объявлялась чуть ли не новой эпохой в современном искусстве.
Давно ли Репин и Семирадский с жаром спорили о том, какое направление в искусстве имеет большее право на существование? Это было в ученические годы. А теперь жизнь столкнула их как представителей двух борющихся направлений.
Репин после «Бурлаков» еще не создал картины, достойной своего первого шедевра. Он переживал трудное время, когда копились силы для еще более значительных произведений. «Протодиакон» и эскизы «Явленной иконы» говорили о том, что час этот близок, Репин оправдается за долгие годы простоя и покажет миру, что не зря обнадежил демократическое искусство своими «Бурлаками».
А Семирадский поражал огромными картинами. Его блистательные, холодные, рассудочные произведения принесли ему не только звание профессора Академии, но и европейское признание.
В 1877 году в журнале «Сын отечества» некто В. Печкин в фельетоне «Заметки» объявил, что после новой картины Семирадского сгинут со света все критики Скоропихины, а вместе с ними и «Бурлаки» Репина, которые являются не чем иным, как продуктом скоропихинского направления.
В журнале «Русский вестник» после хвалы Семирадскому играли вообще отходную демократическому искусству, а Репина уговаривали освободиться от гнета скоропихинской идеологии и «хоть немножко поверить в европейское искусство». Автор заметок объяснял причину снижения творчества Репина за последнее время исключительно тем, что Репин всецело подпал под влияние демократических идей.
Так на двух художниках, почти одновременно окончивших Академию, отчетливо скрестились два направления в русском искусстве. Мы знаем, что не помпезные, холодные полотна, далекие от жизни и ласкающие взор сытых аристократов, стали направляющей звездой русского искусства; восторжествовало искусство русской демократии, не боящееся правды.
Пройдут годы, Репин напишет несколько отменных портретов, создаст множество картин, которые не принесут еще заметного успеха, — и появятся, наконец, произведения, достойные автора «Бурлаков».
В демократическое искусство вливались новые мощные силы. Поддержал «Бурлаков» русский художник, ставший в ряды передвижников, — Василий Суриков; он написал «Утро стрелецкой казни» — подлинно народную трагедию, потрясшую глубиной образов и суровой, самобытной красотой живописи.
Как ни высоко было профессиональное мастерство Семирадского, как ни усердствовала, ни изощрялась реакционная критика, передвижники не дрогнули. Не поколебался и Репин.