УРЕ ВАЕИКО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ДАВАТЬ ИНТЕРВЬЮ
УРЕ ВАЕИКО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ДАВАТЬ ИНТЕРВЬЮ
Еще две книги. Вильям Томсон, «Те Пито о те Хенуа, или Остров Пасхи». Кэтрин Раутледж, «Тайна острова Пасхи». Американец Томсон был на острове всего лишь одиннадцать дней.
Он проявил необычайную энергию и оставил очень ценную книгу. Книга написана сжато и деловито. Томсон, как заправский журналист, не выпуская из рук блокнота, интервьюировал немногочисленных жителей острова. Его интересовало все: география острова, каменные статуи, деревянная скульптура, религия, легенды, татуировка, одежда, утварь, оружие и, конечно, дощечки. Он очень торопился и спрашивал самое главное. Очень важно, что он не забывал спросить название каждой вещи.
Англичанка Кэтрин Раутледж прибыла на остров через двадцать шесть лет после визита Томсона. Прежде всего она проверила сведения, собранные Томсоном. Ее экспедиция впервые произвела раскопки на острове Пасхи. Было раскопано около двадцати пяти гигантских статуй. Стало ясно, как выглядели эти статуи в полный рост, были найдены совершенно новые их типы. Раутледж, как и Томсона, интересовало на острове все, что важно для науки. Ее книга — первая монография, всестороннее исследование об острове Пасхи.
И Томсон и Раутледж очень интересовались «говорящим деревом». Томсон специально привез с острова Таити свои фотоснимки жоссановых дощечек. Он сумел добыть и новые дощечки. Наверное, каждого рапануйца он спрашивал, не может ли тот указать знатоков письма.
Ему назвали имя старика Уре Ваеико. Старик уклонялся от встречи. Не помогли даже подарки, присланные Томсоном. Уре Ваеико прятался в горах. Он, мол, стар и не желает из-за Томсона попасть в преисподнюю. Ведь миссионеры запретили чтение дощечек. Дождь загнал старика в хижину. Томсон явился к нему ночью, налил старику рома, и долгожданное интервью, наконец, состоялось. Сначала Уре Ваеико прочел нараспев пять дощечек. Томсон торопливо записывал. Казалось, что ключ к решению загадки «говорящего дерева», наконец, найден.
Но старик читал как-то странно. Ему незаметно подсунули снимок другой дощечки, а Уре Ваеико продолжал «читать» прежний текст.
Раутледж показала старикам «чтения» Уре Ваеико. Тут был миф о сотворении мира. Такой текст могли записать на дощечке. Но скорее всего не на той, которую показывал Томсон. Прочел же ему Уре Ваеико вместо текста всем известную любовную песенку! Видно, старик не выдал американцу тайну «кохау ронго-ронго». Недаром он так упорно прятался. Но, может быть, он только слышал, как читали другие, а сам читать не умел.
Раутледж тоже показывала старикам фотографии дощечек. И старики начинали петь. Никакого соответствия между словами и знаками не получалось. Настоящих маори ронго-ронго — знатоков письма — Раутледж не назвали. А такие знатоки были. Об этом она узнала случайно. В деревне Хангароа нашли страницу из чилийской конторской книги. Страница была покрыта знаками. Эти знаки отличались от знаков на дощечках, как курсив пишущего от печатного шрифта. Значит, есть на острове человек, который умеет не только читать рапануйские знаки, но и делать курсивом какие-то записи для себя. Значит, он свободно владеет рапануйской грамотой, как настоящий маори ронго-ронго. Кто же, как не «профессор говорящего дерева», маори ронго-ронго, может открыть заветную тайну?
Автором записей оказался старик Томеника. Он жил в колонии для прокаженных. Раутледж решилась войти в его хижину. Она показала угрюмому Томенике копию его записи. Старик поспешил заверить, что текст ее не языческий, а имеет отношение к Христу. Больше он ничего не объяснил. Пришлось идти к больному во второй раз. Раутледж положила перед ним бумагу и карандаш. Томеника поддался искушению. Он запел и начал чертить знаки. Пел он так быстро, что посетительница не успевала записывать. Уходя, она оставила Томенике еще один лист бумаги. Придя еще раз, она увидела, что лист покрыт знаками. Напевая, старик исписал еще один лист. Боясь заражения, Раутледж не взяла с собой записи Томеники. Старик так ничего и не объяснил. «Знаки старые, а слова новые» — вот и все, чего добились от Томеники. Может быть, он имел в виду, что тексты написаны на древнем языке, отличном от современного. Через две недели маори ронго-ронго умер. Запись на листке из конторской книги вошла в число немногочисленных бесценных текстов.
Считалось, что умирающий Томеника ничего не помнил. Но скорее всего он и не думал доверяться своей посетительнице.
Раутледж расспрашивала жителей острова, не помнят ли они хотя бы, что записывалось на дощечках и в каких условиях они читались. Ей рассказали о верховном вожде Нгаара. Он умер незадолго до налета работорговцев. Труп знатока письма несли к погребальной колеснице на носилках из «говорящего дерева» и похоронили вместе с ними. В те времена маори ронго-ронго жили в хижинах. Туда, как в школу, приходили ученики. Нгаара часто посещал школы, проверяя и учеников и учителей. Наградой была дощечка, а взысканием — лишение дощечки.
Раз в год в селении Анакена устраивался публичный экзамен, когда и «профессора» и «студенты» во всеуслышание читали дощечки. На голове у каждого из них был «академический» убор из перьев, а в руках — дощечка со знаками. «Актовый зал» на открытом воздухе ограждали колы, украшенные перьями. Нгаара с наследником располагались на сиденьях, сколоченных из «говорящего дерева». Они принимали экзамен. Сначала толпы народа с превеликим почтением выслушивали лучших знатоков письма — «академиков». Потом читали «преподаватели» и «студенты». К их ошибкам относились по-разному: «студентов» мягко поправляли, а незадачливых педагогов брали за уши и с позором выдворяли из «актового зала».
Чтения Уре Ваенко, рассказы о роли «говорящего дерева» в жизни рапануйцев наводили на мысль, что дерево было не «говорящим», а скорее напоминающим, что надо говорить. По расположению знаков «чтецы» угадывали, какой перед ними текст. А самые знаки только подсказывали, в каком порядке его читать. Сторонники этого взгляда думали, что главной целью «чтецов» было запомнить тексты наизусть, слово в слово, а не читать их с листа. Раутледж сравнила знаки каталога Меторо — Жоссана с узелками на носовом платке — их завязали для памяти, но забыли, что же, глядя на них, нужно вспомнить.