Линда Маккартни. На крыльях любви
Линда Маккартни. На крыльях любви
Я работала в журнале «Город и деревня». В мои обязанности входила, в частности, сортировка почты. Однажды редактору пришло приглашение на встречу с «Роллинг стоунз», которые приехали тогда в Нью — Йорк — это было в 1966 году. Мне очень нравились эти ребята, и я сама воспользовалась приглашением. Да к тому же еще прихватила и камеру. Презентация должна была состояться на яхте посередине реки Гудзон…
Приехав в назначенное место, я увидела много людей с фотоаппаратами, которые толпились на набережной. «Роллинги» допустили на борт репортеров, но отказались от услуг фотографов. Единственным человеком с камерой была на яхте я. Думаю, благодаря моей броской внешности, — ну знаете, молодая девушка, блондинка и все такое. А я была тогда совершенно зеленой, только и могла навести фокус и щелкнуть затвором. Меня трясло от страха, что ничего не получится.
Тем не менее, когда яхта пристала к берегу, все репортеры бросились ко мне, стали просить снимки. Мне даже в голову не пришло потребовать за них плату. Единственно, чего я хотела, это чтобы под снимками появилась моя фамилия. Фото были напечатаны, вот тогда — то я и поняла, что этим можно зарабатывать.
Помню, когда «Нью — Йорк таймс» начал брать у меня фотографии, у меня спросили, кого я принесу в следующий раз. Я сказала: «Вам подойдут «Баффало Спрингфилд» или лучше сделать Джима Моррисона?» — «Да все равно», — ответил редактор. Они даже не отличали одной группы от другой.
Мне за работу не платили ни цента, но зато я могла снимать всех — «The Who», Джима Моррисона, «Джефферсон эйрплейн», «Грэйтфул дэд», всех, всех. Большинство из игравших там групп приезжали из Лос — Анджелеса или из Англии, они никого в Нью — Йорке не знали, и, фотографируя их, я становилась их другом.
Ко мне домой приходил Джими Хендрикс, мы пили чай, и он жаловался на то, что нет денег. Я каталась на метро с Джексоном Брауни, ужинала с Джимом Моррисоном, таскалась по городу с Эриком Бердоном [99].
Между нами ничего такого не было — мы все просто дружили.
Они совсем не такие, как о них думают некоторые люди. Хендрикс постоянно сомневался в своем таланте. Когда первый раз я его фотографировала в 1967 г., он очень боялся, что публика примет его плохо. Несмотря на его дикий вид, Джими был очень застенчив и чувствителен. Он все время сомневался, что выглядит хорошо. Ему совсем не хотелось сжигать флаг США во время выступлений, но таков был его имидж, и он сознательно шел на это. Он постоянно думал над тем, как привлечь внимание публики, он очень боялся его потерять. Джим Моррисон тоже был очень чувствителен. Его внешность Иисуса Христа сейчас может показаться чересчур патетической. Я считала этот образ неправдоподобным, и Джим хотел даже сменить образ. Вы можете сказать, что позже он стал жирным и грузным, но он никогда не думал о себе и совсем не хотел создавать вызывающий имидж.
Это было чудесное, невинное, беззаботное время.
А затем в рок — мир начали вползать наркотики — нет, не марихуана, в ней я тогда ничего ужасного не видела.
И не ЛСД — пришел героин, его принесли всякие паразиты, которые цеплялись за музыкантов, буквально втягивали их в наркотики. Джим Моррисон был чудесным, глубоким, чувствительным парнем — и они, эти скоты, которые вились вокруг него, превратили его в чудовище. Я всегда могла на глаз отличить людей, которые принимали героин — у них что — то происходило с лицом. Как у Дженис Джоплин [100] — все лицо ее как бы покрывалось оспинками…
Порой и я попадала в дурацкие ситуации, но мне всегда удавалось выбраться из них без потерь. Помню, меня однажды пригласил к себе Энди Уорхол… У него на вечеринке все перепились, обкурились, и началась настоящая оргия. Я с ужасом взирала на эти сцены — а потом просто сбежала.
Вот Дженис Джоплин, она была очень хорошей девушкой, но такой одинокой и потерянной; вот Джими Хендрикс, умный, чувствительный, тонкий человек, такой непохожий на свой сценический образ; вот Джим Моррисон, который хотел быть поэтом, а не поп — звездой; нежный Кейт Мун; Брайн Эпштейн; и, конечно, Джон…
И сейчас мы с Полом порой смотрим друг на друга и думаем об одном — я знаю, что мы думаем об одном и том же: как же нам — то удалось выжить?»
К ним («Битлз») было очень трудно подобраться. Я собрала свои работы и через секретаря передала Брайану Эпштейну. За разрешением мне было приказано явиться на следующий день… А вечером Эрик Бердон из «Энималз» повел меня в клуб. Мы сидели за столиком, а за соседний уселся Пол. Наши взгляды встретились. И так это и началось… Мы ушли оттуда и весь вечер гуляли и разговаривали.
Мои фотографии стали появляться в хороших журналах — в «Лайфе», «Роллинг Стоун», меня уже знали. Я моталась по концертам, таскала на себе тяжеленное оборудование, а машины у меня не было… У меня на руках даже появились мозоли, как у грузчика…
А три месяца спустя, в сентябре 1968–го, мне позвонил Пол. «Почему бы вам не вернуться в Англию?» — только и спросил он. С тех пор, я не фотографирую рок — группы…
Может показаться безумием: переехать из просторного лондонского дома в небольшое местечко на южном побережье. На самом деле здесь гораздо удобнее. Ведь наш бизнес мог бы отдалить нас от детей, и мы бы с трудом замечали, как они растут.
Обычно когда есть деньги, люди стремятся жить в большом доме, а это создает массу неудобств при воспитании детей. Когда один ребенок находится наверху, а другой — в западном крыле, уследить за ними чрезвычайно тяжело.
Дети путешествуют с нами повсюду. Во время нашего гастрольного турне по Британии, мы выступали в северных провинциях и жили всей семьей в доме отца Пола в Ливерпуле. А гастролируя на юге, Пол и я ежедневно отправлялись на концерт из дома, что означало 2,5–часовую езду на машине туда, а потом обратно, причем за рулем был сам Пол. Выступая за границей, мы снимаем дом и делаем его своей базой, чтобы возвращаться каждую ночь к детям.
Мы все вегетарианцы. Наш завтрак состоит из яиц от собственных кур, жареных домашних помидоров, вегетарианских сосисок, злаков и пшеничного хлеба. В период хлебной забастовки Пол сам выпекал очень вкусный хлеб.
Когда я отвожу девочек в школу, Пол часто сопровождает меня. Мэри и Стелла ходят в местную начальную школу, а Хэзер посещает школу искусств. Я езжу на мини — автомобиле. Будучи американкой, я привыкла к широким дорогам, и только на маленькой машине не боюсь разбиться, когда еду по узким улицам.
Большую часть одежды для детей я покупаю в специализированном магазине «Mothercare». Вещи заказываю по каталогу или покупаю сама, отдавая предпочтение изделиям из натуральных волокон. Лично я чувствую себя гораздо комфортнее в джинсах и короткой рубашке. Трачу я немного, хотя Пол в состоянии оплатить все счета!
Живем мы достаточно замкнуто. Окружающие относятся ко мне как к любой другой матери, которая занимается воспитанием детей и ведет домашнее хозяйство. Человеком из мира шоу — бизнеса я ощущаю себя только на гастролях.
Стараюсь, чтобы жизнь оставалась такой, какой она была до нашей женитьбы. Обычно мы плотно завтракаем и обедаем, поэтому не собираемся на ленч. В это время я выполняю домашнюю работу. Пол никогда мне не помогает. Он любит аккуратность, но сам не слишком — то аккуратен! В тех случаях, когда я занята или уезжаю, уборкой дома занимается приходящая работница. Но готовлю всегда сама, потому что мне это безумно нравится. Каждый день я готовлю еду на шесть человек. На обед — блюдо, похожее на «Quiche Lorraine», но без бекона, баклажаны, спагетти, салаты и любимые блюда Пола: гороховый суп или суп — пюре из домашних помидоров и лука. И, конечно, варю свой любимый кофе с молоком. В этом я совершенный ребенок! Если повезет, в течение дня совершаю верховую прогулку на жеребце по имени Appaloosa, у которого отличный характер. Езда верхом — прекрасный вид упражнений, и физических и духовных. Животное любезно позволяет ехать на себе, любоваться пейзажем и дышать природой. Если мне не удается найти няню, я иногда усаживаю Джеймса перед собой в седло, и мы отправляемся на прогулку. Живя в Лондоне, я постоянно ощущала потребность в естественной нагрузке. Мое западное седло очень тяжелое. Поднимать его и снимать с лошади, чистить лошадь, заботиться об остальных наших животных — это именно тот вид естественных упражнений, которые мне необходимы. Мне нравится быть ближе к земле.
Мы прожили около года на своей ферме в Шотландии, прежде чем Пол неожиданно предложил мне поработать в группе. Это полностью его идея. Думаю, он чувствовал, что мое присутствие придаст ему больше уверенности. Пол предложил мне клавишные, поскольку считал, что я могла бы научиться играть на них быстрее, чем на гитаре. Он посадил меня за пианино и сказал: «Вот это — среднее С, а теперь ты выучишь аккорды». Так что большая часть ранних критических замечаний в отношении моей роли в группе была справедливой. И сам Пол, хотя и был этим задет, все же признавал их правоту. На мой взгляд, моя игра все еще оставляет желать лучшего. Участники нашей группы могли бы давно пригласить отличного клавишника, если бы только захотели.
Одно из наших общих увлечений — футбол. Мы редко выбираемся на матчи, но всегда смотрим их по телевизору. Пол — страстный поклонник «Ливерпуля», а я болею за «Ливерпуль» и за «Эвертон». (В разговор вступает Пол: «Я говорил ей: «Нельзя болеть одновременно за обе команды, но она утверждает, что можно, потому что она американка».)
Мы живем в сельской местности и в общество выбираемся довольно редко. Наверное отчасти и потому, что мне просто лень. Так много хочется успеть сделать, особенно в фотографии. Но я не намерена менять свой образ жизни до тех пор, пока не возникнет крайняя необходимость. Я получаю различные предложения сделать фотоснимки, иногда среди них встречаются весьма заманчивые. Но как только доходит до дела, я не могу заставить себя бросить детей и поехать фотографировать. Я остаюсь дома и вместо запланированных снимков делаю семейные фотографии.
Большинство вечеров мы проводим у телевизора. Мне нравится смотреть «Dallas», «Top Of The Pops», «Old Grey Whistle Test» и некоторые юмористические шоу.
Это жилище прекрасно, мы любим его, это замечательный отдых от шоу — бизнеса. Я считаю, что работа Пола в музыкальном бизнесе и отдых на природе оптимальный режим жизни для него. Он стимулируется, выступая перед тысячами зрителей, и потом отдыхает на свежем воздухе с домашними животными. У нас на ферме только органика, поэтому продукты лишены пестицидов. Вы должны ездить у нас медленно, потому что везде бегают животные и птицы, крольчата и фазанята. Я люблю это место еще потому, что если вы устали или переволновались, вы можете посидеть на лугу и услышать, как шумит ветер в деревьях, и почувствовать, как пахнут цветы. Это очень успокаивает. Пол любит завести наш джип «Лэндровер», найти буйные заросли, забраться вглубь, развести костерок и сидеть, глядя на огонь. Мы живем в пустынном месте, и это нам тоже нравится. При том бизнесе, которым занимается Пол, просто необходимо иметь убежище, где можно скрыться от людских глаз. Мы купили этот участок из — за того, что он в стороне от дорог.
У нас две коровы — Лаванда и Дэйзи, а также лошади — для нас с Полом и для детей. Есть овцы и птицы.
Джеймс еще ходит в школу. Хэзер стала керамистом. Мэри работает в музыкальном издательстве, а Стелла изучает модный дизайн. Обычно мы собираемся все вместе на уик — энд. Для нас очень важно быть вместе с нашими детьми. У них большие сердца, а это самое главное.
Мы перестали есть мясные продукты более двадцати лет назад. Общеизвестно, что для человеческого организма гораздо полезнее овощи, они не оставляют на стенках ваших сосудов атеросклеротических бляшек. Сейчас чуть и не каждую неделю к «армии» английских вегетарианцев прибавляется 18 тысяч «новобранцев». Не слишком ли много «сумасшедших»?
Я занялась сочинительством вовсе не ради славы или денег. У меня, слава богу, нет сейчас недостатка ни в том, ни в другом. Я делаю это только ради животных. Я написала кулинарную книгу, потому что подумала: если мне удастся показать людям, что можно прекрасно обходиться безо всякого мяса, есть вкусно и сытно, это облегчит им переход к вегетарианству.
Надо признаться, я и сама удивилась, узнав, что было продано 300 тысяч экземпляров. Скоро книга выйдет и в Японии. Нельзя сказать, что она рассчитана только на вегетарианцев. Надеюсь, что мясоеды, прочитав мое сочинение, захотят отведать более здоровую пищу, но в то же время сохранят во рту вкус мяса.
Успех был необыкновенный. Я думала, что в лучшем случае удастся продать миллион порций безмясной еды, приготовленной по моим рецептам, а продали более 14 миллионов. И это только в первый год! Поэтому мне и пришлось сочинять новые рецепты.
Я пытаюсь остановить избиение. Я пытаюсь закрыть бойни. Я не хочу, чтобы люди оставались без работы, но я думаю, что им надо найти работу в других областях пищевой промышленности.
Люди считают, что животные им принадлежат. Почему мы должны получать какую — то выгоду от животного? Разве мы не можем держать любимую корову или овцу? Почему мы должны перерезать им горло и так добывать деньги?
В начале своей музыкальной карьеры Пол думал, что ее вершина будет им пройдена где — нибудь к 25 годам. Таковы были в те времена правила шоу — бизнеса. Но, как говорит Пол, рок — н–ролл как раз удивителен тем, что постоянно нарушает все правила.
Еще на свадьбе мы пообещали друг другу, что никогда не будем «играть с огнем», дали клятву верности. Да, Пол частенько был необуздан, позволял себе вольности. Впрочем, мне кажется, я его обуздала. Он больше не курит, не принимает наркотиков и почти не пьет.
Мы нравимся друг другу и нам нравится проводить время вместе… Вот почему мы рекордсмены семейной жизни.