ЯХТА «ADVAYDA»

ЯХТА «ADVAYDA»

В венесуэльском порту Кумана одним погожим апрельским днем знакомая со швейцарской яхты сказала, что сюда зашла русская яхта. Я побежал к другому причалу и увидел 40-футовую почти новенькую яхту «Advayda» под английским флагом. В кокпите стояла молодая красивая женщина. Я поздоровался с ней по-русски. Она протянула руку и представилась: «Тара». — «Но вы ведь русская?» — «Конечно, русская». — «Имя необычное у вас». Она улыбнулась. Из кабины вышел ее партнер — молодой мужчина с широкой, хорошей, очень русской улыбкой. «Ананда Лока», — назвал он себя. «Странно, — подумал я, — название яхты непонятное, флаг — английский, называют себя какими-то индийскими именами». Но этот вопрос я оставил «на потом». Мы, как яхтенные люди, заговорили о главном: откуда, куда. Они пришли из Бразилии, где провели несколько месяцев, собираются идти через Панамский канал в Перу. «Будет очень сложно против течения и господствующего южного ветра. Я был в Кальяо два раза, правда, на большом судне, и знаю этот район, — сказал я. — А почему Перу?»

— «Хотим изучить обычаи древних инков, их религию. Мы пойдем не в Кальяо, а в маленький порт Пиментель на север страны». Ну что ж, каждый яхтенный капитан волен выбрать свой путь и свой порт.

На борту у них был еще один русский, Юрий, сибиряк. Он пересек с ними Атлантический океан, был в Бразилии и сейчас собирался улетать из Венесуэлы в родную Россию. Вечером мы с Гиной сидели в маленьком кафе в марине с нашими новыми друзьями. Для меня был праздник, я говорил-говорил с Ананда Лока, а Гина — с Тарой.

На следующее утро Гина поехала с ними на базар. Они купили тридцать маленьких ананасов, еще кое-какие фрукты, но овощей не покупали, сказали, что на борту у них сотни банок разнообразных консервов. Они даже дали Гине немецкий консервированный ржаной хлеб. На мой вопрос об их странных именах Ананда Лока ответил, что они — активные члены одной из ветвей буддистского движения и взяли имена из индийской религии, и отказался назвать их русские имена. Он записал мне в компьютер всю программу их секты, вернее, движения, и попутно — многие морские песни и несколько известных кинофильмов, и одиннадцать своих коротких рассказов. Делал он это с такой доброжелательностью, что я почувствовал: они — хорошие люди. Действительно, человеческая доброта излучается, и мы невольно чувствуем симпатию к несущим это богатство. Добрые люди — самые богатые на свете.

Когда Ананда Лока и Тара сидели в нашей каюте, мы сделали несколько фото этой красивой пары. Я подарил им свою книгу. На следующий день мы ушли в море, а они задержались еще на несколько дней перед походом к Панаме. Остановок по пути на островах не намечалось. «Мужественные необычные люди», — подумали мы.

Вскоре мы улетели в Лондон. Я выслал Юре в Сибирь мою книгу и получил от него e-mail: «Ты знаешь, что случилось с «Advayda» в Панаме? Если нет — смотри интернет». Я открыл страницу о Панаме и с тихим ужасом прочел о смерти Ананда Лока — он же Станислав Дубровский — и Тары — она же Елена Червова. Они стояли на якоре, недалеко от них находилась яхта с русским экипажем. Около 9 утра на соседней яхте услышали крик Елены: «Помогите, помогите!» Быстро подошли на динги (надувная лодка) к борту «Advayda». «Мне плохо, — сказала Елена им, — скорее к врачу. Мой муж умер». По пути к причалу Елена скончалась. В кратком интернет-сообщении говорилось, что никаких следов наркотиков в крови не нашли, полиция также не обнаружила на борту яхты наркотики. Врачи сделали заключение, что смерть наступила от пищевого отравления. У них было много консервов.

Любая смерть — трагедия. Но когда она забирает молодые жизни — это трагедия втройне. Я часто слушаю песни, записанные Станиславом, смотрю подаренные им кинофильмы, и не хочется верить, что его и милой Тары-Елены уже нет. Кстати, он был президентом Российского общества стрелкового оружия и, кажется, прошел Чечню.

Станислав был талантливым писателем. Он оставил нам одиннадцать коротких рассказов, два из которых помещаю здесь, как реквием по погибшим Ананда Лока и Таре, как реквием по всем погибшим в море, как реквием по моряку, обещавшему вернуться к любимой.