ГАЛЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГАЛЯ

На второй вечер по прибытии в санаторий «Шахтер» (Трускавец, Западная Украина) я заглянул в бар. Зал в мягком свете неярких бра пустовал, только у стойки сидела молодая женщина в длинном вечернем платье. Я сел рядом: «Вам не скучно?» «Скучно», — улыбнулась она. Миловидное, с чуточку татарскими чертами лицо каким-то внутренним сигналом-излучением показывало, что я понравился, и мы стали оживленно беседовать: откуда, когда, чем интересуемся. Когда в баре появились посетители, я сказал, что живу в комнате пока один (это «пока» длилось весь санаторный срок за небольшую мзду главврачу) и пригласил ее к себе. Галя встала. Она была симпатична, стройна, а вечернее платье очень соблазнительно струилось по ее телу, по ее красивым ногам, по ее прелестной попке. Истинная красота тела видна через любую ткань, даже мешковина не скроет прекрасно изваянное женское тело.

Не было никакого жеманства, было взаимное желание двух здоровых людей — мужчины и женщины. Галя была очень темпераментной, все время стонала, изливаясь оргазмами. Была просто находкой, очень сладкой ягодой. Когда я сменил ее позу, она сказала: «О, ты и это знаешь! Где ты научился?» Ее вопрос удивил меня, никто из женщин никогда не спрашивал, все игры в постели принимались так, как хотел мужчина и, конечно, чтобы это нравилось женщине.

Через два дня Галя рассказала о своей жизни. Мы уже любили друг друга (нужно любить многих людей, и ты будешь счастлив и любим ими). Ей тридцать два, у нее дочь- подросток. Молодой студенткой Галя вышла замуж за военного летчика, но хватило ума (как сказала она) ребенка родить после института. Кочевала вместе с мужем по разным военным городкам. Все было хорошо и прекрасно. Но в одном из полетов над атомным полигоном муж получил большую дозу облучения.

«Я сидела часами около его койки в госпитале и не верила, что этот молодой красивый мужчина, мой муж, отец моей дочери, медленно умирает. Хотелось верить в чудо, но оно не произошло. Мой любимый человек умер. Я была в таком отчаянии, что готова была тоже умереть. Если бы не дочь, может, так оно и было бы. Ты ведь веришь в лебединую верность: если один лебедь погибает, то второй складывает крылья и камнем падает на землю». Через несколько лет (она с дочкой жила уже в Казани) рана понемногу зарубцевалась, Галя снова стала улыбаться и однажды встретила врача-хирурга. У него были золотые руки, он делал сложнейшие операции и был известным в городе врачом. Они стали жить вместе. Врач оказался очень опытным в любовных ласках, он показал Гале на ее теле многие эрогенные зоны, и ее природный полуазиатский темперамент раскрылся с такой силой, что ей хотелось и хотелось, она будто пробудилась ото сна. «Я, конечно, не стала нимфоманкой, — шутит Галя, — но поняла, какая это чудная радость — секс». Ей казалось, что ее друг — единственный на свете мужчина, знающий, как сделать женщину счастливой в постели и показать необычные вещи, а разнообразие в сексе — важный элемент чувственной игры. Гале думалось, что, кроме хирурга, никто не знает этих тонкостей. «Я была с ним, как кошка в период течки». Поэтому она и удивилась, когда я сменил миссионерскую позицию на другую, на следующую, еще на другую, когда от моих ласк она кричала приглушенно: «О боги! О боги!» К сожалению, через пару лет совместной жизни знаменитый хирург Казани стал алкоголиком; он, видимо, уже был им и раньше, но скрывал это, сколько мог. Галя снова оказалась на обочине счастья.

В санатории часто организовывались экскурсии в горы, к скале Довбуша (был такой народный герой в Прикарпатье, по израильско-американским меркам — террорист). В автобусе мы с Галей, не сговариваясь, садились на заднее сиденье и, пока группа внимала гиду, мы ласкали друг друга руками и, как правило, успевали завершить хорошее дело к моменту посещения первой достопримечательности. Острота от необычности — вдруг кто-то из группы оглянется на нас — делала поездку необычно приятной. Конечно, мы тоже ходили со всеми около скалы Довбуша и даже представляли, как этот молодой гуцул со товарищи грабил нажитое нечестным путем богатство. По вечерам в «келье» мы были счастливы как дети. Однажды она стала в позицию «дога» и сама предложила свою прелестную попку. Только в самом начале ей было чуточку больно, но с моими умелыми руками, ласкающими клитор, она быстро получала оргазм и никогда не возражала против этого.

Давным-давно, когда я был молодым вторым штурманом на СРТ (средний рыболовный траулер), мы ловили рыбу дрифтерными сетями недалеко от маяка Нантакет. Тогда территориальные воды США были только три мили. В этих местах летом при солнечной погоде всегда стоит небольшая дымка, так как от испарений морской воды в воздух поднимаются мельчайшие крупинки соли, которые и создают дымчатую мглу. Даже многие моряки думают, что дымка — это легкий туман. Было солнечно — штилевая погода, мы лежали в дрейфе на сетях, и был День Рождения моей первой жены Саши. Я поставил на стол ее фото, достал заветную бутылку водки и пригласил в маленькую каюту капитана и старший комсостав — старпома, стармеха, радиста. После первой рюмки капитан Макаренко Валерий Борисович, прекрасной души человек и талантливый рыбак (позже он всю жизнь провел на БМРТ), сказал: «Красивая у тебя жена, Демьяныч». «Других не держим», — пошутил я. «За ее здоровье и за ваше счастье!» Как-то незаметно разговор перешел на женщин. И пошла обычная мужская моряцкая «травля». Валерий Борисович, захмелев — кто-то принес еще бутылку, — спросил: «А в попу пробовал?» Мне, молодому мужу, было как-то даже не по себе от этого вопроса, чем-то грязным отдавало. «Иногда это совсем неплохо, — продолжал умудренный жизнью капитан, — некоторые женщины даже любят это, если очень влюблены в мужчину». После рейса мы с Сашей решили попробовать. Первый опыт оказался печальным: Саша сразу побежала в туалет, и мы никогда больше не практиковали с ней это. Оба были неопытными в какой-то степени, я думаю, эта неопытность и помогла нам разойтись. Вообще-то, надо признаться, у нас не было гармонии, чем-то мы не «срослись», было у нее немножко высокое самомнение, возможно, ей не стоило выходить замуж за моряка. Хотя второй муж тоже был моряк — недобрым словом вспоминает он Сашу, заставившую его заняться контрабандой, из-за чего мужчина потерял работу. С третьим мужем, подполковником милиции, она также не смогла ужиться — мол, жадный, и долгие годы живет одна, но со своими хорошими стихами: «В комнате дышат лохматые тени, шторой задернут лунный фонарь». Чудно, не правда ли? И еще один хороший стих, понравившийся мне.

Зачем исчезли так внезапно

Наш не окончив полонез?

Умчали кони безвозвратно

Вас сквозь вечерний стихший лес.

Вы мне оставили виденье

В оправе жемчуга и кос

Да лепестки забытых нежных,

Увы, без вас поникших роз.

Зачем так ярки нынче свечи?

Для вас их свет невыносим.

Уж жемчуг снят, обмякли плечи,

А рядом тот, кто не любим.

Вы мне оставили виденье

В оправе жемчуга и кос.

Придет весна, вернет, как прежде,

И косы рук, и жемчуг слез.

Наверное, Саша счастлива по-своему, а стихи помогают ей в ее одиночестве. Как сказала Люба Оробейко — ее подруга и жена моего однокашника, «Саше не дано было от природы уметь любить, ей просто хотелось нравиться многим — это ее беда, беда попрыгуньи-стрекозы». Конечно, мы оба были не ангелами, в чем-то я допускал ошибки, которые Саша могла бы подправить, но она не горела таким желанием, видимо, считая, что рядом с ней должен быть идеальный мужчина. Но идеалом не рождаются, идеалом становятся. Разрыв произошел, когда, вернувшись из моря, я увидел у дочки протертый локтем до дыры рукав школьной формы. Ладно, не было денег на новое платьице, но аккуратно заштопать мать обязана.

Я уходил в очередной рейс и оставил Саше письменное согласие на развод. Наша знакомая, присутствовавшая на суде, рассказала позже, что Саша наговорила на меня много «выдуманной неправды, не очень чистой — мягко выражаясь». Даже эта знакомая была возмущена таким поступком, ибо знала, что я был хорошим семьянином, трудягой, и хоть порой не хватало денег, но я сумел получить трехкомнатную квартиру (помогли мой однокашник Сергей Герасимов и мой начальник — светлой памяти — Гребенченко Виталий Григорьевич). Квартиру я оставил Саше.

Уезжая из Клайпеды, Саша сказала, улыбаясь, друзьям: «Петя любит меня так сильно, что если мне будет трудно, я вернусь к нему, и он меня примет».

Через 20 лет, когда я был «freelance», то есть «свободный стрелок», а у Саши что-то не клеилось с последним мужем, наша дочь, наша хорошая, славная дочурка Лена, взявшая лучшее от моей породы и очень похожая на меня, организовала встречу: уж очень ей хотелось сесть между папой и мамой и обнять обоих — естественное желание каждого ребенка. Саша приехала в Прибалтику из Перми. Я встречал ее на своем «мерседесе» у границы с Латвией. Вот из машины вышла женщина, приятная на вид, в шляпе с большими полями. Перед этим я чуточку волновался. Но когда посмотрел на Сашу — у меня в душе не шевельнулось ни капельки теплого чувства: предо мной стояла не когда-то любимая Сашенька, передо мной стояла совсем чужая, неинтересная мне женщина со следами былой красоты. Я был сам поражен таким равнодушием. Надежда, что я буду любить ее всю жизнь, увы, не оправдалась.

• • •

Моя хорошая красивая полька Регина (у нее необычно полные губы), с которой мы много лет были друзьями, сказала однажды: «Хочешь попробовать в попу? Мой муж часто делает это». С этой Региной мы иногда «любили» друг друга, стоя по грудь в реке, за кустиком (было у нас такое уютное тайное место под Клайпедой), и это было так необычно, так сладко. Возможно, потому, что мы, лаская в воде друг друга, видели гуляющих по лугу людей. Если отбросить всю искусственную стеснительность (я бы сказал, ханжескую!) и говорить правду, то каждый мужчина и почти каждая женщина имели анальный секс. Неумелый мужчина может причинить боль, умелый — доставить удовольствие. И никакой грязи. Это действо древное, как само человечество, и практикуется где-то больше, где-то меньше, в зависимости от региона. Конечно, часто этот акт имеет психологический аспект — поза безусловного подчинения, — но только если в этом акте нет любви. В мое — советское — время ходило много слухов о кавказцах, любителях анального секса. Когда-то в службе мореплавания нашего предприятия работала секретарем милая умная Надежда Александровна. Она прожила в Грузии восемнадцать лет и хорошо знала, что «такое» грузины. «Не верьте, что они хорошие мужчины, хорошие любовники. Ложь это. Лодыри они. День-деньской просидит на базаре, продавая какую-нибудь мелочь, а вечером придет домой — давай, жена, жрать, — а потом к уставшей за день женщине и — секс, и обязательно попа, без всякой ласки, без всякой подготовки, обычно с болью. Не люблю я кавказцев», — рассказывала Надежда Александровна.

Касаясь темы физиологии, нужно сказать, что Природа сотворила чувственный орган очень умно, предусмотрев все варианты соития. Плоть вокруг вагины и ануса пронизывают тысячи канальчиков, вроде потовых пор, через которые выделяются из этой плоти-железы соки желания, а затем происходит выброс-оргазм. Поэтому женщина чувствует любовный зуд на «большей площади», и он намного сильнее, чем мужской. Хорошо «натренированная» женщина, а их не такой уж большой процент, излучает свои соки не только вагиной. Они через поры-канальчики проникают и в оболочку ануса. При мощном и неоднократном оргазме лубрикация сзади почти такая же интенсивная, как и в вагине. Но сначала разогрейте женщину, дайте ей возможность получить несколько оргазмов: ее попа станет влажной, и она без проблем примет туда мужчину. И никакого крема не нужно, уж поверьте мне!

В Венесуэле, где мы провели несколько лет, иметь большую попу для женщины так же важно, как когда-то на Украине иметь «повну пазуху сiсок». Сравнительно с европейскими «леди», латиноамериканки, по сути, — гибрид африканской, индейской и чуть-чуть европейской рас — очень даже смотрятся со своими объемистыми, если не сказать, глобальными попами. Хорошо, у моей Гины эта часть очень даже выпуклая, и я иногда шучу: «Ты можешь жить в Венесуэле без проблем». Она ведь наполовину лапландка, поэтому Гина похожа чуточку на китаянку. В школе ее дразнили «чина», то есть «китаянка».

В Венесуэле редко делают силиконовые груди, но если ягодицы «уродились» тощими, то к услугам женщин — десятки клиник, где можно увеличить важную на данном континенте часть женской красоты. В магазинах, где торгуют купальниками (бикини) и женским бельем, нам бросились в глаза накладные попы. Все мужики скажут, что женщина с хорошо выступающей попой смотрится сексуально. Но это совсем не значит, что в постели она темпераментна. Как я упоминал, в Бразилии, к примеру, 28 % женщин (почти каждая из них — с большой попой) фригидны, то есть не испытывают оргазма. Только пятая часть из этого количества имеет патологию, остальные нуждаются в «мачо» — мужчине, который может разбудить их либидо.

…Галя прилетела ко мне в Литву второй раз на целую неделю. Со своим мужем-алкоголиком она уже не жила. После двухмесячной разлуки мы были как сумасшедшие, а ей очень хотелось быть такой. Я зажимал ей рот: «Тише, всю гостиницу разбудишь». Однажды, как обычно, после ванны мы легли в постель. Галя попросила меня стать на четвереньки. Она ласкала мои гениталии, а затем начала покусывать мой зад, сначала ягодицы, а потом — анус. «Кричи!» — потребовала она. Вначале я не понял, но она умело продолжала, и вдруг я ощутил с легкой болью от укусов странное удовольствие, совершенно другое, чем обычный секс, очень приятное. И я застонал. Природа дала этой части тела очень чувствительные нервы не только женщинам, но и мужчинам. Галин муж, знаток эрогенных зон, обучил ее этому.

А Галя показала это мне. И еще она показала мне «глубокую глотку». Головка мужского члена входит слегка в пищевод и касается сотен пупырышек. Это вроде мягкой наждачки, скользящей по чувствительной головке. И пусть это длится короткие секунды, но магическое действие этих пупырышек помнишь долго-долго.

Спасибо, Галя! Ты осталась в моей памяти светлой женщиной. С тобой было все чудно.