11

11

Чтобы участвовать в Жертве Христа в Евхаристии, надо сначала «родиться от Бога», стать членом мистического Тела Господа — Его Церкви. Превращение в детей Божиих и членов Церкви происходит через благодать, которая сообщается человеку в таинстве Крещения.

Раньше при Советской власти, взрослых крестили очень редко, это было опасно, так как сведения о Крещении тут же передавались по месту работы. Но в деревнях крестили всех младенцев, хотя в Церковь, как правило, взрослые не ходили. Для них Крещение давно стало народным обрядом. В городах крещений детей было меньше. Обучением же и предварительной катехизацией не занимался никто.

По сути в члены Церкви принимались необратившиеся полуязычники. Потом с годами иногда происходило как бы «доведение» их до христианской кондиции. Но это случалось редко. Чаще всего в Церковь изредка заходили весьма сомнительные христиане, которые не имели понятия ни о Слове Божием, ни о правильной Церковной жизни.

Про людей же, крещённых в детстве, батюшка говорил, что даже если они и ходят постоянно в храм, должен наступить момент, когда они почувствуют себя как бы снова язычниками, когда они поймут, что отторгнуты от Божьего света и также нуждаются во внутреннем обновлении, которое невозможно без знания Евангелия.

Тех, кто приходил и спрашивал совета перед Крещением, отец Александр почти никогда сразу не крестил, направлял сначала в группы катехизации, подпольно существовавшие в приходе, или сам занимался их обучением, давал книги, приглашал на беседы. Если же заказывали Крещение без совета с ним, он всё равно не ограничивался исполнением обряда, обязательно проводил с крещаемыми или их родителями хотя бы небольшую беседу, объяснял им основы христианской веры. Батюшка обладал удивительным умением, оттачиваемым годами, рассказать о самом главном за несколько минут. И после Крещения старался этих людей из поля зрения не терять, давал читать христианские брошюры, с таким трудом привозимые в Советский Союз из?за границы.

Особое отношение было у отца Александра к крещению детей. Этот момент всегда вызывал много споров, иногда становился предметом пререканий между ним и некоторыми прихожанами, склонными рассматривать таинство Крещения с протестантской позиции.

Батюшка считал крещение детей несомненно оправданным в богословском смысле. Ибо, по его мнению, «безгрешные младенцы» — это вымысел. В книге «Магизм и Единобожие» он писал: «Крещение младенцев есть указание на то, что души новорождённых не творятся заново, но исходят из общечеловеческой души, сотворённой единожды и несущей после грехопадения печать духовного извращения. И дело тут не в биологической наследственности, а в том, что ложное направление принял весь “Адам”, вся соборная душа человечества… Это порождено мистическим событием. Здесь нет речи о внешней каре за грех одного предка, но обнаруживается следствие надлома и поврежденности всего духовного организма Человечества» [178].

Таким образом, отец Александр не видел никаких богословских препятствий к крещению младенцев в нормальных христианских семьях, то есть в тех, которые могли гарантировать растущему ребёнку христианское воспитание, а потом и подготовку к воцерковлению. (Оно обычно происходит, когда ребёнок 7–8 лет приходит на первую исповедь).

Батюшка полагал, что было бы неправильно лишать детей силы благодатного таинства, если они живут в христианских семьях. Ведь семья — это уже маленькая община. Христос сказал: «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф 18.19) Здесь источник силы семьи, освящённой присутствием Господа. Любовь и взаимопонимание — это то, что позволяет Царству Небесному приходить на Землю через нас к нашим детям. Наоборот, эгоизм, претензии, вражда, разделение, обиды — препятствие для исполнения планов Господа.

Также отец Александр не видел в крещении ребёнка насилия над его свободой. В конце концов, считал он, вырастая, человек в какой?то момент принимает самостоятельное решение. Но батюшка был несомненным противником бытового, обрядового подхода к Крещению. В одной беседе он говорил: «Очень часто люди подходят к крещению детей просто как к традиционному обряду. Однако в этом таинстве есть гораздо более глубокий смысл. Прежде всего: почему не подождать с Крещением? Ведь новорождённый не имеет понятия о том, что происходит вокруг, у него нет никакой возможности самому сделать выбор. Почему же не подождать? Но ожидает ли мать того времени, когда ребёнок поймёт, что она его держит на руках, что она его ласкает и говорит с ним? Ждет ли она определённого момента, чтобы выразить свою любовь к ребёнку? Конечно, нет. Так и Церковь не ожидает в будущем такого момента, чтобы заключить ребёнка в объятия Христовы и наполнить его Духом любви.

<…>

Но Крещение — это не гарантия и не страховка. Ребенка крестят не просто для того, чтобы спасти его от ада. Крещение — видимый знак того, что ребёнок объят своим любящим Отцом как полноправный член Общины спасения или Церкви.

Что же такое Община спасения? То, что испытали израильтяне на берегах Красного моря, то, что испытали апостолы у пустого гроба, не было определением катехизиса, трактующего об искуплении, а глубоким личным чувством освобождения.

Этот опыт был настолько ошеломляющим, что вряд ли его мог описать кто?либо, не бывший очевидцем, не переживший его. Возможно, кое–какое представление об этом имеет человек, которого вытащили из воды. Он задыхается, заживо погребённый в толще воды, прозрачные волны становятся чёрными, как ночь, лёгкие разрываются, весь мир уплывает в безмолвное забвение, и вдруг… его руки хватаются за что?то, голова оказывается над поверхностью воды, и перед глазами — мир и красота, которых он никогда прежде не видел. Свет и жизнь.

Таким же ошеломляющим был этот опыт для общины Израиля и общины апостолов, и они были уверены, что всякий, кто присоединится к их общине, вновь переживёт этот опыт.

<…>

Взрослые, пришедшие из язычества, конечно, уже испытали нечто из этого опыта. Мир, из которого они ушли, был тьмой по сравнению со светом новой общины. Здесь они могли засвидетельствовать истинное Воскресение. В вере Церкви они могли чувствовать присутствие воскресшего Христа, на лицах её членов они могли увидеть отражение радости Духа, а внутри самих себя они могли найти большие изменения.

Но всего этого было недостаточно. Спасение пришло не просто к индивидууму, а ко всему народу, или, скорее, спасение преобразило их и сделало народом. И теперь новообращённые стали его частью, частью Общины спасения — Церкви и разделили с ней этот великий опыт, который спаял их вместе.

Итак, Крещение — это таинство спасения. Это тот знак, который подаёт Христос через Духа, стремясь вовлечь нового члена в общину. Новый камень для строящейся стены храма, новый черенок, прививаемый к виноградной лозе. Происходит некоторая пересадка. Люди становятся членами тела Христова. Дух устремляется по их венам. Теперь не они живут, а Христос живёт в них. Слова теряют своё прежнее значение. Всё покрывает тайна. Тот, кому известна реальность, видит в словах лишь бледное её отражение. Те, кому такая реальность не знакома, считают их причудливыми грёзами, но все же мы пользуемся старыми словами, чтобы выразить себя и понимать другого. Мы используем знаки и символы, чтобы определить то, что нельзя понять на словах.

<…>

Наша вера не исходит просто от нас. Скорее, она представляет собой наш ответ на то слово, которое обращено к нам свыше. Можно сказать, что в этом и заключается причина крещения детей. Крещение детей напоминает нам, что спасение — это прежде всего Дар — то, что исходит от Бога. Нам даже не нужно просить об этом — все происходит само по себе. Бог предлагает Себя в качестве Дара, и благодаря Его Духу мы способны принять этот Дар. Крещение ребёнка напоминает нам, взрослым, что мы должны принимать Дар Новой Жизни так же естественно и просто, как младенец принимает пишу от своих родителей. Слово Господне в Писании напоминает нам о вере Церкви, о вере, которую мы разделяем и которую теперь должен разделять наш ребёнок. Оно напоминает нам о том, каким образом Христос через Свою смерть и воскресение делает Свою Церковь святой с помощью воды и слова.

Освобождение от греха… Что можно сказать о первородном грехе? Что об этом говорит богословие ?

<…>

С самого начала Бог призвал человеческий род к союзу, к сотрудничеству. И с самого начала этот род отказался от этого призыва. Первородный грех и заключался в этом отказе. Второе его значение состоит в том, что наследственный грех, который сказывается на каждом из нас ещё при рождении, проявляется в том, что мы будем участвовать в грехе мира собственным отказом.

Наш отказ обусловлен греховностью, которая загрязняет мир. Никто не может сохранить здоровыми лёгкие, если он дышит смогом. Никто не может быть безгрешным в греховном мире — мире без Иисуса.

Таким образом, мы прибегаем к Крещению, чтобы выразить свою радость о том, что мир не замкнулся в грехе, что Христос открыл мир для любви, от которой тот отказался. Эта любовь, эта благодать ныне представляет собой часть мира. Мы любим, потому что Бог полюбил нас прежде. Эта любовь оживляет нас. Этот свет озаряет каждого входящего в этот мир. Благодать, как и грех, касается каждого, ибо для всех человеческих существ возможны как любовь, так и грех, как разъединение, так и любящий союз. Когда люди достигают такого возраста, чтобы сделать выбор, та или иная возможность становится реальной, но Христос определяет выбор в пользу благодати.

Грех не может стать реальным в человеке, не имеющем личного выбора, а благодать — может! Может даже прежде, чем люди её сознательно выберут или даже просто почувствуют, ибо благодать — это любящий Бог…»