СОБАЧЬЯ ЯХТА
СОБАЧЬЯ ЯХТА
Мы стали на якорь в ковше небольшой судоверфи «Navimca» рядом с яхтой под венесуэльским флагом, с которой раздался многоголосый собачий лай. Пока Гина убирала авторулевой и наводила порядок в кокпите, я стоял на носу и считал собак у соседа. Их на палубе оказалось семь. Пожилой мужчина прикрикнул на свой «экипаж» и сказал, что здесь хорошая якорная стоянка. «Сколько у вас собак?» — спросил я. «Десять». У нас не было времени расспрашивать мужчину о его питомцах, мы спешили на берег в офис. По пути встретили несколько молодых парней. «Что это за странная яхта?» — спросил я их. Парни дружно рассмеялись: «Эти собаки — его жены». Я улыбнулся их шутке. На следующее утро нашу яхту подняли на сушу, и больше собак-моряков мы не видели. Через полтора года мы снова зашли в «Navimca» для мелкого ремонта.
Выйдя на берег, увидели яхту, стоящую на площадке в стороне от других судов (здесь около 20 единиц плавсредств), с широкой сходней, по которой бегали собаки. Это оказалась яхта нашего старого «знакомого» с собачьим экипажем. Некоторые из четвероногих бегали по территории верфи и были далеко не дружелюбны, так что пришлось вооружиться палкой. Рыбаки с ремонтируемых траулеров сказали мне: «Сумасшедший гринго, всем надоел со своей псарней». Мне было очень интересно узнать об этом человеке. Когда я приблизился к его яхте, с полдюжины собак бросились ко мне, оскалив клыки. Хозяин, стоявший недалеко, прикрикнул на них и подошел ко мне. «Хельмут», — представился он, пожимая протянутую мною руку. Я был с ним приветлив и сказал, что хотел бы немного написать о нем в своей книге. «Меня здесь не любят», — сказал Хельмут. Чувствовалось, что он рад беседе со мной и, разоткровенничавшись, рассказал о себе. Он немец, чуточку с фашистским уклоном мышления, ему за 70. В Венесуэле 40 лет. Жена умерла давно. Дети в Европе. Пятнадцать лет назад он стоял со своей яхтой в Puerto La Cruz. Одна маленькая бездомная собачонка, слонявшаяся по причалу в поисках пищи, подошла к яхте Хельмута. Он покормил ее, и она стала постоянно находиться около яхты доброго человека.
Через пару дней он взял ее на борт, и она стала заправским членом экипажа. «Я люблю животных, и мне всегда жалко голодных портовых собак». Еще одна бедненькая собачка смотрела голодными глазами, как Хельмут кормил свою новую подругу. И она тоже стала членом «экипажа». Вскоре на борту было пять собак. «Все сучки», — уточнил их хозяин. «И сколько сейчас?» — «Одиннадцать». — «Какое наибольшее количество было?» — «Не поверишь, двадцать семь. Две сучки ощенились, и был большой выводок. Но сейчас все они стерилизованы. Кобелей не держу». — «Были какие-нибудь неприятности из-за собак?» — «На острове Кюрасао одна укусила за колено мужчину, и хоть не было крови, суд заставил меня заплатить ему 1000 долларов».
Я не был на борту его яхты, но и издалека было видно, что там грязновато. Но каждый из нас живет по-своему, по собственному разумению. Главное — быть счастливым. Конечно, Хельмут большую часть времени стоит в портах, а здесь потому, что старая яхта — 30 лет — требовала ремонта. «Наверно, прокормить такую свору — нужны немалые деньги», — сказал я. «У меня солидная пенсия от немецкой компании, где работал». Я пожал Хельмуту руку и пожелал счастливых дней с его «командой». Может быть, он немножко и чудаковат, но столько лет содержать собак — это все-таки вызывает уважение к нему.