Другие, тоже непростые проблемы
Другие, тоже непростые проблемы
Война – время суровой проверки не только людей, их духовных и физических качеств, но также и проверка системы организации как всего хозяйства страны, так и отдельных его звеньев.
Мне, например, пришлось столкнуться с мелочами, игравшими тем не менее важную роль.
До войны я понятия не имел, откуда наша заводская столовая на ферросплавном заводе получала тарелки, стаканы и чашки. А когда мы открывали рабочий клуб, то совершенно не представлял, из какой области и из какого города была доставлена для него мебель.
И был удивлён, когда начальник отдела снабжения завода на мой вопрос, почему во втором цехе нет рукавиц, ответил:
– Доставка рукавиц из Казани задержалась из-за снежных заносов на железной дороге.
Мне и в голову не приходило, что рукавицы в Челябинск доставлялись из Казани.
Передвижение промышленных предприятий с запада на восток создало огромное количество трудностей, предусмотреть которые было чрезвычайно трудно – в обжитых местах с давно сложившимся производством они не возникали, да и не могли возникнуть.
А теперь в дни войны все они всплывали на поверхность. И перед руководителями, большими и малыми, возникали новые проблемы.
…После отъезда Вознесенского на завод стали прибывать тысячи новых рабочих, главным образом подростки. Необходимо было обеспечить их жильём, кормить и обучать работе. Столовая, рассчитанная на определённое количество обедающих, уже не могла всех вместить, а кухня – не в состоянии приготовить такое количество обедов.
Для строительства новой столовой или расширения существующей тоже требовалось время. А где оно? Ведь людей надо кормить немедленно. Обратились к военным:
– Выручайте, дайте пару походных кухонь, хотя бы негодных. Мы их сами приведём в порядок.
– Кухни дать можем, но котелков нет, все распределено, – ответили нам.
Посоветовались со снабженцами, те заявили, что в области тарелок не достать, все раскуплены, а новых поступлений ждать неоткуда. Оказывается, на востоке от Волги фарфоровая посуда вообще не изготовлялась. Все эти напасти свалились в конце концов на голову директора завода, секретаря парткома, а также на меня.
Пришлось собирать специальное совещание, искать выход из трудного положения.
На совещании присутствовал один из старых мастеров, работавший когда-то в Туле.
– В молодые годы, – сказал он, – мне приходилось самовары изготовлять. Вот если бы достать листовое железо… Не такое уж это мудрёное дело – тарелки. Нарезать кружки, а из них можно выдавить и тарелку на токарном станке. Зажать вместо резца оправку, в планшайбе шаблон закрепить. А шаблон можно из дубового бруска выточить. Да что там говорить – выдавить из кружка тарелку можно будет, – уверенно заявил бывший туляк.
– А возьмёшься организовать это производство? – спросили его.
– Почему же не возьмусь! Раз надо – тряхну стариной, ну а кто помоложе – помогут.
На складах завода нашлось несколько тонн листового железа, и вот на старом токарном станке началось необычное производство. Железо было разной толщины. Некоторые листы толще миллиметра. Тарелки получались тяжёлыми и неуклюжими, но основное назначение они выполняли – есть из них было можно.
Несколько позже мне часто приходилось выезжать в Свердловск на Уралмашзавод, и вот там в один из приездов я пил чай из необычной посуды. Это был «стакан» из шамота – огнеупорного материала, из которого изготовляли облицовку ковшей для разливки стали. Там «исхитрились» так: отсутствие стаканов и чашек ликвидировали работники цеха огнеупорных изделий.
Эти «стаканы» с толщиной стенки более десяти миллиметров были неудобны и тяжелы, держать их можно было только двумя руками. Но пить-то из них можно было!
В те годы народное творчество, изобретательность и неистощимая энергия масс были, казалось, неиссякаемыми. И несмотря на то, что буквально каждый день возникали все новые и новые сложные проблемы, все они быстро и неизменно решались.
Как-то мне позвонил директор одного из небольших заводов:
– Мы вот тут впятером собрались и обсуждаем вопрос о том, что помимо нашей основной продукции мы можем делать прямо для фронта, для нашей военной техники. У нас есть станки, и мы могли бы на них изготовлять какие-нибудь нужные вам детали.
Были и другие предложения. Все хотели помочь нам, а значит, и фронту.
И вот у меня собрались директора и начальники ремонтных цехов заводов.
Среди них был директор небольшого кирпичного заводика. В бытность мою главным инженером ферросплавного завода шесть лет назад я делал на этом заводе доклад о Германии. Тогда я только что вернулся из Берлина и был полон впечатлений. Рассказывал о фашизме и подготовке фашистской Германии к войне.
Директор кирпичного завода и я узнали друг друга.
– У нас есть небольшой ремонтный цех, – сказал он на совещании. – Мы могли бы кое-что обрабатывать на наших станках. Люди у нас есть, хорошие специалисты. Они меня и просили поговорить, не доверят ли нам что-нибудь изготовлять. А мы уж постараемся. Ведь есть же какие-то детали, не такие уж мудрёные. Зачем же занимать ваших людей их изготовлением, отвлекать от сложной работы? Дайте это нам, мы все сделаем, как нужно.
Мне казалось, что он боялся, как бы ему не отказали в просьбе. Другие стали поддерживать его. Они тоже пришли с аналогичными предложениями. Один из инженеров нашего завода, присутствовавший на совещании, сказал:
– А помните, в прошлом году мы к вам обратились с просьбой изготовить для нас кое-что, у вас и станки были, и люди не так уж загружены, а что вы сказали тогда: «Не можем, сами с трудом с планом справляемся».
– Так когда это было – в мирное время, а теперь война! К нам вернулись старики, ранее работавшие на заводе, и предлагают организовать ночную смену производства изделий для фронта. Давайте все-таки посмотрим вместе, чем мы можем помочь.
А меня по-прежнему волновала проблема карусельных станков.
– Скажите, – спросил я, – а у вас в мастерских случайно нет карусельных станков?
– А что вы на них хотите обрабатывать? – спросил меня начальник паровозного депо станции Челябинск.
Мы развернули чертёж и объяснили, что нам нужно обрабатывать деталь, на которой вращается башня корпуса танка.
– Карусельных станков у нас нет. Но такого рода деталь мы, пожалуй, обработаем на токарном станке. Конечно, деталь большого диаметра трудновато обрабатывать, но попробовать можно. В общем-то разницы особой нет: в карусельном – стол вращается, а в токарном – планшайба.
– А что вы обрабатываете сейчас на этом станке?
– Бандажи для ведущих колёс паровоза. Немного похоже на ваши детали. Давайте попробуем. Думаю, что получится.
Некоторые детали взялись изготовлять представители других предприятий. Стала как будто бы налаживаться кооперация.
А ведь сколько приходилось до войны уговаривать директоров заводов и главных инженеров принять на себя изготовление тех или иных деталей!
И вот теперь они сами пришли предложить свои услуги. Война изменила отношение к работе. Значительно поднялось чувство ответственности людей. Причём этот процесс принял массовый характер. Один из присутствовавших на этом необычном совещании, когда мы выходили уже из комнаты, сказал:
– Ну, что я отвечу жене, детям, если они меня спросят: а что ты для фронта делаешь? Ведь со стыда сгоришь. Людям в глаза смотреть стыдно будет.
Действительно, это война особая. Народная война, в которой фронт и тыл слиты воедино.