ЛИНДА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЛИНДА

Дорогой Петр, скажу честно — читала твою книгу и искала тебя, того человека, которого я так мало знала. А теперь надо тебя узнавать по книге, в которой ты так красиво проводишь сюжетную линию. Хочется читать страницу за страницей, дальше и дальше. Интересные места, где вы останавливались, интересный образ жизни, интересные люди, мысли, воспоминания из прошлой жизни. Поздравляю и радуюсь!

В этот момент я сижу на мансарде в Ниде и вижу Куршю Марю и белые паруса яхт. Помню, как пятнадцать лет (нет, уже семнадцать!) назад ты привез меня в Ниду из Клайпеды. Эти воспоминания прекрасны, как и все, что было. Но не все мечты сбываются. Ты внезапно уехал, и я потеряла интересного человека, о котором так часто вспоминаю.

Если скажу, что у меня все прекрасно, — это будет чистой правдой. На работе — я на вершине. Я — ведущий журналист крупнейшей литовской газеты, на телевидении имею свою собственную программу, и теперь не только сама беру интервью, но не успеваю давать их для журналов и телевидения. Мои две книги стали бестселлерами, люди узнают меня на улице и останавливают. В моей профессии я уже достигла всего, что в Литве возможно. В личной жизни я тоже счастлива. Мои дети имеют образование, занимают хорошие места. Мой спутник жизни — мастер, композитор и музыкант джаза, знаменитый в Европе. Наша жизнь полна искусства, музыки, литературы, друзей и путешествий.

Но я — все еще романтик и мечтатель. Привет Гине, я очень рада за вас.

Целую. Линда. 20.07.2010.

• • •

Как хорошо, что природа дала нам такой великий дар, как Память. Маленький эпизодик из нашей пространственной жизни, затаившийся среди тысяч и тысяч ему подобных, вдруг выплывет из глубин, и наш мир, наше настроение осветится такой яркой многоцветной радугой радости, что на время забываешь об окружающей тебя жизни и переносишься в прошлое на белоснежных крыльях Памяти. Некий умный фильтр в нашем мозгу отсеивает неприятные эпизоды, которые случались в изобилии, но оставляет светлые воспоминания.

С Линдой Лаваските я познакомился в начале девяностых.

Она работала заместителем редактора молодежного журнала, а ее «боссом», то есть редактором, был Пятрас Альгулис, мой бывший матрос. Годом раньше он пришел на РТМС «Сувалкия» матросом второго класса. Но до этого он окончил факультет журналистики в Вильнюсском университете. Романтик по натуре, сын простых честных литовцев, он решил познать нелегкую рыбацкую жизнь. И познавал ее добросовестно, трудился очень прилежно, а таких матросов экипаж и капитан (я как раз и был капитаном) любят; не стеснялся сказать правду-матку сменному рыбмастеру, если видел непорядочность. Отказался брать у второго штурмана склеенную пятидолларовую банкноту (был день выдачи зарплаты), и мне пришлось уладить конфликт. До сих пор эта купюра лежит в моем архиве, уже почти двадцать лет. Пятрас был мне симпатичен, и когда после рейса он сел в редакторское кресло престижного журнала, мы продолжали дружить с ним. Он был вхож в кабинеты высшей власти новобуржуазной Литвы и как-то пригласил меня в здание парламента, где мы встретились с депутатами Палецкисом, предавшим идеи своего отца-коммуниста, и известным литовским писателем Пашкевичем (когда-то он был первым редактором журнала «Jaunimos Gretos»). Пашкевич был честным человеком и был известен в Литве своей насмешливо-острой критикой многих легко взлетевших на националистической угарной волне политиков.

Однажды в редакции Пятрас познакомил меня с красивой молодой журналисткой Линдой. С ней никогда не было скучно, она всегда интересно рассказывала и умела заразительно смеяться. Я думаю, все, кто с ней встречался, влюблялись в нее. (И я не без греха!) Родители Пятраса тоже очень любили Линду и мечтали, как признались они мне, что сын женится на ней. Линда была разведена, а дети жили с ней. Каждый раз, когда я приезжал в Вильнюс, то старался встретиться с этими хорошими жизнерадостными ребятами, меня просто влекло желание увидеть Линду.

Несмотря на молодость, в жизни Линда имела много необычных приключений. Одно из них — английский лорд, который после знакомства с красивой литовочкой уговорил ее посетить фамильный замок-дворец. Его мама — урожденная французская графиня — очень привязалась к Линде и лелеяла мечту, что сын женится на этой аристократичной женщине, которая станет украшением старинного рода.

Если под аристократизмом понимать ум, красоту, доброжелательность, то Линда действительно была аристократкой душой и телом. Когда она улыбалась, ее милое лицо излучало просто солнечное сияние, и собеседнику хотелось слушать и слушать ее нежный, но с какой-то чувственной хрипотцой голос, который завораживал и невольно обольщал. Линда была обворожительной ведьмочкой, дающей людям радость от любования, созерцания ее. Было бы больше таких женщин на Земле, наверно, планета наша была бы прекраснее, и не было бы войн, разве что Троянская, но причиной была бы не Елена Прекрасная, а Линда Прекрасная.

Проведя некоторое время во дворце лорда, но ни разу не переступив порога его спальни, Линда поняла, что не сможет полюбить этого человека: жить нужно с мужчиной, а не с титулом. Она отказалась от возможности стать супругой лорда (леди) и вернулась домой. Лорд вскоре снова приехал в Литву и привез обручальные кольца, но он не уговорил Линду надеть на изящный пальчик кольцо с бриллиантами.

• • •

Линда позвонила мне и попросила помочь добраться до Ниды. Я встретил ее на вокзале, встретил с радостью. Домик стоял на живописном берегу Куршю Марю, и хоть был декабрь, но вид на залив был красив. «Хочу отдохнуть несколько дней одна. Это домик моих друзей». Пока Линда разжигала огонь в печке, я спустился к машине и взял оттуда бутылку Malt Whisky. Мне не нужно было никуда спешить, и мы долго и с удовольствием болтали, смакуя понемножку вкусный напиток. Потом, естественно, настал момент, когда кому-то надо проявить инициативу, и почти всегда инициатором выступает мужчина. Когда я обнял Линду, она, шутя, со смехом, стала ускользать. Нет, мы не были пьяны, может, только чуточку. Дальше — больше, мы резвились с ней как дети, ее ноги, которые я старался обуздать, взлетали вверх-вниз, пытаясь освободиться от моих крепких рук. Это была чувственная возня, и если бы я не видел в этом элемент сексуальной игры в сопротивление, может, меня не хватило бы на эти полчаса, которые мы провели играя. Но, видимо, ей это нравилось. «Может быть, она мазохистка», — мелькнуло у меня на секунду. И только когда, схватив ее за бедра, я уткнулся ртом в ее черные трусики, она вдруг затихла и прижала мою голову покрепче. Потом в момент оргазма она кричала по-литовски: «Eik! Eik! Eik!» (Дословный перевод: «Входи!»; англоязычные женщины кричат: «Come!», то же значение, но правильный перевод будет: «Кончаю!») Линда — очень темпераментная женщина, она и в постели была истинной аристократкой. Ты не можешь держать долго в памяти наслаждение своим оргазмом, но помнишь долго наслаждение, которое ты дал женщине. Славную женщину, любящую жизнь и секс, мы помним всю нашу жизнь именно из-за ее восприятия радости от оргазма, подаренного тобою. Делай добро, дари женщине радость.

Я уехал от Линды под утро, к первому парому. Через несколько дней мы провели с ней бессонную ночь в аэропортовской гостинице. Последний мой «визит» в Линду был уже на рассвете, и помнится, что она, утренняя, была уже очень усталой от многочисленных «Eik!». Это была наша соловьиная ночь, после нее мы уже никогда не виделись. Но спасибо Памяти, сохранившей для меня и для Линды чудные воспоминания о нашей короткой, но безмерной любви. Я очень горд, что знал эту необыкновенную женщину.