КОШКА МУРЧА

КОШКА МУРЧА

Моя дочь Наташа шла мимо пруда недалеко от нашего дома и увидела, как двое пацанов бросали маленького котенка в воду, в холодную апрельскую воду. Он выкарабкивался на берег, его снова бросали в воду. Что за жестокость! Наташа со слезами на глазах стала просить не топить котенка. «А что ты нам дашь за это?» Наташа порылась в карманах, нашла монеты и отдала этим литовским подросткам. Это было время, когда в так называемой «независимой» Литве в одночасье исчезла человечность, каждый стал, по образному выражению Достоевского, «жидом», то есть старался добыть деньги любым путем. Почти каждый литовский подросток, продавая на улице что-либо, говорил: «Я буду миллионером, как Рокфеллер».

Наташа принесла котенка домой, мокрого, дрожащего от холодного купания. Мы вытерли его, высушили, налили в блюдце теплого молочка, и маленький зверек стал возвращаться к жизни. «Мама не разрешит оставить его дома», — дочка знала мамин характер и побаивалась. Пришла мама. «Никаких кошек в доме!» Но после маленькой дискуссии и рассказа о спасении она сказала: «Ладно уж, если это кот — оставляйте, если кошка — нет». Наташа с волнением и надеждой смотрела на меня, пока я устанавливал пол котенка. «Кот». Хотя ясно было, что это кошечка. Дочка заговорщицки смотрела на меня и была наверху счастья.

Прошел месяц. Я собирался в рейс в Шотландию. И вдруг мама обнаружила, что у нас живет не кот, а кошка. «Вот и забирай ее с собой на судно!» Что я и сделал. Дочка, провожая меня, принесла Мурку (до этого мы звали котенка «Мурчик»), устроила в моей каюте «гнездо» для нее и чуть не плакала, расставаясь. Как известно, кошки привязываются к месту и чуть-чуть — к хозяевам, в отличие от собак. Мурка приняла мою каюту как собственную и вскоре уже играла с заводным пластмассовым мышонком. Единственная проблема была — отучить ее точить когти об обшивку кресел и дивана. Кусок доски, поставленный в каюте, устроил ее, и она острила свои когти о дерево.

На вторую ночь, когда мы шли спокойным Каттегатом, я проснулся от того, что что-то легло на мою грудь (я имею привычку спать на спине, заложив руки за голову). Проснувшись, я услышал легкое мурчанье и понял, что это Мурча (с этого момента я стал звать ее так) удобно устроилась на моей теплой груди. «Мурча, Мурча», — сказал я и начал гладить ее. Она от удовольствия замурлыкала еще громче. Всем нужна ласка: и зверям, и людям. Кошачье мурчание — это просто волшебная музыка, чем-то сродни музыке воды у берега моря. Врачи утверждают (и не без оснований), если имеешь проблемы с сердцем, положи на грудь кошку, пусть она мурлычет. Мягкая вибрация успокаивает нервную систему, уровень адреналина снижается и сердце бьется ритмично.

Иногда я до полуночи задерживался на мостике, и когда входил в каюту, Мурча соскакивала с кресла и легонько терлась-ласкалась у моих ног, как бы спрашивая: «Когда же я могу устроиться на твоей груди?» Думаю, ей нравилось ритмичное биение моего сердца, и она блаженствовала. Может, в ее подсознании остались памятные импульсы сердцебиения мамы-кошки, когда сама она была еще зародышем. Мне это совсем не мешало спать, кошечка была такая маленькая, такая легкая. Когда я переворачивался во сне на правый бок, Мурча тоже передвигалась и всегда ложилась рядом с сердцем, но никогда — по каким-то кошачьим инстинктам — на сердце. За час до рассвета она уходила. Звериное чутье подсказывало, что это лучшее время для охоты. Охотиться вроде бы было не на кого — крыс на борту не было.

Мурча подрастала, и вскоре моей каюты ей стало мало, началось «расширение» территории. Она не спеша изучила коридоры, зашла в гости к буфетчице Лайме в кают-компанию, затем спустилась палубой ниже. На камбузе, где трудились только женщины, она чувствовала себя среди своих, только вскоре старший помощник капитана «запретил» ей заход туда — место приготовления пищи должно быть идеально чистым. Вся команда, без исключения, любила Мурчу, и она отвечала всем взаимностью. Кажется, не оставила без внимания ни одной каюты. Пришла однажды «домой» чуть запачканная мазутом — значит, была в машинном отделении; шум работающих дизель-генераторов не пугал ее.

Когда мы принимали рыбу от шотландских траулеров, Мурча садилась чуть поодаль от рабочего места. Матросы быстро двигались, вода из шланга иногда брызгала далеко, заставляя кошку прятаться за кнехт или прыгать в коридор. Кто-то из моряков заметил кошку и бросил ей почти живую селедку. Мурча одной лапой, чуть пренебрежительно, словно боясь испачкать когти о мокрую рыбу, в долю секунды подтягивала ее поближе. Какое-то время наблюдала за «подарком», пытаясь уловить признаки жизни. Но таковых не было, рыба выловлена несколько часов назад. Мертвая селедка была ей не интересна, с ней нельзя играть, вернее, играться, и Мурча старалась оживить ее, переворачивая и даже порой подбрасывая. Наигравшись и, видимо, представляя себя охотницей, вцеплялась в рыбу передними лапами и начинала есть. Ела всегда с головы. Вероятно, в генах Мурчи заложена информация, что голова — главный орган живого существа, и жертва не убежит, если разрушен этот орган. Мурча съедала немного, но с явным удовольствием. Потом долго чистила мордашку своим длинным языком и лапой. И, довольная, прыгала через комингс с мокрой палубы в сухой коридор.

Когда жилые помещения, кладовки и другие объекты судна были изучены и освоены (только мокрый и шумный рыбцех не привлек внимания), Мурча нашла интересное место: не исследованное никем огромное пространство под обшивкой подволока. Что она видела там, в темноте, своими кошачьими глазами? Возможно, запах некогда живших там крыс заставил ее звериный нюх проверить: а вдруг притаилась где-нибудь живая крысушка.

В одну из ночей она не вернулась в каюту — дверь специально была полуоткрытой. Утром я забеспокоился. Только к обеду Мурча «вынырнула» из известных лишь ей закоулков большого судна. Голодная. День провела в каюте, отсыпаясь на диване, а вечером опять исчезла. Исчезла на двое суток. Я по-настоящему волновался — под обшивкой подволока столько разных закоулков, может, застряла и пропадет там. Опросил многих моряков, но никто не видел Мурчу. На следующий день было не до шуток — на судне пропала кошка. Были бы крысы, можно было бы предположить, что они атаковали ее и съели. Но крыс не было. В полдень я взял в руки микрофон судовой радиотрансляции: «Кто найдет Мурчу — получит бутылку водки». Через 15 минут один матрос (фамилию запамятовал) принес смиренную беглянку. Я был несказанно рад и с удовольствием отдал приз. Потом штурмана шутили: «Петр Демьянович, теперь Мурча будет исчезать часто».

Но больше она по ночам не гуляла, похоже, ей в глаз попал кусочек стекловаты из изоляции, и он долго слезился. Днем она стала приходить на мостик, запрыгивала на старый радиолокатор «Дон», который всегда был теплым в режиме подготовки, и дремала, даже мурлыкала порой.

В следующий рейс я опять взял Мурчу с собой. Она чуть подросла, потяжелела. Но, по-прежнему, вечером ложилась мне на грудь и мурлыкала.

В декабре мы стояли в Лервике (Шетландские острова). Мои хорошие друзья Ann и Bert, в доме которых моя дочь прожила неделю, часто посещали судно и всегда играли с Мурчей. Однажды, когда я вернулся из города, вахтенный матрос сказал, что какие-то люди передали мне большой картонный ящик, который отнесли в каюту. «Кажется, там что-то живое», — сказал вахтенный. Я разделся и подошел к ящику. Мурча была рядом. Открыл верх ящика и глазам своим не поверил — там сидел молодой красивый кот, белый с черными пятнами. Почти котенок. Мурча внимательно, «без улыбки», смотрела на кота. Только потом подошла к испуганному гостю и легонько тронула его лапой, мол, не бойся, давай поиграем, раз уж ты здесь.

В конверте была записка от Ann. Лига защиты животных города Лервик дарит этого кота Мурче как рождественский подарок. Зовут его Smudge (Смадж), что значит «пятнистый, запачканный». Сначала женщины, а затем почти вся команда заглянули в мою каюту посмотреть на жениха Мурчи. Об этом необычном подарке в местной газете даже появилась заметка, в которой говорилось, что Лига подарила котенка дочери русского капитана.

Мурча была более игривой, чем Смадж. Плюс она была хозяйкой судна. Галя Новикова, прачка (после «Калварии» она много лет работала на пассажирских лайнерах США), взяла в этот рейс свою старую кошку без одной задней лапы. Она звала ее почему-то Коровой, может, потому, что кошка в основном лежала в каюте. Мурча приучила Корову к субординации: как только она спускалась на нижнюю палубу, где жила Галя, трехлапая кошка сразу пряталась в каюте. Но самая смешная сценка, свидетелем которой мне довелось быть, произошла чуть позже. Мурча со Смаджем подросли, и природа сделала их настоящими супругами. Но и Корова тоже была «женщиной». Однажды Смадж зашел к ней в каюту и стал заниматься с ней любовью. И надо же, в этот момент, откуда ни возьмись, — Мурча! Сначала она из коридора спокойно созерцала своего «мужа», сидящего на «сопернице», потом стала угрожающе шипеть, потом прыгнула в каюту и с размаху так сильно ударила Смаджа, что тот взревел и слетел с Коровы. Мурча взглянула на меня: ну, какова я? И спокойно покинула поле любви и боя. Бедная Корова дрожала, забившись в угол каюты. Вот и скажи, что у зверей не бывает ревности!

В марте мы перешли в порт Castl-town-bere на юго-западе Ирландии. Мурча ходила по палубам степенно, не бегала, как раньше. Она была беременной. Все наши женщины с особой нежностью относились к ней.

Шли дни и недели. Мурча должна была бы разродиться, но что-то случилось. Она мучилась. Посовещавшись с женщинами, решил, что нужно показать ее ветеринару. В воскресенье я поместил ее в картонный ящик, сохранившийся от Смаджа, и пошел к ветеринарному врачу. Мужчина лет сорока, он был один в своей лечебнице. Я показал ему Мурчу. «Коновал» вдруг придвинул телефон и стал звонить кому-то. Там никто не отвечал. «На ваше счастье, — сказал он, — в санитарной службе порта Корк сегодня никого нет, иначе вам пришлось бы платить штраф 500 фунтов (700 долларов) за то, что вы вынесли на берег кошку». Я содрогнулся от такого известия. «Но все-таки вы осмотрите кошку, вы ведь доктор». «Доктор» натянул пластиковые перчатки и занялся Мурчей. «Я думаю, что плод мертвый». Через день Мурча разродилась мертвым котенком. Почему так случилось — не ясно.

• • •

Мурча в дальнейшем жила дома в Клайпеде. Вечерами я водил на прогулку нашу собаку Дину, и Мурча всегда отправлялась с нами, но держалась независимо, в пяти метрах позади нас. Соседи говорили, что впервые видят, как кошка следует за хозяином. Иногда Мурча в одиночку выходила «охотиться» на собак. Она их не боялась. Если по тропинке бежала собака, Мурча ложилась в траву и была невидима. Стоило собаке по ходу повернуть к ней, как Мурча взвивалась и так точно ударяла коготками по носу собаки, что последняя с визгом убегала. Маленькая Дина (породы «шелти», выведенной на Шетландских островах; кстати, в то время единственная самка этой породы в нашем городе) иногда подвергалась нападению других больших собак. Мурча часто «охраняла» свою подругу, и попробуй какая-нибудь собака обидеть Дину — мало не покажется!

Вскоре Мурча принесла сразу пятерых котят, и все разных мастей. Сама она была трехцветной, а знатоки говорят, что трехцветные кошки очень умные. Я согласен с ними. Почему котята оказались разноцветными, до меня дошло через год, когда я увидел нашу кошку во дворе. У нее была течка. Мурча припадала телом к земле, соблазнительно выставляя свой зад, и тихо урчала, приглашая собравшихся вокруг нее котов к соитию. Те сменяли друг друга, к явному удовольствию Мурчи: рыжие, черные, серые, пятнистые. Потому и котята получались разноцветными.

Мурча продолжает жить в клайпедской квартире и сейчас, когда я пишу эти строки. И каждый год Наташина мама дарит разноцветных котят своим знакомым. А Смаджа увезли в Алитус.

Октябрь 2000 г.

San-Sebastian, Испания.

Посвящается Александре Ермиловне